Холодный мрак расплавил ночь,
Гремел под стуком сапогов,
Сердца, разорванные в клочья,
Как радость на руках врагов.
Осенним светом облаков
Окрасились часы лихие,
Растаял путь волшебных снов
Страны великой по стихии.
Те мысли, сказанные вслух,
Ту смелость сердца пред тираном,
И кто сейчас оплачет дух
Достойных лиц, но безымянных..
На пыльных полках имена
Сокрыты грифом безответно,
Опомнись, сильная страна,
Открой судьбы своей секреты..
– — – — – — – —
И кто-то приказал мне:
– Говори! Припомни всё…
(Леон Фелипе, исп.)
Расхищено злато и предан завет
А Бог ли поможет во мгле под луной,
Стране, раздираемой волчьей оравой,
Что вышла из леса той чёрной тропой,
Упрятанной временем в дикие травы.
Расхищено злато и предан завет,
И грязные руки вновь шарят по телу,
Всей Родины, давшей миру совет,
Как жить человеческой жизнью смелее.
Ещё не проданы леса…
Страну возглавить и предать,
Что будет хуже той измены?
А стыд бессилья нам узнать
Дозволят зубчатые стены.
Но тонкошеие вожди,
От равнодушия безлики,
Вновь проливают нам дожди
Слёз крокодильих, как улики.
В истории нет слова « бы…»,
Она живёт в нас письменами,
Но коль меняем дух судьбы,
То лишь великими грехами.
Лжепатриотов нудный рой
Толпится с жадностью у трона,
И слышен вновь протяжный вой
От соблюдения законов..
Рабов чужой страны призвать
Стремятся алчные мздоимцы,
Надеясь снова оторвать
Кусок жирней, как проходимцы.
Ещё не проданы леса,
И рек течет вода в природе,
Но видят сверху Небеса,
Что нет Страны, и нет Народа.
А Русь, бубенчиком звеня,
Летит в космическом пространстве,
Ушла надежда россиян
Застать её могучим царством.
Власть времени
Нас время поделило полем брани
На сытых и голодных без затей,
И горькой правды отраженье граней
Дворцовых в золоте дверей.
Пока бессильная страна
В жестокости иных времён
не сомневаемся нисколько,
но кто нарушит вечный сон,
народа, ждущего без толку?
Экспериментам нет числа
проныр от зубчатого града,
ведь перед ними цель одна —
все миллионы сделать стадом.
И это самый жуткий век,
России, темнотой забитой,
уж не закрыть усталых век,
в бессилье веры позабытой.
Поднимешься ли ты когда
за счастье, отнятое адом,
