Клочья

Neroli

Мой мир пах им. Мой город пах им. И работа. И все прохожие стали отдаленно его напоминать. Тень его мерещилась в высоких силуэтах. Глаза его чудились во всех лицах. Голос его звучал в отдалении. Сошла ли я с ума или так отчаялась скучать? Так сильно желая его встретить. Неважно на какой улице, какого города, какой страны… но больше всего сводил с ума действительно запах. Лёгкие дуновения весеннего ветра в любой миг могли принести с собой теплый аромат цветов нероли. Такой нежный и чувственный, манящий, так много обещающий. Аромат, от которого я отказалась. И от голоса, и от смеха, и от тепла, от жара и нежности. От всего отказалась и почти не жалела, но каждую минуту мир стремился напомнить мне об этой потере. Потере ли? Жертвы ли или здравого решения? Я не жалела, но каждый день приносил мне новое наваждение. О здравом и необходимом, трезвом решении остаться при своём. Так мне твердил мой мозг и этот же самый мозг каждый чёртов раз обманывался и искал, постоянно искал в толпе знакомую фигуру.

Сколько порывов и желаний было отодвинуто, загнано и похоронено. От них отреклись. Их стыдились, с ними боролись. А город мой пах теплым цветом нероли.

We’ll never say “Goodbye”

Когда моя жизнь покатилась ко всем чертям? Дайте-ка подумать… Должно быть 7 сентября, в тот самый вечер, когда порог нашего дома переступила детская ножка. Он приехал со своими родителями. Обычный 11-летний мальчишка. Я даже не посмотрела на него: меньше всего хотелось принимать гостей, поэтому я, поздоровавшись лишь ради приличия, тут же ушла к себе в комнату. Рыдать по разбитому сердцу. Настолько ничтожный повод для слез! Знать бы мне тогда то, что я знаю сейчас. Ну, вернусь к своей нынешней жизни, точнее расскажу хотя бы здесь, с чего это все началось. Сумасшествие началось 7 сентября, в тот самый вечер, когда порог нашего дома переступила детская ножка.

Он вошел в наш дом, а я даже не посмотрела на него – ушла к себе в комнату, оплакивать свое разбитое сердце. Боже, как это было глупо, но тогда, 7 сентября я так не думала и прорыдала весь вечер, тот самый вечер. Когда же началось сумасшествие… Я не могу сказать точно. Тогда он появился, но все началось на следующий день… или еще позже. Черт, все как в тумане. Этот туман не рассеивается уже много дней. Или месяцев.

Врач сказал, что мне нужно записывать свои воспоминания и перечитывать их, но я ведь ни черта не помню. У меня каша в черепе вместо мозга или как положено говорить в таких случаях? Что-то с кашей, хотя по мне, это звучит так, будто в моей голове убрались миксером. Я пишу, получается плохо, но ничего, я постараюсь.

Итак, 7 сентября, в тот самый вечер.. (кажется, это уже было). Я плакала у себя в комнате до глубокой ночи, а потом решила начать все заново. Мне казалось, что я все смогу и все сумею. И я пошла поесть. Курица с лимоном и рисом. Кажется, салат был уже съеден.

И вот я сижу на кухне, с заплаканным лицом и жирными руками, жую курицу, вокруг тарелки валяются рисинки. Я жирной же рукой беру пакет сока и наливаю в стакан. Дверь открылась, на пороге стоит тот самый мальчишка. Он внимательно разглядывает меня, на его лице я вижу удивление. Он сказал мне: привет. А я отчего-то разозлилась.

– Выйди. – Он ответил, что хочет налить себе молока. А я ответила, чтобы он закрыл рот и дверь. Но он вошел в кухню. Я тяжко вздохнула – этот момент я помню хорошо. Он сказал мне, что я дура, а я расплакалась. Так и началось наше знакомство. Тогда мальчишка довел меня до слез в первый раз. Мы сидели на кухне часов до 5 утра или 5 ночи… Он пил свое молоко, я давилась рисом пополам со слезами. Он говорил мне что-то про глупости, которые рождаются в голове у девочек-подростков, я тихо поражалась его начитанности и в то же время, думала о том, какой он показной умник. В пять я ушла в душ, а он спать.

Я проспала полдня, потом ко мне в комнату ворвалась рассерженная мама и заставила подняться из постели. Было очень поздно, есть не хотелось. Ничего не хотелось, поэтому я тупо сидела на террасе в кресле и мерзла, так как была лишь в толстовке и домашних лосинах, даже без тапок и носков. Рунни возвращался домой с родителями и моим отцом из супермаркета.

– Глупым девочкам полезно. – Сказал он и бросил мне яблоко. Я зло сощурилась на него, снова поразившись этому мерзкому и наглому мальчишке – как сейчас помню, именно так я его назвала в мыслях, едва удержавшись, чтобы не озвучить это. Вскоре мне надоело мерзнуть, и я зашла в дом. В моей комнате пылесосила мама, она была отчего-то злая, и я не хотела встречаться с ней лишний раз, поэтому осталась в гостиной.

– эй ты, умный мальчишка – Позвала я, Рунни подошел, кивнул головой, как бы спрашивая «чего надо?». – Не хами мне, я старше. – Он только противненько улыбнулся и ушел. Я покачала головой, на самом же деле я мечтала треснуть его тапком по башке. – Лови витаминки. – И швырнула в него тем самым яблоком. Рунни засмеялся, поймав его.

Вскоре они уехали, а моя жизнь потекла дальше. Я снова ездила на учебу, гуляла с подругами, строила глазки новому объекту своих девичьих грез. «Объект» легко поддавался дрессировке, и вскоре мне стало довольно скучно. Вечерами я сидела в социальных сетях, болтая с подругами или со своим новым парнем. И вот мне пишет неизвестный пользователь. Сначала я не очень хотела завязывать знакомство, но потом, поразмыслив над пресностью своих отношений с новым парнем, решилась. Так началось мое общение с парнем из «инета».

Прошло 3 месяца. Мой интернет-друг возбуждал во мне все больше симпатии, я понимала, что этот человек «мой» – мне нравилось слушать его и говорить с ним, нравилось то, как он говорит, и то, что он говорит. Мне были ясны его слова и поступки, его принципы. В общем, я влюбилась. Однако, лучше синица в руках, думала я и продолжала встречаться со своим парнем. Впрочем, наверное, этому обману способствовало еще и то, что я опасалась начинать отношения с парнем из «инета». Я боялась даже встретиться с ним: не потому, что опасалась, что он окажется взрослым дяденькой, которому взбредет в голову изнасиловать меня или убить, а потому что не хотела разочаровываться: «а вдруг он страшный?» – думала я и искала новые причины для отказа. Несколько раз я даже согласилась, а потом, сославшись на обстоятельства, отменяла встречу.

Но вот настал день, когда я решилась. «Пан или пропал» – сказала моя лучшая подруга, отправляя меня на свидание. Она же помогала мне собираться.

Сегодня, прочитав мои записи, врач сказал, что у меня получается все лучше. Я рада этому, хотя чем больше я вспоминаю, тем мне тоскливее. Лучше бы я и дальше ничего не помнила. Он сказал, что мне нужно писать дальше, иначе я опять начну потихоньку сходить с ума. Лучше сойти с ума. На этом точка.

Сегодня пришла мама и слезно просила меня писать. Черт возьми, неужели так важно делать эти проклятые записи? Что ж, я начну сначала, но не для вас, док, а для своей мамы.

Итак, то был… Все началось. Нет, не так. Все началось в сентябре, в начале сентября, если верить моим первым записям – 7 сентября. В ночь с 7 на 8. Он приехал к нам со своими родителями. Они пробыли около недели. Перед самым их приездом я рассталась со своим парнем. Тогда я была названа дурой и выслушала целую лекцию о глупостях, совершаемых девочками-подростками.»

– Я не буду это писать!! – вопила Мэрли. Она категорически отказывалась продолжать делать записи в тетради и вообще где бы то ни было. Тогда врач был вынужден предложить ей рисовать: все, что угодно. Первое время она часами сидела перед чистым листом бумаги, не прикасаясь ни к чему, просто глядя на бумагу. Первая попытка порисовать закончилась слезами. Как и вторая, и все последующие. Она начала рисовать на втором сеансе, но потом все же расплакалась.

Ее корявые закорючки: маленькие, узловатые, расположенные где-то в самом углу, нацарапанные красным карандашом – вот и все, что удавалось «выжать» из нее первые пять сеансов. А потом ее как прорвало: она начала рисовать путанные узоры – просто красное кружево, постепенно этот образ все усложнялся – добавлялись цвета, и «закорючки» становились еще причудливее.

– Дайте мне тетрадь. – Врач довольно улыбнулся и протянул ей потрепанную тетрадку. Мэрли начала что-то быстро писать все тем же красным карандашом. Она не останавливалась ни на минуту до самого вечера. Потом доктор Трули прочитал:

«Я все помню, Рунни. После того, как вы прочитаете это, док, вы точно решите оставить меня здесь до конца жизни, но вы ведь просили меня писать. Итак, 7 сентября – он появился в первый раз в моей жизни, тогда же довел меня до слез. Не сомневайтесь далее ни в одном моем слове, какой бы ересью не показалось вам дальше то, что я напишу. Итак, я остановилась в последний раз на том, что пошла на свидание с Расти – так звали моего интернет-друга. Признаться, я нисколько не была разочарована: он оказался в моем вкусе – высокий и подтянутый, с русыми волосами и серыми глазами. Его лицо, оно появлялось в моей жизни не так часто, как я бы того хотела, но я отлично его помню – небольшие, но очень красивые глаза, красивый же нос и «скромные» губы. Гораздо чаще передо мной мелькало лицо мальчишки: у него были такого же русого цвета волосы и те же серые глаза, он был довольно высок для своих 11 лет и явно слишком умен.

Итак, вернусь к свиданию с Расти. Мы замечательно провели время, погуляв в парке аттракционов – это было подобно взрыву в затхлой комнате – только тогда я поняла, насколько серой была моя жизнь. Что ж, они внесли много красок в мое существование, жаль, что все закончится здесь – в психлечебнице. Весь день мы веселились и катались на аттракционах, ели мороженное и сладкую вату, помню от всех этих сладостей меня ужасно тошнило, а Расти смеялся надо мной. Кретин – вспоминая это, я не могу не улыбаться.

Домой я вернулась поздно и тут же получила свежий нагоняй от родителей – они не могли дозвониться до меня, и как бы Джулия меня не покрывала – у нее ничего не получилось. Ночью я пожаловалась Расти, а утром он приехал, чтобы извиниться перед родителями. Знали бы вы, док, как я была удивлена, увидев его в 9 часов на пороге моего дома. Как ни странно, он понравился отцу, а мама, как человек более сдержанный и подозрительный, начала присматриваться к нему. Это было многообещающее начало. Расти позавтракал с моей семьей, и мы пошли гулять. Сказать, что я симпатизировала ему, значит не сказать ничего о моем к нему отношении. Я не просто была влюблена в него, не просто любила его, нет. Это было что-то другое: он был настолько моим, настолько понятным и родным. Мы дышали в унисон. Я не знаю, как описать это единение, это полное понимание. Я хотела быть с ним всегда, хотела вечно держать его за руку, целовать его и никогда-никогда не расставаться, ни на минуту. Я вся стремилась к нему. В моей груди что-то постоянно щемило и рвалось к нему, абсолютное счастье накрывало нас с головой, и никто не был нам нужен. Я смотрела на него, слушала его голос, его смех – как же я была счастлива тогда. Он был настолько моим, что всякие границы между нами таяли с каждым часом, что мы проводили вместе.

К вечеру кто-то начал усиленно названивать ему на мобильный. Поначалу я не обращала внимания, но потом не выдержала и спросила. Он ответил, что это родители. Я попросила его ответить, но Расти, как я видела, вовсе не хотел этого делать. Я подумала, что из-за того, что его родители не хотят, чтобы мы встречались.

– Они знают про нас? – как я и предполагала, они ничего не знали. Я расстроилась. Расти вышел из кафе, где мы засели перекусить, и ушел куда-то. Вернулся довольно быстро.

Мы встречались каждый день. Это было самое счастливое наше время. Он уговорил меня участвовать в университетском конкурсе талантов, состоящим из нескольких этапов. Я начала готовиться к первому этапу – отбору, который, кстати, преодолела очень быстро и безболезненно. Расти был рядом – он стоял в кулисах, и я чувствовала, что он волнуется даже больше меня. Когда прозвучал последний аккорд, я тут же встала и пошла к нему. Его объятия были для меня лучшей наградой и утешением. Что бы ни происходило потом, я всегда находила успокоение и утешение с ним. Жаль, что сейчас…» – на этом тогда запись и закончилась. Мэрли, молча, встала со стула и ушла к себе в палату. На следующий день она отказалась выходить оттуда. Ее не стали принуждать. Но вот еще через день врач был вынужден заставить ее побеседовать с ним. Девушка крайне нехотя отвечала на его вопросы и ничего не рассказывала сама. Наконец, устав вытягивать из нее слова, док ее отпустил.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.