Дембель давай!

Привет, ребята! Не удивляйтесь, я каждый свой Опус начинаю с такого приветствия. И много Опусов ты накропал, спросит заинтересованный Читатель? Да нет, немного, повесть «Неглинный Мост» о годах учебы в Институте да мини-повесть «И Хрюкотали Зелюки…» о Розовом Детстве, рассказы, стихи и песни не в счет. И что? Да то, что остались неохваченными два года, что я отдал службе в нашей Великой и Непобедимой Армии, туды ее в качель! И об этом я, наконец, собрался написа́ть. Интересно? Нет, думаю, не всем. Но я все же рискну, время есть, если никто не захочет опубликовать – сам буду иногда перечитывать и вспоминать Молодость. Ведь Память – это главное.

Начнем, как всегда, с моего Батюшки. В августе 83-го он прилетел в отпуск из-за Кордона, узнав, что я бросил Институт после четвертого курса, и дождался, пока я вернулся из Питера от Матушки в начале октября. Тут он начал пылесосить мне мозги, но толку от этого было ноль, ибо отвертеться от Армии уже не было никакой возможности. Но повесток почему-то не было, Батюшка переживал, а я догуливал последние свободные деньки то с Лёликом, то с Джеггером, то с Джульеттой, то с Ледой. В конце концов, он улетел, весь на нервах, а я продолжал ОЖИДАНИЕ. И в один «прекрасный» день раздался телефонный звонок.

– На трубе! – брякнул я по привычке.

– Леон? – вкрадчиво спросила труба голосом «китайского хорька».

– Ну?

– Говорит капитан Китайский Хорек из Военкомата!

– Чтоб тебе яйца дверью прищемило! – хотел сказать я, но врожденная тактичность помешала мне это сделать, и я ответил очень вежливо: Хрен ли?

– А хрен в том, – ответил долбаный капитан, – что мы тебе уже пятую повестку посылаем, а ты – ноль внимания.

– Клянусь всеми кирзовыми сапогами мира, что никаких повесток я не получал!

– Верю! – откликнулся Хорек. – Приезжай послезавтра в Военкомат в кабинет №9 к ТОВАРИЩУ Толстых.

– Чтоб ты родил арбуз, – хотел сказать я, но вежливо положил трубку.

ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ 1. Не пугайтесь, друзья, у меня еще много будет лирических отступлений в этой Повести, так я решил ее РАЗНООБРАЗИТЬ, отказавшись от привычных разделений на Главы, Части, Серии и т.п.

Итак, весной 77-го (мы тогда заканчивали 10-й класс) ко мне подошел мой одноклассник Су́ра и предложил записаться в ДОСААФ на курсы вождения авто. Идея мне понравилась, мы выбрали день и рванули в Военкомат. И по воле случая зашли как раз в девятый кабинет, где работал с призывниками ТОВАРИЩ Толстых (фамилию которого тогда мы еще не знали). Мы изложили цель нашего визита, на что лейтенант «вежливо» ответил, что мы долбаные перцы и нам торопизза не надо (как говорят в Китае), а надо сначала закончить школу, а потом мы вас сами призовем и т.п. Чтоб тебя трамваем переехало, дружно подумали мы и отвалили. Ну и в сентябре, отгуляв лето и не поступив в Институт, я получил повестку, где мне предлагалось прибыть в кабинет №9 к ТОВАРИЩУ Толстых. Так я узнал фамилию этого Долдона. Ну, прибыл, вошел. Тут ТОВАРИЩ Толстых в вежливости превзошел самого себя. Не глядя на меня и продолжая бакланить по трубе, он ткнул пальцем в стенд на стене. Где я прочитал, что всем призывникам в ОБЯЗАТЕЛЬНОМ порядке нужно отучиться на курсах ДОСААФ. А отказ подобен смерти. Ну, и записался я на водительские курсы.

Ездить приходилось каждый вечер после работы на Кутузовский проспект, тоска там была жуткая, в машинах и моторах я не понимал ни черта, кое-как неделю промаялся, а потом меня послали в колхоз на две недели. Сами понимаете, отказаться я не мог.

Вернувшись, я приехал в ДОСААФ и обнаружил, что из списка группы меня благополучно вычеркнули, а восстановить нельзя, ибо мест нет. Я поехал в Военкомат, где ТОВАРИЩ Толстых грозил мне трибуналом за саботаж, записался в другую группу, но опять добравшись до ДОСААФ, обнаружил, что в списках меня нет, преп уверял, что ничего не знает и посоветовал опять ехать в Военкомат на разборки. А не пошли бы вы все в баню! – сказал я про себя и больше никуда не поехал. И вот что странно: никто и не заметил, что я отшланговал от святой обязанности, и смерть меня не настигла. Позже я был этому только рад, ибо попав в Армию, понял, что водиле служить хуже всех.

Итак, поехал я опять к дорогому ТОВАРИЩУ Толстых. Ну, не буду описывать подробно всю бодягу, связанную с призывом, медкомиссией и прочее, те, кто служили, все это хорошо знают, а остальным неинтересно. В конце концов, мне назначили день, когда я должен был явиться с вещами. Одного не могу понять: какой идиот придумал, что собираться нужно в шесть часов утра? Какой в этом глубокий смысл?

На Проводы я позвал всего двух человек: Маэстро и Джульетту. Маэстро притащил с собой кассетник и заявил, что не уйдет, пока не запишет все мои песни. Ну, на все ему бы и недели не хватило, но до четырех утра одну кассету мы дружно напели. Самое прикольное, что мой школьный друг в целях экономии пленки делал запись на второй скорости, благо на кассетнике была такая функция, но к моему возвращению уникальный аппарат благополучно накрылся, а второго такого еще не придумали – в результате, ту кассету мы так никогда и не прослушали, хотя она до сих пор где-то у Маэстро валяется. Смех! Под утро гости разошлись, а я отрубился и… конечно же, проспал! Ради проформы я все-таки добрался до ДК Раменки, где было назначено, но никого, естественно, не застал. И поехал – нет, не в Военкомат, а домой – отсыпаться. И только на следующий день двинул в гости к ТОВАРИЩУ. Когда до него дошло, о чем я ему толкую, он сначала потерял дар речи, а потом разразился такими проклятиями, что чуть потолок не рухнул. Запугав меня всеми трибуналами мира, он выписал мне новую повестку, и через день я опять подъехал к родному ДК, на этот раз вовремя, ибо по второму разу «провожаться» не хотелось. Все загрузились в автобус, поехали и… приехали в Военкомат! Ну, не кретинизм ли? И сидели там целый день до отбытия на КСП.

Опять же не хочу подробно рассказывать о дальнейших мытарствах, путешествиях на поездах (по 12 человек в купе), пересадках, пересылках, ночевках вповалку на полу, отсеивании призывников – в итоге нас осталось человек 5-6. И оказались мы на месте будущей службы через три дня в два часа ночи. В казарме нас встретил дежурный старший сержант, и встретил весьма приветливо, ибо тоже оказался москвичом. Он собрал под расписку все деньги и ценные вещи (сказав, что ночью обязательно придут Деды с целью прибарахлиться), «гражданку» и рюкзаки мы сложили в каптерке и отправились спать. Надо сказать, что в шесть часов нас не подняли, дали проспаться. И тут выяснилось, что занесло нас аж на Украину в городок Лугины. Началось знакомство. Командовали Карантином уже упомянутый москвич по прозвищу Рыжий, еще один русский (кажется, из Свердловска) Муром, и украинцы «страшный сержант дядя Сэл», два сержанта, имен которых я не помню, «вечный» дежурный Бадида и «вечный» дневальный рядовой Руснак. Все они отслужили год, то есть были Черпаками. И мы, москвичи – Андрон, Черк, Шишкин, Птица, Питон и я – оказались в компании украинцев. Как известно, «москалей нигде не любят», но в те времена открытого антагонизма еще не было, и относились к нам лишь немного с иронией (ну, например, когда я не понимал поначалу, что иногда «размовляют» сослуживцы, то мне говорили: А, да, ты же не русский…) Ведь эти хохлы действительно считают себя «исконными русскими», а мы для них – кацапы. Смех!

Что касается Карантина, то благодаря Рыжему, который был старшим, отношения сложились почти дружеские. А уж когда они узнали, что я недоучившийся студент, что старше их всех на 3-4 года, что 4 года занимался карате, что умею рисовать, играть на гитаре, петь да еще сочиняю песни – то я получил полный респект и уважение. Кстати, насчет «мародеров» Рыжий оказался прав: когда утром мы зашли в каптерку, то не обнаружили там ничего, кроме того, что сдали под расписку. Лично у меня остались ключи от квартиры, деньги и электробритва. А вот фирменный двухлезвийный станок, привезенный Батюшкой из-за Кордона (у нас тогда еще таких не продавали), который даже в Военкомате не отобрали, кто-то навинтил, зараза.

Так началась моя Служба. На второй или третий день среди ночи меня разбудил Рыжий для того чтобы… выпить со всей компанией «командиров»! Кроме меня такой «чести» удостоился только Черк, да и то потому, что тоже был неплохим каратистом, и каждый день мы с ним устраивали показательные спарринги. В одну руку мне сунули кружку самогона, в другую – гитару, я хрястнул, уже хорошенький Рыжий затолкал мне в рот полную ложку куриных костей в качестве закуски, я их выплюнул и вдарил по струнам. И понеслось! Как говориться, как начнешь Службу, так ее и закончишь.

До обеда мы либо сидели на занятиях по военной подготовке, либо все шли на строевую, а меня запирали в каптерке, где я не спеша оформлял дембельские альбомы всем желающим. После обеда мы рассаживались в Ленинской Комнате (сидеть в казарме даже на табуретках было стремно, так как в любой момент мог заявиться с проверкой какой-нибудь офицер) и делали вид, что изучаем учебники, а на самом деле бакланили и кемарили. Ну а вечером уже сидели в казарме, пели песни (кроме меня, инструментом владели Рыжий, Муром и Стас, а Крот пел под баян, который он не поленился взять с собой на Службу), курили и т.п. По субботам устраивали генуборку, а вечером и ночью ВНЕДРЯЛИ, пользуясь отсутствием офицеров и Хомута (так Сэл называл нашего прапорщика). Короче, веселились как могли.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.