– Нет, он не испытывал боли, – успокоил женщину Босх и вспомнил о застывших в уголках глаз убитого слезах. Но решил об этом не упоминать.
– Тяжелая у вас работа, – заметила миссис Алисо. – Рассказывать людям о таких вещах.
Детектив кивнул и отвернулся. Вспомнилась старая полицейская шутка, каким образом легче всего извещать родственников о гибели их близких: как только миссис Браун открывает дверь, ее надо немедленно огорошить вопросом: «Это вы вдова Браун?»
– Почему вы спросили, не случилось ли это в Лас-Вегасе? – произнес Босх.
– Потому что муж уезжал именно туда.
– Как долго он собирался оставаться в этом городе?
– Не знаю. Он никогда не планировал свои возвращения. Приобретал билет с открытой датой, чтобы иметь возможность вылететь, когда ему вздумается. Говорил, возвратится, когда изменит удача.
– У нас есть основания полагать, что он прилетел в Лос-Анджелес в пятницу вечером. Но машину обнаружили лишь сегодня, то есть через два дня. Вы не пытались звонить ему в Лас-Вегас в этот период?
– Нет. Когда он уезжал туда, мы обычно не разговаривали по телефону.
– А как часто он туда ездил?
– Раз или два в месяц.
– Надолго?
– На пару дней, а однажды пробыл целую неделю. Все зависело от того, как у него шли дела.
– И вы никогда ему не звонили?
– Редко. А в этот отъезд – ни разу.
– Что его туда тянуло: бизнес или развлечения? – поинтересовался Босх.
– Он объяснял, что и то и другое. Говорил, ему необходимо встретиться с инвесторами. Но я понимала: он лжет. Он любил игру и мог позволить себе играть. Поэтому и уезжал.
– Когда он уехал в последний раз?
– В четверг. Прямо со студии.
– Когда вы видели его?
– В четверг утром, перед тем как он отправился на работу. Оттуда он поехал в аэропорт. Так ближе.
– Вы не имели ни малейшего представления, когда ждать мужа обратно. – Это прозвучало скорее не как вопрос, а как утверждение. Пусть выразит свое несогласие, если захочет.
– Честно говоря, я задумалась об этом сегодня вечером. Там, куда он уезжал, люди быстро расстаются с деньгами. Да, я уже начала недоумевать, почему он задерживается, но не пыталась его искать. И тут явились вы.
– Во что он предпочитал играть?
– Во все. Но главным образом в покер. Единственная игра, в которую играют не с казино, а с партнером. Казино снимает процент, но игра ведется не с заведением, а с противником. Так он мне однажды объяснил. Только назвал других игроков не противниками, а недотепами из Айовы.
– Он бывал там один? – Босх потупился и сделал вид, будто записывает в блокнот нечто важное, а ответ миссис Алисо, напротив, его нисколько не волнует. И признался себе, что проявил малодушие.
– Я не пыталась узнать.
– Вы никогда с ним не ездили?
– Я не люблю играть. И не люблю Лас-Вегас. Ужасный город. Как бы его ни приукрашивали, это – средоточие порока и продажных женщин. И не только в сексуальном отношении.
Ее темные глаза блеснули холодной яростью.
– Вы не ответили на вопрос, миссис Алисо, – напомнила ей Райдер.
– На какой вопрос?
– Вы сами ездили в Лас-Вегас?
– Сначала – да. Но нашла это скучным. И уже несколько лет там не появлялась.
– Ваш муж попадал в серьезные долги? – спросил Босх.
– Не знаю. Если и так, он мне ничего не рассказывал. Вы можете называть меня Вероникой.
– Вы не интересовались, не случалось ли у него неприятностей? – задала вопрос Райдер.
– Полагала, он мне сообщит, если произойдет нечто особенное.
Она перевела тяжелый взгляд на Райдер, и Босх почувствовал облегчение. А ведь Вероника Алисо бросила им вызов оспорить ее слова.
– Понимаю, это кажется подозрительным, но мне было все равно, – продолжила она. – Вы обязаны выполнять свою работу, поэтому хочу, чтобы вам стало ясно: мы с мужем… сосуществовали друг с другом. По поводу вашего вопроса насчет Лас-Вегаса: я понятия не имела, то ли он проигрывал миллион, то ли выигрывал миллион. Может, ему и приваливало счастье. Только, думаю, он не удержался бы и похвастался.
Босх вспомнил убитого и решил, что мистер Алисо в багажнике нисколько не походил на человека, которому привалило хоть сколько-нибудь счастья.
– Где он останавливался в Лас-Вегасе?
– Всегда в «Мираже». Я точно знаю. Не все казино держат столы для игры в покер. А «Мираж» – да, и шикарные. Муж меня предупреждал: если соберусь ему позвонить, чтобы звонила в «Мираж». Но если он не ответит в номере, следовало попросить, чтобы переключили на покерный зал.
Босх записал ее показания в блокнот. Он по опыту знал: молчание – лучший способ заставить людей разговориться и проявить себя. И надеялся, что Райдер догадается, что он нарочно делал в допросе паузы.
– Так вы спросили, ездил ли он туда один?
– Да.
– Вот что, детективы: в ходе расследования вы непременно обнаружите, что мой муж – ловелас. Прошу вас об одном: сохраните эту информацию в тайне от меня. Я ничего не хочу знать.
Босх кивнул, собираясь с мыслями. А какая бы женщина хотела такое знать? Разве что та, которая уже знает. Он поднял голову, и их взгляды встретились.
– Вы не слышали, были ли у вашего мужа какие-нибудь проблемы? Деловые, финансовые?
– Насколько мне известно, нет. Но он не говорил о деньгах, и я не могу вам сообщить, каково наше финансовое положение в данный момент. Если мне требовались деньги, я сообщала ему, и он всегда отвечал, чтобы я назвала ему сумму и получила по чеку. На ведение хозяйства у меня имеется отдельный счет.
