Сейчас из оврага запахнет вода,
А дальше, над крышей белёного дома,
Над старой скворешней очнётся звезда.
Здесь листья траву устилают, старея,
Их медленно жгут вечерами в садах,
И в синем дыму ещё слаще, острее
Осеннею яблонью воздух пропах.
Холодные горы в прозрачном тумане.
Взрослеет луна. Над горами светло.
А здесь, за оврагом, в низине, в бурьяне
Огни переулков предместье зажгло.
Я в сад постучусь. Мне откроют калитку,
Листву отряхнут и протянут в руке
Два крепких плода и сухую улитку,
Уснувшую на золотом черенке.
Негромко листва захрустит меж стволами,
Растает в осеннем саду пальтецо,
И словно ручное, гасимое пламя
За дымкой, во мгле, отмерцает кольцо.
СНЕГ В ДЕТСТВЕ
(простуда)
Теперь уж он и в радость,
Январь тот, и навек
Повёрнутый на градус
Прямой, подробный снег.
Упругими шарами
В висках грохочет ртуть,
Кровавыми пирами
Ползёт по сказкам жуть.
На печени гадают,
Открыв, как люк, ребро,
По блюдечку катают
Крутое серебро.
Все царства-государства
В испарине, в огне,
В тумане. Пью лекарства.
Читаю в полусне.
Под мышкой тает нежно,
Царапая слегка,
Термометр, прозвеневший
О никель шишака.
С кровати поднимаюсь,
Брожу, полураздет,
Всё жду чего-то, маюсь.
Чего-то нет и нет.
Плывёт в окно густая
Дыханья теплота
Игрушкою китайской
На ниточке у рта.
Один, у подоконника,
Больной стою, тайком,
Дышу морозцем, в тоненькой
Рубашке, босиком.
И тут Он как западает,
Формованный, прямой!..
Сугроб стоит за памятью.
Стоит Зима-Зимой.
***
Снег пошел линять и таять,
Серым исходить парком,
Свет пришёл играть и заять,
Прыгать солнечным зверьком.
Со стекла – на подоконник,
С подоконника – в трюмо…
Что ж ты, зайчик, беззаконник,
Глаз косишь в моё письмо?
Там ворочаются злые,
Вспомнившиеся едва,
