Лоб свой подотру,
Я не богослов
И к утру умру.
2017
Февраль
Не надо сетовать на трату,
На жертву – вовсе как табу.
Конечно, был какой-то фатум,
А так бы видели в гробу
Мы эти хлебные охвостья,
Чухонских баб, похабный мир,
Щетинящиеся от злости
Грузовики, в них командир,
В них разноцветные бродяги
Спаялись быстро кумачом.
Три четвертушечки бумаги
Оставили нас не при чем.
«Февраль. Достать чернил и плакать».
Как затянулся этот плач.
Весна: мороз, и снова слякоть.
И в оттепель придет палач.
2017
* * *
Я буду умирать четыре раза.
По-настоящему, без всякого «ау»,
Без респиратора и без противогаза,
И без проклятий, ибо никому
Я не желаю зла…
2017
Бессонница
Проснулся опять в полпятого
От выпитого треклятого,
От съеденного безвкусного,
Опять понесло на искусство.
Опять понесло на здравствуйте,
На «вот мы такие» разности,
Несем свои кривобокие,
Такие за обе щеки мы
Жуем, когда есть величество,
Поем, если электричество,
А вещь – ну да что ж за вещь ее,
Сегодня же Благовещенье
И смысл забыт у имени,
И ворот застрял у времени,
И что-то стучит у темени
О бренности и о бремени.
Давай, подразни-ка праздником,
Попробуй неделю наледью,
Весна расцветает зеленью,
Зима умирает гроздьями.
