– Я весь внимание, – сказал Клозе.
– Я собираюсь вернуться с этого задания живым, – сказал Юлий. – И даже ты не сможешь мне в этом помешать. Если ты начнешь выделываться и примешься за свои обычные выкрутасы, я и пальцем ради тебя не шевельну, понятно?
– Так точно, сэр! – молодцевато гаркнул Клозе.
– Ты мне безразличен, – сказал Юлий. – Ты мне не брат, не друг и даже не приятель, а всего лишь собутыльник. Таких, как ты, я могу найти тысячи. Куда бы ты ни влез, я не буду тебя спасать.
– Наши чувства взаимны, – сказал Клозе.
– Хорошо, что мы понимаем друг друга, – сказал Юлий. – Я не хочу, чтобы ты надеялся на мою помощь только потому, что время от времени мы с тобой играем в покер и пьем пиво.
– А мы-то, рабочие лошадки, обязаны в любом случае прикрывать твою спину, командир, – буркнул Клозе. – У тебя есть что-нибудь еще?
– Не подставляй меня, ладно?
– Ага.
– И удачи.
– Взаимно, босс.
Юлий выключил связь, глубоко вдохнул влажный воздух Сахары и закрыл колпак над головой. На табло перед ним замигала синяя лампочка, разрешающая взлет. Юлий включил вертикальную тягу, и его истребитель плавно поднялся над стартовой площадкой, набирая необходимую для полета высоту. Сзади стартовала его «красная» группа. «Синие» и «зеленые» поднимались в воздух левее.
Каждый «игрек-крыл» нес на себе достаточное количество вооружения, чтобы представлять угрозу небольших размеров городу. В распоряжении Юлия были пулемет, предназначенный для воздушного боя или для поражения небольших наземных целей вроде вражеской пехоты, импульсная пушка, один выстрел которой мог разворотить танк, а для этого вылета к крыльям истребителя прикрепили четыре ракеты класса «воздух-поверхность», при помощи которых имперцы должны были разнести в пыль космодром противника. «Игрек-крыл» был идеальным оружием для ведения атмосферного боя и мог провести некоторое время в открытом космосе. Он считался кораблем малого радиуса действия, потому что с его помощью нельзя было выйти в гипер и долететь от одной планеты до другой. Истребители повстанцев отставали от него на четыре поколения. В воздушном бою даже при соотношении три к одному у них не было ни единого шанса на победу.
Юлий посмотрел на альтиметр, удостоверился, что группа поднялась на требуемую высоту, и врубил горизонтальную тягу, набирая крейсерскую скорость. Согласно плану, «синие» должны были прибыть на место проведения операции на две минуты раньше, а «зеленые» – минутой позже, но это можно было подкорректировать на подлете, а пока сорок пять истребителей шли параллельными курсами.
Юлий включил общий обзор, и его истребитель исчез. Исчезло и собственное тело Юлия. Его боевой комбинезон соединялся с креслом пилота и на время полета становился с судном единым целым. Теперь Юлий мог видеть в любом направлении и казался себе бесплотным духом. Над кораблями остальных истребителей всплыли их кодовые номера, которые тут же сменились именами пилотов. Вообще-то, вмешательство в тактический компьютер на программном уровне со стороны пилота было незаконным поступком, но все пилоты так поступали, заменяя безличные цифры именами или многозначительными прозвищами. Юлий знал, например, что в обзоре Клозе он числится под кличкой Пират, которую он получил еще во времена учебы в академии в течение пяти секунд после того, как однокурсники узнали его фамилию. Как более молодой Клозе мог узнать об этой кличке, Юлий не представлял.
На Сахаре его не звали Пиратом. Его звали Джокером за то, что он никогда не проигрывал в покер.
Раньше Юлию нравилось летать.
А во время полетов с включенным общим обзором он дважды получал оргазм, от чего долгое время мучился и считал себя извращенцем и истребителефилом. Он даже боялся, что у него перестанет получаться с девушками, и немного успокоился только после трехдневного загула в борделе неподалеку от военной базы, где он проходил свою практику.
Он готов был летать часами и часами испытывал чувство восторга, которое может понять и разделить только другой пилот и которое невозможно объяснить человеку, никогда не поднимавшему в воздух летательный аппарат.
Но с тех пор, как Юлий попал на Сахару, и его полеты стали связаны с убийством людей и возможностью быть убитым самому, радость ушла. Теперь он просто делал ту работу, которую его учили делать большую часть его жизни и которую он умел делать хорошо. И потом, больше-то он ничего не умел.
Если раньше Юлий жил, чтобы летать, то теперь он просто жил и просто летал.
За двести километров до цели истребители снизили скорость, и каждая группа отправилась своим курсом. Юлий связался со своими, спросил, все ли у всех нормально, снова потребовал лишний раз не рисковать, потом включил тактический командирский канал и равнодушно пожалел, что он не застрелился вчера. Они шли над вражеской территорией, но пока были на недоступной для радаров высоте. На этот раз аномальное магнитное поле было имперцам на руку.
К сожалению, оно же делало невозможной связь на дальние расстояния, а потому Юлий не мог пообщаться не только с базой, но даже и с группой Стивенса, ушедшей вперед. Для переговоров военной базы 348-М со штабом блокады, располагавшимся на орбите на борту имперского линкора «Принцесса Марса», была создана сложная и дорогая система активных ретрансляторов, поддержание которой в рабочем состоянии обходилось Империи в пять тысяч имперских рублей ежесуточно. Поскольку такими системами связи были оборудованы все военные объекты на Сахаре, связь здесь поистине была дороже золота, а достоверная информация о противнике ценилась дороже графского герба.
Линия фронта как таковая на Сахаре отсутствовала по той простой причине, что не было самого фронта. Это была партизанская война с неожиданными рейдами и налетами, и то, что на карте означало линию фронта, было условной границей территории, которую контролировали повстанцы. Условной, потому что на самом деле никто не знал, где именно начинается их зона контроля. Боевые отряды сепаратистов постоянно передвигались, и из-за отсутствия спутниковой разведки нельзя было точно сказать, какой квадрат они прикрывают сегодня. К относительно неподвижным объектам относились тетрадоновые рудники, привязанные к месторождениям металла, космодромы, склады и учебные лагеря, передислокация которых занимала слишком много времени и сил. И даже несмотря на это имперские войска обнаруживали вражеские объекты там, где их не должно было быть, и не находили их там, где они были быть обязаны.
По большому счету это была грандиозная стрельба вслепую, и Юлий бы совсем не удивился, если бы в означенном секторе Зэт-13 не оказалось бы ни космодрома, ни «деструктора».
Но на этот раз им повезло.
Или не повезло. Везение – довольно тонкая вещь, и отношение к нему зависит исключительно от точки зрения.
Когда «красная» группа вынырнула из спасительного облачного слоя, космодром оказался на месте. Крейсера на взлетной площадке не обнаружилось, но, судя по еле видным вдалеке вспышкам, он успел взлететь чуть раньше и теперь пытался пробиться на орбиту, минуя группу Стивенса к востоку от космодрома.
Уже через десять секунд после того, как имперцы позволили повстанцам обнаружить себя визуально, их встретил плотный зенитный огонь. У повстанцев хорошие зенитчики, раз они могут открывать стрельбу так быстро, подумал Юлий. Если бы еще у них были хорошие зенитки, нам здесь пришлось бы совсем туго.
«Красная» группа рассредоточилась по одному и предприняла необходимые маневры уклонения. Повстанцы пустили по ним несколько ракет, но, как говорилось выше, ракеты были старые, медленные и почти неуправляемые. Четыре покинули поле боя в неизвестном направлении, две взорвались где-то на болотах, а одна жахнула в режиме преследования, слегка тряхнув «игрек» Карсона, но не причинив ему серьезных повреждений.
У пилотов имелся полученный от разведки довольно подробный план космодрома, на котором были обозначены индивидуальные цели. Теперь имперцы должны были действовать самостоятельно и по ситуации, объединившись в группу только для отхода после успешного завершения полета. Иными словами, над космодромом повстанцев начался запланированный хаос.
Поскольку Юлий являлся командиром группы и должен был помимо прочего осуществлять общий контроль над ее действиями, ему достались две легкие цели. Ремонтный ангар на северной части космодрома и заправочная станция в трехстах метрах за ним. Поскольку Юлий все равно не понимал, каким образом он или кто-нибудь другой, если уж об этом зашла речь, может хоть как-то контролировать этот бедлам, он описал над космодромом широкий полукруг и устремился к цели номер один.
В него постоянно палили из зениток, но он легко уклонялся, даже не задумываясь над этим. В него так долго вбивали рефлексы боевого пилота, что он давно уже перестал себе удивляться и считал их чем-то само собой разумеющимся.
Снизившись до пятисот метров, Юлий поймал ангар в прицел и отправил в полет первую из своих ракет, сразу же после этого заложив вираж для безопасного захода на вторую цель. Он даже не стал смотреть, попал или нет. Ракета «джерид» класса «воздух-поверхность» являлась высокоточным оружием и была способна поразить цель размером со спичечный коробок с расстояния до четырех километров. С увеличением расстояния точность падала, но не намного.
«Джерид» мог не поразить цель только в одном случае – если бы он был сбит на подлете, но у повстанцев не было противоракетных комплексов, способных справиться с этим детищем имперских технологий. Каждая такая ракета стоила двадцать тысяч имперских рублей, и в обиходе пилоты использовали выражение «пульнуть двадцаточку» каждый раз, когда «джерид» срывался с подкрыльных креплений их истребителей.
Юлий «пульнул» вторую «двадцаточку», разнеся в пыль заправочную станцию, и тут на тактическом дисплее погас один из четырнадцати красных огоньков. Оглядевшись по сторонам и убедившись в отсутствии непосредственной опасности, Юлий затребовал у компьютера подробности и узнал, что «красный-9» по кличке Бедуин отлетал свое.
«Красная» группа понесла первую потерю.
Юлий мог бы запросить записи последних минут боя истребителя Бедуина, передававшиеся на его компьютер в режиме реального времени, но он не страдал от праздного любопытства, особенно в бою.
К его удивлению, в него до сих пор не палили из «гладиолуса». Более того, внизу он не видел ни одного «дуршлага», а если уж тактический компьютер «игрека» чего-то не видел, значит, этого чего-то не существовало в природе.
Странно. По мнению Юлия, повстанцы просто обязаны были защитить такой важный стратегический объект, как космодром, самыми эффективными средствами ПВО, какие только были в их распоряжении.
С одной стороны, отсутствие внизу восемнадцатиствольных крупнокалиберных пулеметов не могло не радовать Юлия, с другой же – оно здорово его напрягало.
Оно означало, что разведка в очередной раз прокололась. А если уж она прокололась с одним, то могла напортачить и с чем-то еще.
Со стартовой площадки пытались взлететь три допотопных истребителя повстанцев, которым для этого требовалось впереди свободное пространство не менее двухсот метров. «Фокке-Вульф-3500», определил Юлий одновременно с «гением», как пилоты называли свои бортовые компьютеры. Интересно, где эти ребята раскопали такой антиквариат?
Задействовав импульсную пушку, Юлий походя зашиб два «Фокке-Вульфа» на взлете. Третьему удалось подняться в воздух, но его по ошибке сбил кто-то из своих зенитчиков.
Бывает, философски подумал Юлий.
Однажды ему тоже довелось попасть под «дружеский» обстрел имперских комплексов ПВО, гораздо более опасных, чем аналогичные комплексы повстанцев, и он до сих пор не мог вспоминать этот кошмар без содрогания. В конце концов, его все-таки сбили, удивляясь, какой увертливый повстанец попался на этот раз, но ему удалось катапультироваться и свалиться в непосредственной близости от одной из обстрелявших его батарей. Без членовредительства там не обошлось.
От дежурного офицера батареи его оттаскивали вчетвером.
Юлий свернул ему нос и сломал челюсть, но не стал ломать карьеру и отказался предъявлять претензии в официальном порядке, отчего на базе его обозвали идиотом и зауважали еще больше.
Но зенитчиков Юлий все равно не любил. Ни своих, ни чужих. У них были совершенно разные жизненные приоритеты, вступавшие друг с другом в непреодолимое противоречие. Пилоты хотели летать, а зенитчики хотели, чтобы над ними никто не летал.
Юлий поднялся над космодромом на два километра, чтобы оценить общую картину сверху. Картина радовала глаз. С момента начала атаки не прошло и трех минут, а «красная» группа уже разнесла космодром в руины.
