– Можно.
– Дай угадаю. Это потому что водку ты не любишь?
– Вы, беременные, странные. В фом вовика? – торопливо запихнула в рот последнее пирожное Сидзука.
– Ладно, – вздохнула Лахджа. – Ладно. Тогда я сама сделаю пирожное. По рецепту моей бабуленьки.
Она отрезала кусок ржаного хлеба, положила на него несколько килек и хороший шмат сала, прикрыла сверху другим куском хлеба – и аж зажмурилась от удовольствия, откусывая кусок.
– Ну и странная же у тебя была бабуленька, – с отвращением произнесла Сидзука, делая себе такой же бутерброд.
Ей не понравилось. Ее почти что затошнило. Но Сидзука не была бы Сидзукой, если бы не собезьянничала.
– Лахджа, почему ты перестала меня кормить? – приоткрыл один глаз Хальтрекарок.
– Увлеклась видами, мой господин, – кротко ответила Лахджа.
– Глупышка, зачем тебе еще какие-то виды, если ты можешь любоваться мной? – снисходительно улыбнулся демолорд.
– Просто чтобы убедиться, насколько все остальное ничтожно в сравнении с тобой, мой господин.
Абхилагаша и Ассантея аж застонали от зависти, а Сидзука сунула пальцы в рот и показала, что думает о такой жалкой лести.
Зато Хальтрекарок милостиво кивнул. Он принял слова Лахджи за чистую монету. Любую похвалу Хальтрекарок принимал за чистую монету – даже если та была насквозь фальшива.
А Лахджа вздохнула и отвернулась, продолжая машинально пихать Хальтрекароку виноград. Она давно уже не надеялась найти в супруге и повелителе эмоциональный отклик. Даже не то что на нее или ее действия – а просто хоть на что-нибудь.
В первое время после перерождения она к нему тянулась. Да и сейчас еще иногда делала попытки. Возможно, это был стокгольмский синдром – ведь он ее похитил в бытность смертной. Сделал наложницей. Не дал выбора. Но она все равно пыталась найти какие-то светлые стороны в новом положении – даже стала ради этого демоном.
Увы, все светлые стороны приходится создавать самой. Хальтрекарок – он… ну, Хальтрекарок. Вряд ли он в принципе способен… даже не любить, а просто хотя бы привязываться. Сферический мудак в вакууме.
Жены для него – просто ходячие игрушки.
Иногда Лахджа подумывала о том, чтобы сменить хозяина и покровителя. Просто сбежать от Хальтрекарока – вариант плохой. У него память золотой рыбки и он фантастически ленив, но если все-таки узнает, если вспомнит… судьба будет страшной. Тем более, что уж Лахджу-то, как своего любимого агента, он помнит хорошо.
Демолорд – это стократ хуже любого мафиози и даже диктатора. Найдет где угодно, не защитит никто.
Кроме… другого демолорда. Наложницы иногда перебегают из гарема в гарем. Необязательно даже к демолорду – можно к титулованному аристократу помельче. Барону, вексилларию… даже банкиру, хотя женой бушука Лахджа себя не представляла.
А вот, скажем, гохеррим – вариант интересный. Лахджа с интересом посмотрела на скачущего рядом Тасварксезена. На редкость видный идальго. Молочно-белая кожа, завитые в косу русые волосы, шесть витых рогов цвета меди, алые глаза без зрачков, тяжелая шпага на поясе…
В Паргороне считается моветоном силой возвращать переметнувшуюся наложницу. Сбежала к другому, тот ее принял – все, кончено, забыто. Демоны из-за этого даже не ругаются. Если Лахджа уйдет к Тасварксезену или, например, тому очаровательному демолорду, что держит лучший в Паргороне и большинстве окрестных миров ресторан, в котором еще и такие приемлемые цены…
– Янгфанхофен! – укоризненно покачал головой Бельзедор.
– Что?.. Ты думаешь, я не замечал, как она на меня смотрит?
– Тебя послушаешь – на тебя все так смотрят!
– Что поделаешь, никак не могу справиться со своим мужским обаянием…
Конечно, Лахджа обдумывала это не всерьез. До недавнего времени она еще могла попытаться, но сейчас, когда носит будущего Хальтрекарока ребенка… воспитывать бастарда ни один демолорд не захочет. Несмотря даже на то, что самому Хальтрекароку на свое потомство наплевать – наложницы регулярно рожают ему детенышей, во дворце есть специальные ясли… надо будет наведаться туда, кстати. Посмотреть, в каких условиях они там вообще растут.
Загудел охотничий рог. Спереди донесся шум, и к ландо подлетела старообразная гохерримка с боевыми спицами на поясе и псом на поводке. Остановив коня в воздухе, она каркнула:
– Выследили голубчика! За мной!
Лицо Тасварксезена озарилось хищной радостью. Отставной вексилларий уже давно получал удовольствие только от охоты. Пришпорив жеребца, он помчался за Сунгурамулой – а следом понеслись другие гохерримы и ландо с жрущим виноград демолордом.
– Экая толпа, – лениво произнесла Лахджа. – Этак они сами там передерутся.
– А я бы охотно на это посмотрела, – прокряхтела Ассантея, все еще стоя на корточках. – Я бы охотно посмотрела… на что угодно.
– Я бы тебя подменила, но мне не стоит сейчас напрягаться, – погладила живот Лахджа.
На самом деле, пока что ничего не заметно. Всего-то третий месяц пошел. Превращения, правда, сильно затруднились – ее лучшее Ме будто частично заморозилось. Теперь работает только на конечностях, и то не слишком хорошо.
Наверное, дальше будет еще хуже. Пока не родит.
– Мой господин, может, вам лучше пуфик какой-нибудь под ноги? – все же спросила она Хальтрекарока.
– Да нет, спасибо, мне и так удобно, – поблагодарил тот. – Незачем так уж заботиться о моих удобствах, мы же сейчас на охоте. Приходится чем-то жертвовать.
Ассантея скривилась.
Тем временем впереди становилось все шумнее. Великая охота успела пересечь девять разных миров – началась в Паргороне, а сейчас скакала уже… Лахджа понятия не имела. Вроде недавно был сосновый бор, потом огромное озеро или вообще море, за ним раскаленная пустыня с фиолетовым песком, а теперь… лес гигантских грибов.
Интересно, куда их занесло?
И добыча была уже хорошо видна. В какой-то сотне шагов от авангарда гохерримов несся галопом конь – серый в яблоках, тонконогий, с великолепной гривой. В седле восседал человек… хотя как восседал? Он то и дело оглядывался, взмахивал мечом, выкрикивал оскорбления. Один раз даже вспрыгнул на коня, как цирковой акробат, метнул какое-то заклинание и тут же кувыркнулся обратно.
– Выделывается, – фыркнула Абхилагаша. – Жалкое зрелище.
– Ты его знаешь? – спросила Лахджа.
– Конечно, знаю, – загадочно улыбнулась Абхилагаша.
– Откуда? – приоткрыл глаз Хальтрекарок.
– А… да его же все знают, мой господин, – быстро ответила Абхилагаша. – Это же Дегатти, парифатский волшебник. Редкий проходимец. Он уже несколько раз обносил сейфы и бесчестил демониц.
– Тебя обесчестишь, пожалуй, – ухмыльнулась Лахджа. – И так пробы негде ставить.
– Называл куржуй свинью жирной, – с презрением поглядела Абхилагаша. – Смертнорожденная.
– Меня хотя бы избрали и признали достойной, – выкинула подгнившую виноградинку за борт Лахджа. – Сознательно. А тебе просто повезло удачно родиться.
– Теперь мы знаем, какими словами ты себя утешаешь, глядя на нормальных аристократок, – насмешливо улыбнулась Абхилагаша.
