Глава 13
31 августа 1888 р-н Уайтчепел, г. Лондон, Великобритания.
Маленькая комнатушка на Брик-лэйн казалась маленькой и заброшенной. Словно из квартиры выгнали жизнь. Он горько усмехнулся – а ведь, по сути, так и произошло. Сколько лет утекло с того дня, когда вся его жизнь полетела под откос? Да кто уже теперь вспомнит!
Мужчина махнул рукой, чуть не задев стоявшую на небольшом столике бутылку виски. Он пил, последнее время пил постоянно. Горечь утраты от этого не становилась слабее, а душа лишь разрывалась на части. Вздохнув, он осмотрелся. Хаос и беспорядок, вот что царило в его доме. Настоящий бедлам, чего уж. Махнув ещё стакан, мужчина встал и подошёл к тумбе, на которой стояла фотография.
На фото замерла, светясь лучезарной улыбкой, молодая женщина с русыми волосами. Яркие зелёные глаза, красивые губы и небольшой нос. Эти черты лица он не забудет никогда! Как и тот день, когда её не стало. А ведь всё так хорошо текло, словно вода в русле Темзы.
Тогда он работал врачом, они жили тихо, никому не бросаясь в глаза. На то были свои причины, о которых мужчина не любил вспоминать. Слишком велики были скелеты в шкафу, слишком многим он пожертвовал ради своего счастья. И даже той жертвы не хватило, судьба отобрала у него всё то, ради чего он перешагнул грань. Ради той, для кого он вышел за рамки.
Сейчас же он сидит в основном дома, не работает, пьёт и корит себя. Он, врач, не смог помочь своей жене! Своей единственной женщине, ради которой готов на что угодно. Не смог вылечить её от обычной простуды. Казалось бы, чего уж там, сколько времени прошло? Но мужчина не мог просто так перечеркнуть полжизни, которую провёл с этим волшебным созданием.
Она была ангелом, белоснежным ангелом среди серых Лондонских улиц. Словно луч яркого солнца в твоей квартире. Персональное солнце, которое согревает тебя своим теплом и заботой. Любит настолько сильно и безвозмездно, насколько можно любить человека. И он старался отдавать ей свою любовь, хоть немного.
После её смерти всё будто выключили. Луч погас, он остался один. Один во тьме серой мглы Уайтчепеля, наедине со своими мыслями. И они не оставили его в покое, даже после стольких лет. Лишь подтачивая и съедая остатки здравомыслия, словно подталкивая к краю.
Ну же, шагни вперёд…
Мужчина отмахнулся. Нет, как бы там ни было, он не поддастся на эти тёмные уговоры. Только не он. Его работа – давать жизнь, выбарывать у смерти людские души! И он не будет отдавать свою, о нет. Ради того счастья, той лучезарной жизни, которая у него была, он будет держаться. Благо, есть разум и неиссякаемый ворох воспоминаний.
– Я найду тебя, слышишь? – прошептал он, глядя на фото. – Я всегда буду искать тебя…
Глава 14
Хатшепсут в задумчивости мерила шагами тронный зал дворца фараонов. Прошло полгода с момента её триумфального, можно сказать, божественного восшествия на трон царицы Египта. Супруга бога Амона быстро свыклась со своим новым статусом наместника богов на земле египетской. Однако, одно усложняло власть царицы Хатшепсут. Она была женщиной.
Женщиной властной, жесткой, умной, но в первую очередь женщиной. А женщины проявляют эмоции сильнее мужчин. Бывают, конечно, исключения. Вот, например, её пасынок, Тутмос III, малолетний сын её мужа и наложницы Исиды, показывал себя через чур эмоциональным. Хатшепсут улыбнулась, вспоминая суровое лицо шестилетнего пасынка, который смотрит на неё и злобно кричит писклявым голосом: «Я царь Египта, а ты будешь служить мне, или умрёшь!».
Нужно внимательно следить за этими… тутмосчанами.
Эти слова Искатота всплыли в памяти, словно облака над пирамидой. Хатшепсут прекрасно понимала, верховный жрец был прав. Прав, как всегда. Воспоминания нахлынули волной, смывая ту плотину невозмутимости, которую царица воздвигла за последние месяцы. Она не смогла до конца похоронить в себе то, что с ней произошло.
Открывающий Небесные Врата тогда стоял рядом, на расстоянии вытянутой руки. Протяни и сможешь прикоснуться. Хатшепсут тогда была лишь жрицей Амона, одной из многих, а он… Искатот уже тогда возвышался над всеми жрецами, словно солнце над крестьянами. В тот день он разговаривал с ней, по собственной воле!
У Хатшепсут закружилась голова от воспоминаний, и царица оперлась о колонну тронного зала.
– Царице небесной плохо, зовите лекаря! – один из услужливых слуг замахал руками и побежал к Хатшепсут, намереваясь своим телом лечь, если понадобится смягчить удар падающему фараону.
Но женщина встряхнула головой и гневно посмотрела на слугу.
– Вон. – голос с каждой буквой становился жестче и сильнее. – Все пошли вон, живо! – последние слова звенели, словно металл. Хатшепсут сверкала глазами, словно стараясь испепелить каждого, кто попадёт под этот взгляд. Слуги в ужасе побежали на выход из дворца. Некоторые стражники даже пороняли копья, задев ими о колонны во время торопливого рейда на спасительный воздух. Словно ярость царицы была физической и могла убить на месте, замешкайся ты лишь на секунду.
Оставшись в одиночестве в огромной зале, Хатшепсут вздохнула и опустилась на пол, опустив голову на небольшую грудь. Женщина всхлипывала. Она устала скрывать то, что случилось тогда. Устала врать самой себе, что всё так, как прежде. Устала выказывать холодное уважение Искатоту и лишь кивать при его поклонах и хвалебных речах.
Хатшепсут снова переживала тот момент. Они стояли и верховный жрец говорил ей что-то. Что-то за титул верховной жрицы храма Амона, или что-то около этого. Она не сильно помнила все детали. Тогда Хатшепсут волновало лишь одно. Бездонные синие глаза Искатота. В тот день она почувствовала себя тринадцатилетней девственницей, на которую обратил внимание влиятельный мужчина. Словно простолюдинка, которой сам фараон подал руку и помог встать из пыли городских улиц.
Хатшепсут не помнила, чтобы она испытывала такое чувство, вот уже… никогда до этого! Словно девочка, женщина стояла, боясь пошевелиться, глядя на верховного жреца и внимая каждый жест, ловля каждый его вздох. Но она не могла признаться в этом. Тогда не могла.
Как и сейчас, ты не можешь сделать это и сейчас.
Голос в голове презрительно насмехался. Он лишь подчёркивал, что фараон хоть и имеет безграничную власть, но он связан. Связан ритуалами, обязанностями, традициями и верованием египетского народа. Нужно это заканчивать.
Хатшепсут поднялась с пола и вытерла выступившие слёзы. Женщина подняла голову и уверенно всмотрелась вдаль тронного зала. Да, она фараон, и она вправе менять устои! А при масштабных изменениях появится лазейка и для её чувств. А если нет, то она сама найдёт такую лазейку!
Глава 15
Алиса достала из аптечки бинт, мазь с антибиотиком и экстрактом подорожника и, вывернув ногу, осторожно размотала полотенце. На ступне проступили многочисленные порезы и ссадины.
Хорошо, что раны не глубокие!
Корснева оценила степень повреждения стоп и осторожно принялась за дело. Смазав порезы, девушка наложила бинт, превратив свои элегантные ноги в перевязанные ноги атлета. Когда он накладывает эластичные повязки на месте растягиваемых на тренировках мышц.
Наступив на ногу, Алиса удовлетворительно кивнула – теперь не было так больно, можно было хоть ходить. Проковыляв на кухню, девушка сделала себе чай и вернулась к не своему ноутбуку. Розовый, с наклейками заек и бабочек, ну серьёзно? Ужас какой. Но главное было не во внешнем виде ноута, квартиры, или города. Главное было в том, какая жизнь светилась на весь мир в соцсетях Корсневой!
Чем дальше она углублялась, тем шире открывались её глаза от шока. Вот она в Инстаграм. Целая вереница фото и видео, на которых Алиса зажигает с молодым парнем. Он откровенно положил руки ей на ягодицы, с самодовольной ухмылкой двигается под ритмичную музыку. Но Корснева не возмущается, ей нравится это поведение парня.
Вот она на фэйсбуке, на фото с мужчиной, который показался Алисе очень знакомым. Глаза девушки распахнулись – ну да! Это же Макс Царских! Яркий представитель шоу-бизнеса и «типа» певец! Вот это да, ничего себе она тут вращается. Рука Царских лежала на талии Корсневой, а они улыбались в объектив фотокамеры.
Чем дальше Алиса углублялась в «свою» жизнь, тем сильнее поражалась тому, какие глобальные изменения произошли с «ней». Это точно нужно обсудить с Максимом, желательно поскорее!
Ты лишь потребитель, Элис!
Голос Эйзенхорта в голове заставил Корсневу взвизгнуть и отшатнуться от монитора. От бессилия она ударила кулаком по столу и заскулила, больно ударившись о твёрдую поверхность столешницы. Тем не менее, хоть какой-то эффект был достигнут – Алиса отвлеклась от соцсетей и её взгляд упал на время. Три часа, она потеряла три часа, погрузившись в изучение своей жизни!
Но, почему Чарльз Эйзенхорт снова кошмарит её? Уже более двух лет его голос никак не тревожил Алису. После их с Максом приключений в Лондоне, когда они нашли заброшенную под Бетлемской клиникой лабораторию безумного доктора, никаких голосов не было.
– Потому что мы убили его, взорвав на той дьявольской машине, как её – «Псилектро»? – сама себе ответила Корснева и вдруг осеклась. – А что, если мы не…
Мысли Алисы завертелись, словно мыши в колесе. А ведь, правда, что, если они не убили Эйзенхорта? Ведь суть «Псилектро» до конца им не известна! Что, если эта конструкция не только влияет на мозг подопытных, а стимулирует тот самый «отросток Т», как его называл Чарльз? Что, если «Псилектро» создана для другого – усиливать способности человека?
– Но это значит… – прошептала Алиса и закрыла себе рот рукой. – Что Эйзенхорт мог не умереть тогда.
Перекусив найденными салатами и веганской пищей, Корснева решила отвлечься от тяжёлых мыслей и включила телевизор. Музыкальный канал, настроенный по умолчанию, наполнил квартиру ритмической музыкой. Но девушке было безразлично, она поудобнее устроилась на кровати и закрыла глаза, уплывая под звуки «бумз-бумз» куда-то в своих мыслях.
Глава 16
Мари Шато смотрела на этого бородатого мужчину в пальто и шляпе и не верила своим глазам. Шарль де Зине, её великий мсье алхимик? Мадам Шато уже дано для себя называла своего господина этим словом. Слишком таинственными были его изучения, слишком много мистики стало витать вокруг, когда Шарль стал углубляться в изучение ботаники.
Ошеломление от произошедшего длилось у Шато лишь минуту. Взяв в себя в руки, женщина с невозмутимым лицом кивнула сидящему у двери де Зине.
– Конечно, мсье Шарль, кофе и круассаны будут готовы через пять минут. С возвращением домой, мсье. – при последних словах домоуправляющая улыбнулась и удалилась на кухню.
– Дом, милый дом… – буквально выдохнул де Зине, и, кряхтя, поднялся. Он даже не представлял, как вымотался за последнее время. Но, то, что он нашёл, тот артефакт, стоящий теперь в его кабинете – это лишь подтверждало, что направление выбрано верно. Смерть и жизнь, это не просто процессы, это один и тот же путь, лишь в разных точках движения. Он должен…
– Мсье Шарль, кофе и круассаны готовы. – голос Мари выдернул де Зине из размышлений, словно удочка выдёргивает зазевавшуюся рыбу.
– Идёмте, Мари, отведаем вашей стряпни. Вам же, видимо, интересно – куда пропал миловидный учёный и почему его место занял такой страшный бородач с тростью, так ведь? – под конец Шарль подмигнул мадам Шато и сняв плащ, шляпу и прислонив трость, направился в кухню.
