– А журналистика?
– Мою же фамилию не пустят на полосы.
– Возьми псевдоним.
– Не хочу. Пока буду писать для себя. Не все этих сук верх будет.
– Это как сказать. Уйдут одни – придут другие, живем-то мы по их законам. Надоело.
– Что делать, Игорек, не мы изобрели этот мир, мы в нем только живем.
– Пусть тебя успокаивает, что жизнь тяжела, но, к счастью, коротка.
– Если это считать утешением.
– Но все равно, Юрка, мы должны стараться стать сильнее обстоятельств…
– Это ты правильно заметил. Но, дружище, они, эти обстоятельства, не всегда добры к нам.
– Юра, я вышел на людей, которые тебя арестовали…
Игорь замолчал, на балкон вышел поддатый Борька Лосев.
– Не помешал, старички?
– Да что ты, Боря, – засмеялся Ельцов, – кто же может помешать в такой день.
– Давайте по лампадке, на свежем воздухе, – предложил Лосев и вышел в комнату.
– Как он тебе? – спросил Анохин.
– Не пойму.
– Знаешь, Борька один из немногих, кто искренне расстроился, когда тебя загребли. Говорил всегда о тебе только хорошее.
– Ну и слава богу, что он пришел, – ответил Ельцов.
Появился Борька с бутылкой коньяка и тремя рюмками. Поставил все на маленький столик на балконе, словно из рукава, вынул куски буженины.
– Давайте, ребята, за счастье.
Они выпили, закусили солоноватой бужениной.
– Как жить думаешь, узник замка Иф?
– Хорошо, Боря, теперь очень хорошо.
– Не все пришли, не все, – Лосев вновь разлил коньяк, – раньше у тебя от знаменитостей не продохнуть было. И где же они? Как ты думаешь?
– А я, Боря, чтобы не думать о них плохо, вообще о них не думаю.
– Весьма афористично, – засмеялся Лосев и поднял рюмку.
Они опять выпили.
– А как с работой? – доедая буженину, спросил Лосев.
– Вот чего не знаю, того не знаю. Сначала надо с пропиской решить, а уж после о службе государевой печься душой, – усмехнулся Ельцов.
– У меня есть шанс помочь тебе, – значительно изрек Лосев.
– Это каким образом? – вмешался Анохин.
– Ребята, я когда-нибудь трепался зря? – спросил Лосев.
– Да что-то не помню, – честно признался Анохин.
– То-то. Я тут, правда, ни фамилий, ни лавки пока называть не буду. Так вот, с главным я перекинулся парой слов. Он мне обязан сильно. Газетка формата многотиражки, но, как ни странно, гонорар платят.
– Ну и что сказал главный? – продолжал допрос Анохин.
– А сказал он вот что. Может он Юрку взять. На должность учетчика писем, а на самом деле он будет спецкором.
– Значит, опять под псевдонимом прятаться? – Ельцов щелчком отправил сигарету в темноту.
– А это как договоришься.
– Спасибо, Боря.
– Да что ты, Юрка.
– А он знает, что я судим и из партии исключен?
– Он все знает.
– Уж больно смелый мужик. – Ельцов снова закурил.
– Жди звонка.
На балкон вышла Женька:
– Юра, Игорь, Боря, вы зачем нас бросили? К столу, мальчики, к столу.
Разошлись ближе к полуночи.
Юра и Игорь Дмитриевич убирали со стола, мыли посуду.
– Ты иди, отдохни, – сказал дядька. Он был в фартуке, посуду мыл стремительно и аккуратно. – Иди, я один справлюсь.
