Попрощавшись с волненьем, с трепещущим вольно сердцем,
Я совру, улыбнувшись, что мрак не живёт в груди.
Мне не страшно страдать и стучаться в глухую дверцу,
Но так больно теряться в нужде от неё уйти.
Горько-сладкие слёзы пусть станут роднее солнца;
Я забуду однажды свой преданный взгляд, твой свет.
Но судьба-оборванка с луной надо мной смеётся:
Я проснулся в бреду и тебя со мной больше нет.
Песнь гуциня
Увядают цветы на рассвете,
Преклоняют свои бутоны.
"Ты всё ждёшь, что тебе ответят?" -
Песнь гуциня звучит монотонно.
Не доносятся тихие ноты
До пропавшего безызвестно;
"Отдохни, уже весь измотан", -
Хрупкий голос гуциня песни.
Ты сидишь у воды две ночи,
Ожидая от Неба чуда.
Для тебя не бывает прочих,
Лишь один образ видишь всюду.
Жжётся солнца стыдливый глянец,
Дрожью руки нещадно сводит.
Робко смотрит, вот-вот увянет
Нежный лотос, стремясь к свободе.
Струны дурят, охрипший голос,
Веки дымкой туман сжимает.
Вера в веру – не раскололась,
Впереди лишь одна прямая.
Свист ветров; ветры скорби копят.
Натяни-ка струну потуже…
Позади чей-то тихий шёпот.
Как назло,
не того, кто нужен.
Памяти лунного света
Ему не было стыдно
Ему не было стыдно кричать о своих невзгодах,
О сломанном духе и боли сердечной тьме.
Он не слушал презрений во власти слепой свободы,
Не видел сомнений, сокрытых в тугом ярме.
Его встретила сила, тоски разделила участь,
Позволила жизни цвести, не жалея дней.
Он оставил себе волю верить, себя не мучить,
Надеясь забыть тесноту золотых цепей.
Ему стоило ждать, опираясь на сердца память,
Восстать под напором пощечин пустых потерь.
«Пустяки, дело – мелочь», – шептал, не берясь исправить
Ушедших мгновений ползучую злую тень.
Похожий на битву
Когда закрываешь глаза,
