И сохрани его не ради рифм пустых,
Подбор которых так приятен для иных,
А ради чувств моих, измученных страстями.
Ты вспомни обо мне тогда – и возвести:
«Когда бы с веком мог талант его расти,
Любовь бы помогла создать ему творенья,
Достойные стоять всех выше, без сомненья;
Но так как он в гробу, певцы ж родятся вновь,
То буду всех читать: им – честь,
ему – любовь».
33. «Как часто видел я прекрасную Аврору…»
Как часто видел я прекрасную Аврору,
Когда златились вкруг луга, холмы и лес,
Покорные ее ласкающему взору,
И рдели ручейки алхимией небес.
Но тучам вслед, она покорно позволяла
Топтать в пути свое небесное лицо —
И, нисходя с небес, позорно укрывала
На западе во тьме лучей своих кольцо.
Увы, так и мое светило дня сначала
Победно надо мной горело и блистало,
Явившись лишь на миг восторженным очам!
Теперь же блеск его вновь туча затмевает.
Но страсть моя за то его не презирает:
Пусть меркнет солнце здесь,
коль нет его и там!
34. «Зачем пророчить день такой прекрасный было…»
Зачем пророчить день такой прекрасный было
И приказать мне в путь
пуститься без плаща,
Чтоб облако в пути чело мне омрачило
И взор лишило мой очей твоих луча?
Что пользы в том, что луч тот,
выйдя из-за тучи,
Следы дождя на мне способен осушить?
Не станет же никто хвалить
бальзам пахучий,
Что и врачуя, боль не в силах уменьшить.
Так и в стыде твоем не будет исцеленья,
А сожаленье мне утрат не возвратит,
Затем что не найти в отмщенье облегченья
Тому, кто уж несет тяжелый крест обид.
Слеза ж твоя – жемчуг,
уроненный любовью:
Она лишь искупить все может,
словно кровью.
35. «Довольно о своем проступке сожалеть…»
Довольно о своем проступке сожалеть:
На розе есть шипы и грязь
в ручье сребристом;
