– А живот такой большой давно?
– Дааа, уж, наверно, месяц. Не знаю, что такое, вроде и ем немного, а прет и прет!
– К врачам не обращался?
– Не, никуда не ходил.
Ну что ж, все понятно. Допился, бедолага, до цирроза и асцита[11 - Асцит – скопление жидкости в брюшной полости. – Прим. авт.]. А как дополнительное осложнение – кровотечение из варикозно расширенных вен пищевода.
Давление 110/70 мм, низковатое. Покапали, ввели кровоостанавливающий препарат, ну и благополучно свезли болезного в хирургический стационар.
Отметил в планшете освобождение. И вот еще вызов: «ФИО, адрес такой-то, М., 48 л., психоз, больной не учетный».
Добротный кирпичный частный дом. У калитки нас встретила супруга больного: невысокая, плотненькая, голосистая.
– Здравствуйте! Вон, до «белки» допился, красавец! Пауков и каких-то баб гоняет!
– Последний раз когда выпивал?
– Позавчера, а вчера утром похмелился чуть-чуть и все. А так-то недели две пил без просыха. Сегодня всю ночь не спал, утром какая-то суета на него напала, а сейчас вон чего получилось! И ведь хороший человек-то, руки золотые, но вот только пьет, как паразит!
Больной, среднего роста, с кучерявыми волосами, в расстегнутой до пупа рубахе, встретил нас с удивлением.
– О! Здравствуйте! А вы кто, спасатели, что ли? Вас Ленка вызвала?
– Нет, мы – скорая помощь…
– Лен, ну а скорую то ты на фига вызвала? Тут или спасатели, или полиция нужны! – обратился он к супруге.
– Иван Семеныч, а вы нам расскажите, что случилось, мы поможем не хуже спасателей.
– Ну ладно, – покладисто согласился больной. – Короче говоря, какая-то баба забралась вот в эту комнату.
– А как она туда попала?
– Да черт ее знает… Наверно, дверь была не заперта. Ну вот. И баба-то какая-то странная: легла не на саму кровать, а на спинку. И главное-то, все молча! Я ее спрашиваю, а она даже ни слова!
– А жена видела ее?
– Ой, да ни хрена она не видит! Если даже целая банда придет, она ничего не увидит! И вот дальше слушайте. Баба куда-то делась, видимо, убежала, а под шкафом теперь огромный паучище. Это, наверно, она его с собой притащила! Слушайте, я таких никогда не видал! Да вон, вон, смотрите, из-под шкафа две ноги выглядывают! Я хотел его шваброй оттуда достать, а побоялся. Черт его знает, вдруг набросится? Вон, вон он, видите?! Давайте я фонарик принесу?
– Нет, не надо фонаря. Мы все поняли. Иван Семеныч, нужно поехать в больницу.
– В какую больницу? Да вы чего, мужики, я чего, больной, что ли? Зачем?
– Иван Семеныч! Нужно покапаться, полечиться. И возражения не принимаются.
– Ну, слушайте, я уже вообще ничего не понимаю!
– Иван Семеныч, собирайтесь, пожалуйста! Вот полежите в больнице, и вам все будет понятно.
– Ну ладно, ладно…
По дороге в наркологию, Семеныч настороженно спрашивал фельдшеров, мол, что это из-под носилок выглядывает? Уж не паук ли пробрался? Но мои фельдшеры успокоили его, сказав, что наша бригада специализируется на борьбе с пауками и со всякими непонятными бабами. В общем, благополучно и спокойно свезли его в наркологию.
Велено следовать в сторону Центра. Следуем. Но как-то не верится, что дадут доехать. Ну, точно! «ФИО, адрес такой-то, М., 64 г., боль в груди, одышка. Вызвала жена». Есть данные о том, что в прошлом месяце госпитализировался в кардиодиспансер с нестабильной стенокардией.
Больной держится рукой за грудь, морщится.
– Ооой, как больно-то… Я месяц назад уже вызывал… Тогда болело, но не так… И дышать тяжело…
– Давно болит?
– Да уж часа полтора… Брызнул два раза и никакого толка… – Кивком головы он показал на флакон нитроспрея.
Фельдшер Анатолий подал мне кардиограмму. Да, все понятно, вон какие подъемы. Острый переднебоковой инфаркт миокарда. Давление 140/90 мм, и это отлично! В подобных случаях тревогу вызывает, наоборот, давление низкое. Внутривенно, медленно, дробно ввели наркотик. Боль поутихла, но окончательно не ушла. Пришлось добавить другой наркотический препарат, к которому я отношусь очень настороженно. Да, напрягся я, ведь он может опасную аритмию спровоцировать. Но ничего, все обошлось хорошо, обезболивающий эффект наступил. Все остальное дали и сделали по стандарту. И увезли в Областную клиническую больницу.
Освободились. Следующий вызов не заставил себя ждать: «ФИО, площадь Новаторов, пункт полиции, М., 37 л., травма головы. Вызвала полиция». Пункт полиции – это будка такая, чем-то напоминающая киоск. Внутри находились двое полицейских, ну и, конечно же, сам виновник торжества в крохотной клетке. Этот господин с перепачканным кровью лицом, изволил орать и буйствовать.
– Э, вы че меня закрыли, а?! Вы че… …?! Давай открывай, давай по-мужски побазарим?!
– Что с ним случилось-то? – спросил я у полицейских, не обращая внимания на крики.
– Где-то упал, наверное. Граждане нас вызвали, заявили, что на остановке ко всем пристает и матерится, – ответил старший сержант. Посмотрите, может в больницу его?
Открыли клетку.
– Э, старый, давай, короче, меня на больничку вези! – потребовал господин.
– Сейчас посмотрим, – спокойно ответил я.
На правой брови – неглубокая ранка, в поперечнике миллиметров семь, со свернувшейся кровью, шить там нечего. Патологической неврологической симптоматики нет. А это значит, что в травмпункт или в стационар везти не с чем. Для вытрезвителя тоже оснований нет: он, хоть и пьяный, но самостоятельно передвигаться вполне может.
Фельдшер Анатолий обработал ранку и наложил лейкопластырную повязку.
– Нет, никуда мы его не повезем, – сказал я полицейским.
– Э, слышь, ты, … …! Ты че, опух, что ли?! Ты че, на ментов, что ли, работаешь, ты, …?! Я тебя в натуре найду, отвечаю! – орал он из вновь запертой клетки.
Сделал я запись, что господин в госпитализации не нуждается, и отчалили мы под аккомпанемент его матерных воплей и угроз.
Ну что, до конца смены остается чуть больше двадцати минут. Наверное, сейчас на Центр позовут. Отметил в планшете освобождение. Да что ж ты будешь делать, еще вызов кинули! Нет, пока не принимаю, сейчас по рации свяжусь.
– Центральная!
– Слушаю.
– Это шестая. Надежд, ты мне вызов дала за двадцать две минуты до конца смены. А мне еще и наркотики надо списывать!
