Карманный оракул

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Регула 1

В нынешних временах, труднее одному Премудрому учинить, нежели и в прежних семи[1]; и надобно более искусства к обхождению с одним умным, нежели в древних веках с целым народом.

Регула 2

В сих двух пунктах вся острота человеческая заключается. А кто одно без другого имеет, тот половину счастлив; для того что одного понятия не довольно, но и склонность к тому надобна.

Обыкновенное несчастье неискусных людей в том состоит, что они себя обманывают, выбирая себе образ жизни, занятие и друзей.

Регула 3

Удивление от новости приносит почтение намеренному делу. Нет ни пользы, ни забавы играть, игру свою всем показав. Кто нескоро свою тайну объявляет, тот содержит людей в сомнении, особенно в вещах и делах тайне подлежащих; которые как всенародное чаяние принуждают верить, что во всем тайна есть, а тайность приносит почитание. Когда случится что-нибудь кому объявить, то всячески надлежит стараться, чтоб не весьма ясно говорить, а особливо в компании с откровенным сердцем не разговаривать. Молчание – храм премудрости; объявленное намерение никогда не бывает в почтении. Открывающий тайну, впадает в поношение; ни в чем не преуспеет, и особенно несчастлив бывает; чего ради надобно последовать Божию примеру, которой всех в чаянии и в надежде содержит.

Регула 4

Понеже сии добродетели не умирающие, того ради и людей бессмертными делают. Человек великим называется по мере знания своего. Кто много знает, тот много может; а незнающий бессилен и в темноте пребывает. Мудрость – око, а сила – рука великого человека. Наука одна пуста, ежели сих помощников не имеет.

Регула 5

Не ваятель делает образ, но тот, кто ему молится. Разумный человек лучше желает себе людей подвластных, нежели благодарных.

Содержать людей в надежде – учтивость, а ввериться благодарности их – простота; для того что благодарности свойственнее забвение, нежели надежде память. Ты всегда более пользы от сей, нежели от другой получишь. Как скоро человек воды напьется, то немедленно к тому колодезю спиною оборачивается, из которого пил. Коль скоро власть кончится, то и почтение с нею.

Регула 6

Никто совершен не родится, но от часу больше во нраве и в делах своих в совершенство приходит. Зрелый человек познается по доброму знанию вещей, по твердости рассуждения, по обузданию воли, также по осторожности в словах и делах своих.

Иные не достигают до сего пункта, за недостатком не знаю чего, а другие и приспевают, но поздно.

Регула 7

Всякое самовольное похищение власти опасно, а особенно подданного над государем его, безумно и пагубно. Искусный человек всегда малую прибыль таит властно так, как добродетельная жена красоту свою под простым платьем скрывает. Могут сыскаться такие, что в счастье и в веселии уступят, а в разуме уже никто, а особенно самодержец уступить не захочет. Ум есть царь всех свойств, и следственно учиненное ему бесчестие за оскорбление Величества почитается. Государи хотят помощи, а не превзойдены быть.

Советующие им, должны так предлагать, как бы напоминая о забытом. Сей пример подают нам звезды и месяц, которые хотя и ясны, однако Светлейшему Солнцу всегда уступают.

Регула 8

Это признак высокого ума, и так человек побеждает все суетные мысли. Нет большей власти, как над самим собою и страстями своими, что порабощение свободной воли называется. Ежели страсть обладает разумом, то смотри, чтобы сие было без повреждения высокого чина, ибо через то можно избежать многих печалей и получить великое почтение.

Регула 9

Вода берет добрые или худые вещи из руд, через которые она течет, а человек принимает на себя обычай той земли, где родился, и один больше другого должен отечеству своему за получение во оном счастья своего. Нет такого народа, как он ни политичен, в котором бы главного от соседей порицаемого прегрешения не нашлось, что они по предосторожности, а иногда и с зависти делают. Немалая слава умному человеку, ежели он пороки своего народа извинит или ложными их сделает, а через то бесславие всей своей нации отвратит, ибо отнятие сего общего поношения в таком великом почтении, что никто его не знает. Есть погрешности во многих фамилиях, в ремеслах, в чинах и в летах. А ежели их заблаговременно не отвратить, то великое из того бесчестие вырастет.

Регула 10

Одно столько имеет непостоянства, сколько другая твердости; и первое служит в жизни, а вторая по смерти. Одно противится зависти, а другая забвению. Счастья все ищут и со временем через друзей получают; а слава ничем кроме науки не приобретается, желание которой родится от добродетели. Слава, будучи сестрой Гигантов, всегда на конце хвалы или поношения приходит.

Регула 11

Откровенное обхождение должно быть школою наук и политики, а из друзей надобно себе учителей избирать, усматривая ум и науку по обхождению их. Между разумными людьми наслаждение ума взаимно. Которые говорят, те имеют похвалу в воздаяние умным речам своим, а слушающие получают пользу из разговоров их. Наша собственная польза к обхождению нас принуждает. Умный человек обходится с честными придворными, дома которых более театры добродетелей, нежели палаты суеты. Есть такие люди, которые не только других примером своим научают, но и сие имеют счастье, что всегдашнее в них искание, есть Академия мудрости, и политики.

Регула 12

Нет ни красоты без порока, ни совершенств без прегрешений, ежели наука оных не исправит. Она поправляет худое и совершает доброе. Натура обыкновенно лишает нас лучшего, дабы люди имели прибежище к науке, без которой и самая прекрасная природная доброта пуста, и каковы бы велики таланты у человека ни были, то они только половинные, ежели не совершены наукою, без нее человек ничего не делает как надобно и во всех поступках своих груб.

Регула 13

Жизнь человеческая не что иное, только война против собственной его злобы. Искусный человек обыкновенно на сие вместо оружия лесть намерения употребляет, и никогда того не делает, что говорит; но целит в свою примету, дабы тем обмануть очи смотрящих на него. Пускает слово на воздух, а потом делает то, чего никто не чаял. Ежели слово и скажет, то только для забавы сверстников своих. Они пока во мнении пребывают, а он уже и сделал то, чего у них и в мысли не бывало. Желающий храниться от обману должен упреждать лесть сверстника своего добрым и скорым рассуждением. Кто ему что говорит, то он все сие противно разумеет, и через то немедленно познает противный замысел. Он первое пропускает, дабы тверже мог слышать второе и третье замышление. Познав лесть, прекращает своим притвором, предоставляя себе правду, которою бы мог самого льстеца обольстить. Для отмены лести всю игру переменяет и притворно себя являет, будто бы ничего не знает, а вся его хитрость в том состоит, чтобы из первого притвору как бы в искренность переступить. Кто за ним примечает и имеет острое прозрение, тот, видя искусство соперника своего, всеми силами себя на словах сохранит и как можно темноту объявленную светом покрывает, разбирая тем самые секретные предприятия противной стороны.

Регула 14

Без обстоятельства одной вещи не довольно. Грубость не только все портит, но и самую правду с разумом безобразными творит. А хорошие манеры все скрашивают. Они услаждают отказ и всякую горесть в правде. Сие же вопросное слово «как?» великую в себе имеет силу. Манеры без притвору и с природы вольной удивляют людей и украшают всю жизнь человеческую.

Регула 15

Оба совокупно есть источник благополучного успеха. Доброе знание с худою волею весьма безобразное супружество, а злое намерение – яд жизни человеческой. Если разум ему не поможет, то оно всегда худое следствие получает. Злосчастна наука, которая на злые дела употребляется. Искусство без здравого разума – двойное безумие.

Регула 16

В том состоит благополучие великих, дабы иметь при себе умных людей, которые могут облегчить тягость неведения и растолковать трудность дел их. Содержание премудрых есть величие, превосходящее зверство такого тигра, который велел себе служить царям побежденным. Новый вид господства – через искусство сделать тех рабами, которых природа господами учинила. Сие особливое искусство, чтобы научиться без денег и быть умным, перенимая у всех. Человеку много жить, а мало спать. Потом увидишь в собрании такого, которой говорит разумом других, и столько умных его ртом говорят, сколько его учили, и чужой труд учинит его удивлением, ибо он уже выберет самую лучшую эссенцию изучения многих умов. А кто не может получить премудрость во прислугу, тот должен постараться ее иметь себе в подругу.

Регула 17

Менять методы для разрушения любопытства, а особенно ненавистников своих, которые приметя однообразие поступков, упредят и уничтожат предприятие твое. Такую птицу легче убить, которая равно и прямо летает, нежели ту, которая непостоянный полет имеет. Не надобно всегда лукавить, ибо ежели не впервой или другой, то конечно в третий раз лукавство открыться может, что весьма опасно, и много искусства надобно, чтобы избежать его. Умный игрок никогда с той карты не пойдет, которая противнику его знакома, особенно уже с такой, которая ему нужна.

Регула 18

Никто почтения не получит, если их совокупно иметь не будет, так как эти две части живут нераздельно и делают человека великим. Разум посредственный со старанием превосходит ум высокий без прилежания. Слава получается трудом, а что дешево, в том не много добра. Многие и великого чину люди не имели старания, так как очень трудно человеку принудить себя к тому, к чему у него природной склонности нет. Лучше быть посредственным в высоком чине, нежели через меру высоким в среднем, однако же тому, кто умерен в малом достоинстве, ибо такой может меру превзойти в высоком. Имеющим науку и склонность прилежание конечно поможет.

Регула 19

Это превозношение есть обыкновенное несчастие всякого ложного стремления к славе, которое человека к достижению до желанного совершенства не допускает. Самое действие никогда с мнением сравниться не могло, поскольку легко о каких вещах думать, то трудно в действе иметь совершение оных. Мнение имеет себе желание мужа и всегда много сверх того зачинает, нежели в самом деле есть. Каковы б велики совершенства ни были, однако они никогда мнения не насыщают. Всяк своим упованием суетится, а вместо радости обыкновенно печаль получает. Надежда всегда правду прельщает, чего ради мудрость так оную поправлять должна, чтоб действительное получение мнимого желания превозвышало. Некоторыми началами кредиту можно причинить куриозность, но не обязать намерения. Когда исполнение превосходит мнение и надежду, то более из сего чести приходит. Эта регула противна всякому злу, которое собственным тщеславием свои ж покрывает пороки, объявляет быть сносным то, что за самую крайность зла принимается.

Регула 20

Похвала славных людей зависит от времени, и не всяк то получил, чего достоин был, а счастьем многие не умели воспользоваться. Иные достойны были лучшего века, а сие свидетельствует, что не все доброе всегда похвалу получает. Всякая вещь на свете свое особливое имеет время, а самое славное дело иногда злому употреблению подвержено бывает. Но премудрый сие утешение имеет, что добродетель вечна, ибо если человеку век его был неблагодарен, то будущие времена надлежащую справедливость ему учинят.

Регула 21

На это есть особливые регулы, а счастье умному не всегда склонно, однако ж наука часто в том ему помогает. Некоторые тем довольствуются, чтоб только твердо стоять у врат Фортуны, ожидая пока она сама их отворит, а другие лучше делают, которые смелостью и заслугами своими к ним задолго наперед приходят, и в котором времени через многое улещение на свою сторону счастье склоняют. Однако ж со всем философством лучшего к сему способу нет, кроме добродетели и трудов. Ибо как безумие источник всякого несчастья, так уже от премудрости всякое благополучие происходит.

Регула 22

Искусство и учтивость – запас честных людей. Ведение всех дел своего времени, искусное слово кстати сказанное и приятностей всяких знание творят человека ко всему способным. Кто больше этим украшен, тот меньше суеты имеет. Временем один знак и малейшая мина более силы и мнения имеют, нежели все науки жестокого учителя. Искусство в обхождении больше иным пособило, чем все науки свободные.

Регула 23

Во всяком совершенстве недостаток сыщется, как говорят! Человек изрядный только.

Весьма таких редко сыскать, которые бы в нравах, делах или в теле своем какого порока не имели. А и тех немало, кои пренебрегают такими своими прегрешениями, которые они легко бы поправить могли. Когда в совершенном человеке хоть малый порок увидим, то немедленно говорим. Ах жаль, что малое облако все солнце затмевает, и скоро такие недостатки обсуждаем. Но сие искусство велико, чтоб оные исправив привести в совершенство; по примеру Юлия Цезаря, которой будучи плешив, порок свой лаврами покрывал.

Регула 24

Истинный способ счастливого жития и за умного почитаему быть таков. Дабы поправить или умерить свое мнение, иначе оно великую возьмет власть над человеком, и, выйдя из границ своих, так оным обладает, что жизнь человеческая счастлива будет через добрые, а несчастна через злые мысли. Иным оное кроме суетных мыслей и печали ничего не приносит, которые человеку домашние мучители. А других подобно сонным привидением об утехах и чести забавляют, и так видно, какую силу мнение в человеке имеет, если разум его не обуздает.

Регула 25

Искусство разговаривать прежде всего была первая наука, а ныне этого недовольно, но надобно угадывать, а особливо вещи сомнительные, ибо кто чего не знает, о том и говорить не может.

Есть шпионы сердца и намерения, которые ведая нужную нам правду, никогда всей не объявляют, чего ради умному человеку надобно оную мысль совершенно достигать, не веря тому, что кажется полезно, и не весьма сомневаясь о противном.

Регула 26

Этим способом можно умягчить нравы и привести людей в свою должность. К этому более искусства, нежели смелости надобно, дабы знать, с которой стороны войти во нрав человеческий. Ни одного человека нет, который бы своей главной страсти не имел, а оные суть разны по различию нравов. Иные безмерно любят честь, другие прибыль, а большая часть свою волю, что искусством прилежно разведав, потребно входит во нрав всякого, а это называется ключ от воли другого. Первое должно ухватиться за разум, ведая, что он всем обладает; однако же это не всегда верхняя, но более нижняя часть бывает, понеже в свете более непостоянных, нежели твердых. Чего ради надобно прежде совершенно знать истинное состояние человека, а разведав учинить на него нападение с главной его страстью, чем подлинно победить можно.

Регула 27

Совершенство не в великости, но в доброте состоит.

Хорошего всегда мало, а чего много, то обыкновенно дешево бывает. Самые великаны часто за карликов вменяются[2]. Некоторые любят книги по толщине и великости, будто бы оные только для ношения, а не ради науки сделаны были, но одна величина никогда доброты не превозвышала. Многие через это в несчастье приходят, что других во всем на словах превзойти хотят, а в самом деле ничем не превзошли. Великость дивный вид показывает; только надобно посмотреть на вещь, такова ли полна она внутри, какова сверху кажется.

Регула 28

О, коль разумен был тот человек, который многим угождать не хотел, и премудрые люди похвалами народа никогда не прельщаются. Есть такие хамелеоны, которые лучше хотят принять грубый вид и обычай, нежели добрые нравы. Умному человеку суетным видом прельщаться не надобно, понеже глупые всему удивляются. А подлое неведение всегда дела премудрого хвалит.

Регула 29

Ему всегда праведную сторону и так постоянно держать надобно, чтоб его ни суетная страсть, ни насильственное мучение от оной не отвратили. Но где такого праведника сыскать? И воистину! Правда немногих себе единомышленников имеет. Правду многие хвалят, а к себе в дом не пускают, а и такие есть, которые за нею до самого конца следуют, но когда уже правда к последнему страху придет, то первые как ложные друзья от нее отрицаются, а другие политики сказывают, будто бы они ее и не знают. Однако ж правда не только с друзьями ссорится и с сильными спорить не боится, но и от брани с своей собственной пользой не отречется. Политичные люди ни к которой стороне не пристают, но тщатся через похвальную метафизику выправить свою совесть под предлогом правды, но честный и добрый человек разумеет сию отстраненность за зло, желая лучше быть постоянным, нежели умным, и всегда держится правды, а хотя временем от некоторых отстанет, и то не для непостоянства, но за тем что они сами и прежде его оставили правду.

Регула 30

Сие желание ничего кроме презрения не приносит.

Своевольство многие расколы сделало, но умный человек ни в один из оных не вступает. Есть такие чудные головы, которые все то ненавидят, что другие любят, но только то им угодно, что особливо, и тем себя более в смех, нежели в почтение приводят. Не только такие, но и самые умные люди посмешных и непристойных себе чинов искать не должны. Здесь чинов не означено и презрения не объявлено, а для того что всяк разумный оные усмотрит и сам о них рассудить может.

Регула 31

Несчастие есть обыкновенное действо безумия, и нет сильнее заразы несчастных. Самому меньшему злу не надобно ворот отворять, понеже оное многих и больших себя злостей напустит.

Эта совершенная наука в игре, дабы знать, которые карты снести, понеже наименьшая купленная масть лучше великих отброшенных листов бывает.

В сомнительных случаях нет лучшего способа, чем с разумными людьми советоваться, с которыми обходиться всегда полезно.

Регула 32

Это прославляет правительствующих, а самодержцам приносит любовь всенародную, которые только этот единый имеют на свете выигрыш, что людям больше всех добра делать могут. Истинные друзья те, которые дружеством получаются. Много таких есть, что никак удовольствовать не хотят, не для того чтоб это им тягостно было, но только ради того что природа их добра делать не допускает. Такие противятся благости Божией, которая непрестанно и изобильно на всех с равным изобилием изливается.

Регула 33

Если непринятие милости великое искусство, то отречение от дел со всякими трудностями и больше того, поскольку много таких докучных дел, что самое лучшее время в них напрасно проходит. И лучше предаваться праздности, нежели плохо делать. Умный человек тем недоволен, чтоб никаких коварств не делать, но всячески себя хранит, дабы во оные не мешаться; ведая, что лучше быть умному про себя, нежели коварным для других. Друзей своих понапрасну употреблять не надобно, также от них сверх того ничего требовать не надлежит, на что они неохотно позволяют. Всякое излишество порочно, а особенно в обхождении; где ничем приязни и любви получить не можно, кроме опасной умеренности, от которой всякое почтение зависит. Всю свою свободу надобно тратить на избрание лучшего; дабы против здравого разума никогда не погрешить.

Регула 34

Это знание украшает отменное и все худое совершает. Многие бы великими людьми были, если б истинный свой талант знали. Чего ради каждому свое природное дарование совершенно знать и всякое о нем рачение иметь надобно. В иных разумом, в других храбростью обладаешь, а большая часть силою свой ум к тому принуждают, на что у него природной склонности нет, и за тем ни в чем не успевают. И так очень трудно и в самой глубокой старости то с принуждения оставляется, чем страсть смолоду обладала.

Регула 35

Безумные от того пропадают, что ничего не рассуждают, и поэтому ни в чем ни пользы, ни убытку не знают, того ради ни о чем не пекутся. Иные малое дело за великое ставят, а другие малое за великое вменяют, затем что они обо всем развращенно мыслят. Многие от нерассуждения собственного зла не видят, и о нем здраво размышлять не могут. Умный человек о всем здраво рассуждает, однако же неравно, поэтому временем в таком месте копает, где и дна нет, иногда о том мыслит, чего умом понять не может; а часто того боится, в чем ни малого страху нет.

Регула 36

Это искусство нужнее знания своей природы, поэтому очень глупо в сорок лет начинать с Гиппократом советоваться о своем здоровье, а это и того безумнее, чтобы около таких же лет в Сенекиной школе учиться как на свете жить. Великое дело кто знает своим счастьем владеть, ведая оного переменный нрав, или уже так его принимать, каково оно придет, а для того что фортуна как вода прибывает и убывает, чего ради оную для ее непостоянства ничем удержать не можно. Кто ее к себе милость увидал, тот больше ей докучай, поскольку она к смелым склонна, и как жена любит людей молодых. А бессчастному весьма уже ей казаться не надобно, дабы перед счастливыми своими соперниками не быть дважды обруганным.

Регула 37

В тех самое лучшее светское обхождение состоит, и сей есть наибольший способ к отворению сердца человеческого. Многие умные остроты в желчи пристрастия лестно сокровенны бывают, которые как молнии своим блистанием людей от намерения их отгоняют. Одно слово сломило верх всего счастья таких, которые молвою целого народа восставшего на них неподвижимы были. Другие слова весьма противное сему действо имеют, так как умножают славу таких, о которых уже давно говорено. Но как искусно эти слова сказаны, так бережно их принимай; поскольку безопасность в том состоит, чтоб знать намерение, и беда предвиденная всегда легче нечаянной.

Регула 38

Это разумному человеку немалая слава и доброе удаление великая добродетель. Закончив знатное дело, надобно славу всем объявить, а самому от игры удалиться, благополучие постоянное всегда подозрительно, а счастье смешенное безопаснее. Малая примесь горести в сладком творит благополучие вкуснейшим. Чем более счастье умножается, тем опаснее бывает. Краткость наслаждения обыкновенно многую горесть в награждение получает. Фортуна одного человека никогда долго на руках не носит.

Регула 39

Всякая натуральная вещь до того растет, пока в свое обыкновенное совершенство не придет, а достигнув своей зрелости, убывает. Вещь, наукою и художеством сделанная, никогда в доброте равна природной не бывает. Немалый разум, чтобы знать, что в какой вещи хорошего есть, но искусных в том людей не много, а которые и знают, те не все делают. Поэтому никакой плод прежде своего времени не зреет, того ради каждому сей срок для собственной пользы знать надобно.