В варианте «Вирус» колонисты наоборот пришли к большей раздробленности и обособленности. Экономика перестала быть плановой, сделалась непредсказуемой. Появились кризисы перепроизводства, когда одни базы, например, клепали так много пони-роверов, что их некому было покупать. Вдобавок в самом обществе возникли «радикальные общины», то есть NPC, которые в момент катастрофы оказались в менее выгодном географическом положении.
Они скучковались в банды, которые начали отбирать то, что им нужно у тех, у кого это было. Но дальнейшее развитие этой модели показало, что богатые NPC-колонисты дали отпор бандитам, зачистив от них всю локацию.
В итоге сложилось что-то вроде олигархической демократии, которая существовала на Земле половину двадцать первого века. Когда крупные кланы богачей были заинтересованы в стабильности и законности, которая закрепляла их статус. Восстановление ЦП было остановлено олигархами.
В таком виде общество марсианских NPC просуществовало более трёх лет, не меняясь в какую-либо сторону. На этой стадии эксперимент прервали, потому что многие NPC задумались о своём месте во Вселенной. Возникли какие-то дикие религиозные культы с непонятными целями и правилами. А потом самые прогрессивные колонисты приступили к строительству космодрома, чтобы долететь до Земли.
Всё это Роман узнал на лекциях. Оттуда же и узнал, что эта модель экономики была принята на Локусе и на ещё пяти планетах. На остальных решили применить те подварианты, которые сложились в ходе эксперимента. Просто ради разнообразия, и чтобы не складывать все яйца в одну корзину.
По итогам эксперимента координаторы пришли к выводу, что бесперебойная работа этой экономической модели позволит освоить одну планету земного типа за 1 375 320 часов или 157 земных лет. При условии, что население планеты будет доведено минимум до полутора миллионов колонистов.
На вопрос экологического активиста: «Но зачем портить планету индустрией ради бессмысленного существования синтезанов?» никто не отвечал.
2
***
После взлёта Роман сказал Панде:
– Я сам буду пилотировать. Только открой мне доступ к вычислительному ядру.
Панда не стала сопротивляться и выползла с кресла. Но Роман и не подумал занять её место. Получив доступ, он продолжил работать магнитно-силовым ключом, ремонтируя Робота Мистера.
Он уже демонтировал с Робота Мистера распылители полиэфирной стали, починил манипуляторы и вставил в них энергетические винтовки, найденные в оружейном шкафу ион-джета. Коробки с патронами стройбот самостоятельно расфасовал по отсекам корпуса.
На удивлённый взгляд Панды ответил:
– Мне не надо сидеть в пилотском кресле.
– Ты… ты управляешь без шлема и подключения коннекторов?
– Угу. Вообще-то я могу управлять сразу стаей таких птичек или беспилотников.
– Значит, слух, что Рамирес способен разогнать атрибуты до невиданных значений – это правда?
– Невиданных значений достигают лишь те, у кого до буста была высокая целостность бинарного массива. Это одна из причин, почему Рамирес охотится за капсулами с колонистами. Он ловит их, выбирает самых целых и оснащает рабским феномом. Потом даёт буст.
– А потом?
Роман пожал плечами:
– Не знаю. Я же был его рабом, а не другом. Но ходит слух, что он собирает из них отряд имбовых солдат и инженеров, которые должны помочь ему завоевать свободные альянсы.
– Неужели люди соглашаются быть безвольными исполнителями его воли?
– Вот именно поэтому Рамирес ещё и не завоевал весь Локус. Высокая целостность – редкая вещь. И тем более не все соглашаются быть исполнителями его воли. Не думаю, что отряд имбовых воинов многочисленный.
– Что вообще этому Рамиресу надо, – зло сказала Панда. – Всех достал.
– Что ему надо – знает только он и его близкие друзья, типа Монтаны Френч и некоторые комиссары. Я понял, что власть на Локусе для него не цель, а средство. Чего не скажешь о Поле Лекомпе и его коллегах. Для них власть – это смысл жизни. Поэтому они так цепляются за свои законы и Центральное Правительство. Без ЦП – они никто.
Панда насмешливо сказала:
– Рабский феном тебе отключили, а вот рабское сознание ещё нет. Всё ещё защищаешь хозяина.
– Я провёл с Рамиресом много времени. Он не так туп, как вам рассказывают.
– Мне пора начать ревновать?
Роман обнял её и прижал к себе:
– Спасибо, что вытащила меня.
– А ты упирался!
– Я и сейчас уверен, что вы все недооцениваете Рамиреса. Он самый большой ум на планете…
Панда ущипнула Романа за щёку:
– Даже обнимая меня, ты не затыкаешься и говоришь о нём!
Руки Романа скользнули по золотому бодисьюту Панды, нащупывая застёжки, но она остановила:
– Не сейчас.
– Почему? Лететь долго. Самое время вспомнить прошлое.
– У меня голова болит.
– Нет слов…
– Я серьёзно. После драк и применения комбо, я ощущаю себя настоящим человеком. Старым и больным человеком.
– Хм. Впервые вижу локусянскую пенсионерку.
Но Панда оставалась серьёзной:
– Драка с Фландрией – последний бой в моей жизни. Оболочка так ослабла, что у меня не будут повышаться атрибуты.
– Перерождение?
– Я истощила бинарный массив. Это моё последнее тело, Рома.
– И в последнем теле можно жить долгой и полноценной жизнью.
Панда сокрушённо постучала по своей груди:
– Из-за мутантского фенома, тело такое слабое, что я даже бота Джо Венцеля не смогу пнуть.
