– Экономия, расчет, уменье концы сводить, – весьма убедительным тоном говорил игумен. – Я вам сейчас покажу сведения, что подавал недавно ревизору о состоянии монастыря. Он отошел к другому столу, порылся в бумагах и поднес мне лист, указывая пальцем на одно место и торжественно говоря: „береженая копеечка“.
Я прочитал: „Принято 28 тыс. С 1896 по 1902 год капитал увеличился на 40 тысяч, но из них израсходовано на благоустройство 30 тысяч“.
– Все в мою бытность, – пояснил игумен, потом взял бумагу и прижал ее к груди, спрашивая меня глазами: „Как вам это покажется?“
– Делает вам честь, – заключил я.
– Еще должен вам сказать, – снова начал игумен, садясь против меня, – по моим наблюдениям, ныне монастыри стали падать как-то нравственно. Монахи не ищут уединения и постной жизни, а только денег. Ведь в наш монастырь третьеклассный не пойдет монах из первоклассного штатного. Зачем ему? Там свободнее и бездельнее, а у нас стеснительно, работать заставляют, ну, и строгость некоторая есть».
Интересным оказался и рассказ настоятеля при поездке к храму Иоанна Предтечи на Малышевой горе:
«Выйдя из храма, игумен повел меня под гору со стороны Волхова.
– Видите? – указывал он мне на пещеры, идущие под храм. – Здесь бывший наместник Гермоген добывал песок и продавал на стеклянные заводы. Не соображал, чудак, что это может повредить зданию.
– Но ведь он извлекал средства на нужды.
– В том-то и дело, что не на нужды, – с сожалением возразил отец Арсений. – Он был из бессарабских дворян, любил лошадей, держал конский завод. Дела шли худо, а он не унывал и ничем не брезговал, лишь бы заполучить деньги для удовлетворения своей прихоти. Ну, что он тут наделал!
– Да, вещь непоправимая.
Мы снова стали подниматься на высоту. Настоятель все время вздыхал и порицал Гермогена за пещеры.
На горе игумен отвел меня от храма в сторону и сказал:
– Отсюда полюбуйтесь.
– Хорош, – повторял я, – хорош.
Действительно, круглый, обширный, с пятью главами храм по наружному виду был привлекателен».
Побывал А. Г. Слёзскинский и в Успенском женском монастыре, получив неизгладимые впечатления:
«Когда я приехал в обитель и вошел внутрь ее, то представлялось, что это скорее небольшое богатое село, чем монастырь. Чистенькие домики в 3–5 окон, совершенно мирского характера, лепились по уклону до стены, за которой сейчас же и река. Отдельные садики, палисадники, цветники – все это приятно, но не по-монастырски, нет общего, казенного.
Две церкви. Одна, Успенская, с высокой колокольней обычного типа, оштукатуренная и выбеленная; другая же, Благовещенская, снаружи довольно странная. Если бы не маленькая глава с крестом, то всякий подумает, что это не храм, а обыкновенное домовое здание. На дворе для монастырских жителей я сделался просто мишенью. В меня стреляли глазами со всех сторон. Каждая сестра, проходя мимо, сокращала шаги, оглядывалась и смотрела на меня, как на заморское чудо. Но когда со мной заговорила монахиня, отрекомендовавшаяся письмоводительшей матушки, иные сестры брали на себя смелость останавливаться и разглядывать меня ближе».
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
