Я сидела на скамейке в парке. Мимо проходили первые посетительницы с колясками – некоторые мамочки вывозят малышей очень рано. …Так вот почему он не обнаружил меня сразу! Он снял записку только вечером (выходит, она столько провисела!) и поэтому не знал, когда именно забрали ключи и в какое время я обычно прихожу. А я была так глупа, что после кражи денег как ни в чем не бывало продолжала приходить на стадион в тот же самый час, что и всегда! Оставив столько улик – украденные дважды деньги, бумажку с телефоном! И даже не думая, что меня могут здесь искать. Да, я вполне заслуживаю того, чтобы меня поймали. Ну а потом все понятно – после пары неудачных попыток МЧ меня все-таки встретил. Разговорил. Да, но как он догадался, что это я? Что это я – воровка? Мы точно ни о чем таком не говорили, и он не задавал наводящих вопросов. Ни о потерях ключей, ни о кражах.
Я была уже готова ухватиться за спасительную мысль о том, что МЧ пока ничего не знает наверняка и что я – всего лишь одна из его подозреваемых. Но потом я сопоставила еще несколько фактов. Он назвал мое имя. И у него был номер телефона. Мои самоутешительные рассуждения о том, что номер не связан с моим паспортом, ничего не стоят. Видимо, прекрасно связан, просто я об этом забыла. А дальше – дело техники. Наверняка у части людей есть какие-то знакомые, которые могут «пробивать» номера телефонов через какие-то загадочные базы. Так вот, вероятно, МЧ – один из таких людей. У него есть нужные знакомые. Они «пробили» номер, сообщили ему имя того, на кого он зарегистрирован. А как он узнал, где я живу? Да неважно, как. Видимо, хозяйки комнат неофициально обязаны сдавать информацию о жильцах в эти же таинственные базы, чтоб потом их там могли найти чьи-то компетентные знакомые. Вот и все. Все легко и просто. Наверное, в этих базах также содержатся сведения о моем возрасте. Вот он и сопоставил: пол – сходится, возраст – примерно сходится. Осталось выяснить насчет имени и адреса, и все станет ясно. И сегодня он решил это сделать. Провожаться домой я отказалась, чем сняла его последние сомнения. Теперь и ему все ясно, и мне.
Наверняка он уже сбегал в полицию и написал заявление. Возможно, меня уже ищут. Значит, скоро найдут. Надо успеть убежать. Но куда? Ладно, подумаем об этом потом, а пока нужно спасти свои немногочисленные сокровища – сумку с теплой одеждой, чайник, нетбук. Деньги – всегда при мне в набедренной сумочке. Я встала и быстро направилась к пешеходному переходу. Перейдя улицу Бабушкина, я свернула во двор к общагам – так было быстрее. Но, пройдя несколько шагов, я в ужасе замерла. В самом дальнем конце длинного дворового проезда, ближе к противоположной стороне квартала, я различила знакомую фигуру, двигавшуюся навстречу. Между нами было метров 200. К счастью, передо мной влеклось еще несколько фигур – женщина с коляской, старушка и еще кто-то. Дальше тоже были прохожие, заслонявшие обзор. Я успела заметить МЧ, а он меня, вмиг спрятавшуюся за мамочку с коляской, не успел. Я хотела бы метнуться в сторону, но подумала, что резкое шевеление на дальнем горизонте может привлечь его внимание. Но в тот момент, когда я уже была готова плюнуть на маскировку и убежать влево, назад к стадиону, я вдруг заметила, что он тоже свернул. Ну да, к общежитию. К моему старому общежитию! Пожалуй, тут следовало немедленно ретироваться, но я интуитивно приняла другое решение – не знаю, почему. Бежать сейчас в свою комнату спасать вещи я все равно бы не решилась. Слишком близок был враг, и я не была уверена, что успею проскочить до того, как его направят во вторую общагу. Тогда я осторожно свернула к ней, обошла здание с торца и стала наблюдать за первой, встав за большим кустом. Окно моей первой хозяйки я вычислила сразу: она даже днем всегда держала включенным свет. Точно, вот оно. Занавески – похожие. Вроде бы в глубине, у двери, двигались какие-то силуэты, но издали разглядеть было невозможно. Подойти поближе, конечно же, я не решалась. И вдруг к окну приблизились двое. Я чуть было не бросилась бежать, но, к счастью, сдержалась. Куст меня скрывал надежно. Это были они – Хозяйка-1 и МЧ. Только сейчас я поняла, какая она высокая. Стоя рядом с красавцем МЧ, она была с него ростом, а ведь он выше меня на голову. Тут я снова ощутила, как мне больно, что МЧ – мой враг, что он хочет меня наказать, что я виновата перед ним. Ах, отчего же нельзя все вернуть назад, чтобы не было этих ключей, а МЧ на стадионе – был! Но, ответила я себе, ведь это никак невозможно логически. Во-первых, если бы не потерянные им ключи, я бы сейчас, может, уже умерла с голоду. В лучшем случае – стала бы грязным бомжом, питающимся из бачка, и уж точно бы не привлекла его внимания. А самое печальное – что я и в чистом, приличном виде не привлекла бы его внимания, потому что его с самого начала интересовала не я, а объект, присвоивший ключи.
Между тем Х-1 что-то показывала рукой МЧ, и показывала именно в сторону моего нынешнего общежития. Видимо, она объясняла, куда я должна была отправиться снимать комнату. Судя по движению ее рук, она показывала не на ту его часть, где я в действительности поселилась, а в другой конец дома. Ага, вот оно что: она показывала комнату своей знакомой, у которой я должна была снять комнату. Через секунду оба отошли от окна. Теоретически, у меня была фора: МЧ не знал моей настоящей комнаты. И не факт, что быстро узнает. Даже если вздумает методично ломиться в каждую дверь и спрашивать про меня, ему понадобится не меньше часа. К тому же, он начнет ломиться со второго этажа, а я живу на третьем. Но что мне это дает? Попытаться пробраться в комнату и вынести свои вещи было слишком рискованно – мы могли столкнуться на лестнице. И я лишь переместилась за соседний куст – оттуда меня по-прежнему не могла видеть Х-1, даже если бы вновь подошла к окну, а у меня появлялся обзор пространства между двумя общагами, где МЧ неминуемо должен был пройти. Действительно, спустя пару минут он появился. И вскоре скрылся в моем подъезде. Не долго думая, я сделала обход здания по большом кругу и в итоге снова вышла на дворовой проезд. Там я заняла удачный наблюдательный пункт: прямо напротив входа в общагу хаотично громоздились помойные бачки, кусты и крупногабаритный мусор. На такие области пространства обычно избегают бросать взгляд, и за бачками я чувствовала себя в безопасности. Как и следовало ожидать, МЧ не появлялся очень долго. Само собой, подумала я, ведь ему предстоит бесплодно поговорить с моей неудавшейся арендодательницей, а потом, сообразив, что я могла спонтанно снять комнату у кого-то другого, обойти по ее рекомендации всех местных хозяек. В принципе, удача могла бы ему и не улыбнуться – он мог бы и не застать Х-2, которая также случайно не оказалась бы дома, как в свое время дома ее конкурентша. И тогда ему придется уйти ни с чем. Но я никогда не узнаю, с чем-то он уйдет или не с чем, потому что сама я никогда больше туда не вернусь. Это я понимала очень хорошо. Прощай, уютная комната! Путь к тебе теперь отрезан.
Часов у меня, по причине отсутствия телефона, с собой не было. Дома я пользовалась старыми электронными часиками, оставшимися от прежних жильцов, но теперь у меня не было и дома. Поэтому я не знаю, сколько прошло времени. Может, минут сорок. А может, и час. И вдруг я его увидела. Но он не просто вышел. Он выскочил бегом, а за ним бежала шумовая волна из визгов и топота. Топот выскочил следом – это был какой-то молодой таджик. Кажется, он был из семьи, которая тоже снимала у Х-2 комнату, по соседству с моей. Через несколько мгновений выбежала и она сама, за ней – еще пара таджичек. За это время МЧ успел гигантскими шагами преодалеть почти весь проезд в сторону улицы Седова – он спасался туда же, откуда пришел. Таджик тоже был весьма прыток, однако все же быстро отстал, потом замедлил шаг и, наконец, остановился. Похоже, что МЧ не был его личным обидчиком, и он догонял скорее из услужливости. Перед кем? – ага, перед Х-2. Она неуклюже пробежала несколько шагов и тоже остановилась. Вскоре таджик вернулся к ней. На некотором отдалении вежливо остановились таджички. Х-2 громко ругалась, отдувалась и жестикулировала, однако преследовать МЧ не пыталась и таджика к этому не побуждала. Видимо, у нее тоже не было особых к нему счетов. Почему же он убегал? Кажется, у него было что-то под мышкой. Большое и темное. Ах, боже! Я же увидела ее, как только он выскочил, только внимание сразу переключилось….. Моя сумка! Он убежал с моей сумкой. У нее еще такая красная полоска сбоку, и она была хорошо видна. МЧ украл мою сумку! Зачем?!
В это время Х-2 и таджик неторопливо, то и дело оглядываясь в сторону бегства МЧ (впрочем, оглядываясь скорее ритуально), вошли в подъезд. К ним присоединились таджикские дамы: видимо, они стал свидетельницами погони, и теперь непосредственные участники громко пересказывали им историю. Я расслышала лишь обрывки фраз: «Я говорю, смотри….» … «тут вырывает», «кричу – … куда…!», хорошо сдобренные матом. Несколько раз прозвучало слово «полиция», после чего я в очередной раз поборола в себе желание немедленно сбежать. Чтобы заявиться в мою комнату, и речи быть не могло. Хотя похоже было на то, что я сейчас выступала в роли жертвы грабежа – МЧ каким-то образом проник в мою комнату (возможно, хозяйка его провела), схватил мою сумку и убежал. И все-таки мне не следовало показываться. Я подождала в укрытии еще примерно с полчаса, после чего увидела подъезжающую полицейскую машину. Она остановилась (после чего тусовавшиеся поблизости группы азиатов сочли нужным рассредоточиться), оттуда вылез полноватый полицейский, что-то сказал второму, оставшемуся в машине, и неторопливо направился ко входу. Я подождала еще. За время его отсутствия напарник успел выкурить две сигареты. Наконец, первый вышел, что-то со смехом сказал напарнику, грузно залез в машину и они уехали.
Еще какое-то время я постояла под сенью мусорного контейнера. Маленькое происшествие быстро растворилось в повседневной суете общаги. Из дверей входили и выходили люди – русские, азитаты – и они явно не ведали, что недавно кто-то совершил здесь нетривиальный поступок. Разве что пару слов на тему удалось уловить. И все. По мере того, как напряжение рассеивалось, я начала ощущать сильную усталость. Как-никак, с 8 утра сегодня я была на ногах, если не считать краткой передышки на скамейке в парке. К тому же, я была очень голодна. Последний раз я ела вечером. Помнишь, я говорила, что на пробежку всегда выходила до завтрака, чтобы не тяжело было бежать и чтобы после заслуженно вознаградить себя едой, вожделенной вдвойне. Понятно, что до последней минуты я не вспоминала о голоде. А вот сейчас вспомнила, и пустота мучительно засосала в желудке. Дома, то есть в комнате, куда я больше не могла вернуться, были продукты. Потеря была очень болезненна, особенно в настоящий момент. Однако в набедренной сумочке лежал кошелек, а в нем – остававшиеся у меня деньги. Где-то около двух тысяч. Значит, в ближайшее время смерть от голода мне не грозила. Я поблагодарила бога за такой подарок и стала потихоньку, задом, удаляться с места действия: так, чтоб меня не смогла увидеть хозяйка, вздумай она снова выйти на улицу.
Сначала я отошла довольно глубоко во дворы, а потом вышла на улицу Бабушкина и пошла по ней в обратную сторону. Здесь, в двухэтажном магазине-ярмарке (это когда каждый отдел принадлежит своему хозяину), я знала прилавок с горячим чаем и пирожками. Соседний отдел был распивочной, там торговали водкой в разлив и всегда толпились опустившиеся\опускающиеся мужчины, вызывавшие у меня печальные эмоции. Но в этот раз я не обратила на них внимания. Я съела три пирожка с капустой (самых дешевых) за раз, выпила стакан сладкого чая. Потом, подумав, взяла еще стакан кофе с молоком – он на вкус напоминает молочный шоколад. И тут я снова задумалась об МЧ. Странно, я забыла о нем, едва он скрылся со своей добычей, и почти час не вспоминала. А ведь это, пожалуй, было поважней всего другого. Куда он побежал? Где он сейчас? Кража моей сумки не укладывалась в схему поведения несчастной жертвы воровства, который стремится поймать воровку. Хотя, может, он решил, что взять с меня нечего, а связываться с полицией – утомительно и не факт, что результативно… И поэтому решил забрать хоть что-то? Или он надеялся, что в сумке я храню его деньги?! Что ж, тогда он просчитался. Деньги частично перекочевали к Х-2, частично осели в кассе магазина «Семья», где я обычно покупала продукты, а остаток всегда был со мной. Продукты из его холодильника я давно съела.
Почему он решился на такое? Почему не боялся, что я заявлю в полицию? Хотя – смешно это спрашивать. Он точно знал, что я не заявлю. Так ведь я же и не заявила, и не собираюсь этого делать. Потому что я знаю, что в этом случае он обвинит меня во взломе квартиры. Что ж, это он верно просчитал. Но почему он рискнул предстать в роли грабителя перед Х-2 и соседями? Почему не испугался, что его побьют, поймают, задержат? И не факт, что в полиции удовлетворились бы объяснениями типа «она меня обворовала», если меня самой нет в наличии (и не будет, потому что домой я не вернусь). Объяснений этому не было. МЧ не похож на импульсивного гопника, способного на полукриминальные выходки. А может, все произошло неожиданно даже для него самого? Может, он нашел мою комнату, увидел мою сумку, стал уговаривать хозяйку ее отдать, обвиняя меня в воровстве. Она ему не поверила, потянула сумку на себя. Может, он случайно оттолкнул ее и она упала. Тут он перепугался и, ни о чем не думая, бросился бежать. Вот это уже больше походило на правду.
Если так, то сейчас он напуган не меньше меня. И будет, крадучись (скорее всего, ночью), пробираться к себе домой. Может, сейчас он неприкаянно бродит поблизости, так же, как и я? А вдруг мы встретимся? От этой мысли я вздрогнула. Несмотря на то, что сейчас мы оба как бы вне закона, моя вина явно тяжелей.
Боясь внезапной встречи, я отправилась бродить по расширенному радиусу. Дошла до набережной Невы. На ее торжественном фоне вид медленно идущей женщины в спортивных штанах (да в чем угодно) выглядит естественным дополнением. Я двинулась на север, в сторону центра, и шла так часа два, иногда покупая еще еды или заходя в кусты справить нужду. Когда совсем уставала, усаживалась во дворах на скамейки. Как хорошо, что в последнее время появилось много скамеек. Где-то после полудня я стала постепенно забирать влево, пробираясь через старые промзоны к другой прямой, идущей параллельно набережной – железной дороге. Вдоль нее, двигаясь где прямо по насыпи, где – по окрестным переулочкам, я пошла обратно.
Страх, усталость, спасение
Тот день был тяжел, а вечер и того хуже. После многих километров медленной ходьбы, да еще и по асфальту, ноги страшно болели, и скамейки уже не помогали. Добавлялось чувство безысходности: куда мне идти, что делать? Я могла бы попробовать снять комнату еще на один день – денег на это хватало – но где? Кроме двух моих общаг, к которым я боялась даже близко подойти, была еще третья – такая же пятиэтажка, стоящая параллельно им ближе к улице Бабушкина. Наверняка там тоже кто-то сдает жилье. Но кто? Как его искать? У кого спрашивать? Я не знала. Да и знала бы, наверняка побоялась бы зайти туда. А вдруг все хозяева съемных комнат поддерживают между собой связь и тут же сообщат о моем появлении друг другу?
Я часами сидела на детских площадках, переходя из одного двора в другой – так казалось безопаснее. Спустился вечер, и стало холодно. Сидеть было уже невозможно, приходилось все время двигаться. Теперь у меня болело все – спина, ноги, голова. При каждом шаге я боролась с тем, чтоб не опуститься в изнеможении на асфальт. Я садилась куда-нибудь, отдыхала, быстро замерзала – и, медленно поднявшись, волочила ноги дальше. В какой-то момент я потеряла пространственную ориентацию, и очнулась, лишь оказавшись у подъезда той квартиры. Квартиры МЧ! Наверное, от усталости отключился инстинкт самосохранения. Я быстро свернула в другой двор, однако все же успела найти взглядом знакомые окна – как ни странно, они были темны, хотя было еще совсем рано – не позже 8-9 вечера. Выходит, «Николай» еще не возвращался, и его подруга тоже.
Ночью ноги волшебным образом еще не раз приводили меня к этому подъезду. Как будто, потеряв приют повсюду, я почувствовала с квартирой родственные узы. Ну да, что тут удивляться – ведь она меня кормила столько времени! И почти ни разу не подвела, если не считать внимательности хозяина, который не досчитался денег в шкатулке. Но ведь это он был моим врагом, а она-то – нет! Постепенно ее темные пустые окна стали казаться мне самыми светлыми и теплыми во всем ночном городе. В самом деле, ведь Квартира – это одно, а приходящие спать в нее люди – это совсем другое. В нее может прийти спать кто угодно, а она от этого не изменится. Я уже была готова считать Квартиру живым существом, которая способна мне посочувствовать. Вновь и вновь я проходила мимо ее окон. Шли часы, а в них так и не зажегся свет. Совсем измучившись, я перестала бояться и даже рискнула спросить у прохожих, сколько времени. Оказалось, было уже два часа ночи. Да, не случайно люди во дворах давно перевелись. Но где же хозяева Квартиры, где МЧ и ягуаровая женщина? Я присела на скамейку и попыталась снова, усилием воли, порассуждать – это отвлекало от холода. Может, на МЧ-Николая слишком сильно подействовало утреннее происшествие, и он испугался вернуться домой? А его подруга? Он и ее попросил не возвращаться? А может, у них есть что-то вроде родительской дачи, или они решили провести ночь в ночном клубе. Есть ведь такие люди, которые могут ночью не спать. Да, но ведь завтра им на работу. Впрочем, я не знала, какой завтра день – будний или выходной. Судя по тишине ночью – видимо, все-таки будний.
Я несколько раз засыпала на скамейках, обняв себя руками. Но ненадолго, ибо холод быстро будил. Тогда я снова брела, уже без стеснения шатаясь из стороны в сторону, как бомж. Теперь-то я понимала, что их шатает вовсе не из-за перманентного алкогольного опьянения, а от перманентной усталости. Не боясь быть замеченной хозяевами, я кружила вокруг дома. С наступлением рассвета дворы начали постепенно наполняться звуками – заводящихся и отъезжающих машин, голосов, покашливаний, криков птиц. Небо сначала сделалось серым, потом один край его побелел, затем пожелтел и под конец позолотился. И тогда стало почти светло. А окна моей милой Квартиры по-прежнему были темными. И оставались такими даже тогда, когда все соседние окна зажглись, превратившись в желтые квадраты. Я сидела на поребрике почти напротив подъезда, не думая о риске быть обнаруженной, и всей душой мечтала спрятаться во тьме этих окон. Наконец, я либо набралась решимости, либо изнурение окончательно изгнало протесты разума. Будь, что будет, сказала себе я, и почти не качаясь, двинулась к парадной. Поднесла ключ-таблетку. Сработало. Хорошо. На лестнице – вроде бы никого. Хотя в этот час народ должен гурьбой выбегать на работу и учебу. Мне везет! Может, это сама Квартира помогает мне, желая спасти от холода и усталости? Откуда-то появились силы. В один миг я добежала до третьего этажа и всунула в скважину уже приготовленный ключ с бородкой. Я мельком успела подумать, что хозяева («Николай») теоретически могли успеть прошмыгнуть домой в те промежутки, когда я не дежурила около дома. И, утомленные ночным клубом (?), тут же упасть спать. Подумав это, я тут же ответила себе, что мне уже все равно. Даже если Николай внутри, я скажу ему, что просто очень хочу спать …. А потом, когда я проснусь, он может вести меня в полицию. Но только, ради, бога, не сейчас. Сейчас – только спать, спать под чем-то теплым. Раз-два-три-четыре – я повернула ключ. Мозг пронзила счастливая мысль: раз дверь закрыта на ключ, значит, там никого нет! Я мгновенно юркнула внутрь и заперлась. Затем опустилась на пол, спеша насладиться отдыхом и одновременно прислушиваясь. Пусто. Тихо. Квартира безлюдна. Ни Николая, ни его девицы. Тогда я с трудом поднялась и медленно прошла в ближнюю комнату, где был диван. Помню, как, добравшись до него, я стягивала кроссовки. Дальше сознание отключилось.
В первый раз я проснулась, видимо, еще утром – одновременно от сильного желания сходить в туалет и от холода. Я выбралась в прихожую, разыскала дверь в санузел. Свет я включать боялась, но и на ощупь нашла все легко. Снова оказавшись в гостиной, я разглядела на стуле у стены сложенное одеяло. Сладко укуталась и через секунду снова уснула.
Я – дома
Окончательно пробудилась я около трех часов пополудни. День был пасмурный, но Квартира была полна приветливым светом (во всяком случае, мне так показалось), словно бы приглашая меня побыть еще немного. А я и не собиралась пока уходить: ибо теперь меня мучил голод. Я снова сходила в туалет, затем аккуратно сложила в гостиной одеяло. Попыталась, как смогла, выровнять чуть примятую поверхность дивана. Прошла на кухню. Как будто бы здесь вообще ничего не изменилось. Даже та самая чашка с ложкой стоит около мойки. И опять – ни одной грязной посудинки. Какая, однако, аккуратная эта подруга Николая! Неудивительно, что прекрасным сожителем (мужем?) обладает именно она, а не я. И неудивительно, что как таковыми сожителями обладают все кто угодно, кроме меня. Я бы не смогла обеспечить столь идеальную чистоту на кухне. Так что мир, вобщем-то, устроен справедливо и мне не на что жаловаться. Я была настроена благодушно: сладкая истома после долгого теплого сна, плюс предвкушение вкусного завтрака (пожалуй, уже обеда) вполне примирили меня с жизнью. О том, что я буду делать потом, я пока не думала.
Я открыла холодильник. То, что я вожделела здесь увидеть, меня не подвело: опять сыр, копчености, сладкие булочки в целлофане. Я снова разыскала начатые упаковки и сунула в рот кусочек салями. Он был восхитителен, как и в прошлый раз, однако сейчас он показался мне немножко подсохшим. Я внимательно его рассмотрела. Да, действительно, он как будто полежал несколько дней в открытой упаковке. Другие кусочки, лежавшие с ним вместе, были в таком же состоянии. Жуя, я достала упаковку сыра. Начатый кусок по краям тоже явно подсох. Заметно зачерствели и булочки в целлофане. Присмотревшись, я поняла, что это те же самые булочки, что лежали здесь в прошлый раз – вот одна с лимоном, одна с малиной, вот слойка с сыром (я как раз еще тогда на нее разлакомилась). Выходит, их не съели за четыре дня? И початые упаковки сыра и салями тоже, получается, с тех пор позабыли. С другой стороны, в холодильнике как будто бы не прибавилось ничего нового. Либо хозяева приносили еду маленькими порциями и сразу все съедали, либо … м-м … либо они вообще сюда не приходили! Подумав так, я побежала назад в гостиную, потому что вдруг вспомнила то, что бросилось мне в глаза сразу после пробуждения, но не зафиксировалось в сознании – а именно, ровный слой пыли на соседнем компьютерном столике. Не могу сказать, что очень уж рьяно борюсь (боролась) с пылью в своей комнате – по правде говоря, я вообще ее не вытираю (не вытирала), но при этом я отлично знаю, что таким ровным сплошным слоем пыль оседает только на абсолютно неиспользуемых предметах. Например, на моей кухонной столешнице пыли не было. Было все, что угодно – крошки, картофельные очистки – но не пыль. На полу у меня пыли, конечно, полно, но она скапливается неравномерно: в углах, куда я, понятно, не захожу, ее много, в середине комнаты – почти нет.
Я рассмотрела компьютерный столик. Он был покрыт едва заметным (видимо, недавним), но абсолютно ровным пылевым слоем. Такую же концентрацию пылинок, внимательно присмотревшись, можно было обнаружить на всех предметах, лежащих на столе – каком-то справочнике, толстом блокноте, даже на авторучке. Может, это только к столу давно не подходили? Посмотрим. Да нет – точно такой же слой, не больше и не меньше, был на ручке дивана и на полках стеллажа. Я вернулась на кухню. Как же я сразу не заметила! Еле заметная пыль была и на кухонной столешнице! Такие чистоплотные хозяева, у которых нигде ничего лишнего, все вещи, пусть безвкусные, но лежат на своих местах – и вдруг перестали вытирать пыль? Нет, это вряд ли. Я открыла шкафчик под умывальником и заглянула в помойное ведро. Там было совсем немного мусора – два-три стаканчика из-под йогуртов, очистки яблока и упаковка из-под ветчины. Гнить было особенно нечему, но все, что могло засохнуть, засохло: яблочная кожура превратилась в шелуху, остатки йогурта на дне стаканчика затвердели и потрескались.
Возможно ли, что после моего последнего визита здесь никого не было? Но где тогда ночевал Николай?… Где тогда живет Николай? … Если он живет не здесь, то почему он….
Я запуталась в мыслях и опустилась на стул. Правда, параллельно не забывала жевать – аппетит от моих открытий отнюдь не пропал. Что происходит? Не ошиблась ли я? Действительно ли Николай – хозяин моей милой Квартиры-кормилицы? А если нет, то, может, он на стадионе хотел сказать совсем не то, что, как мне показалось, он хотел сказать?! Выходит, я совершила глупость? Но… почему тогда он искал меня, почему проник в мою комнату и почему украл мою сумку? Это было совершенно необъяснимо. Представить, что он – просто мелкий воришка (выходит, в большей степени воришка, чем я), у меня не получалось. Это с его-то безупречными манерами, хорошей одеждой и солидными познаниями? И потом – откуда он знал мою первую хозяйку, Х-1? А ведь вчера он направился прямиком к ней. Они безусловно были знакомы. Впрочем, этот вопрос можно задавать безотносительно к тому, связан Николай с Квартирой или нет. Но при условии, что связан, похищение сумки хоть как-то объясняется: если человека систематически обворовывают, он на многое способен, чтобы найти и остановить вора. А вот если квартира не его, если он не искал воровку и если ему вообще не в чем было меня упрекнуть – тут его усилия по поиску меня кажутся абсурдными. Ради чего? Ради сумки со старым нетбуком? Да ведь он даже не знал, можно ли у меня хоть чем-то поживиться. Одета я, скажем прямо, довольно небогато. Старые спортивные штаны, местами в пятнах, очень потертая, выцветшая кофта-кенгурушка с капюшоном. Если бы не здоровое лицо, то меня вполне можно было принять за опустившуюся алкоголичку. Во всяком случае, даже если за приличной личиной Николая скрывался банальный вор, он бы ни за что не позарился на мое имущество. Но он позарился. Как-то разыскал мое старое жилье. Потом новое. Схватил сумку и убежал. Кто он такой?!
Строго говоря, мне не следовало сокрушаться о потере нетбука: наверняка стоил он примерно столько, сколько я уже в совокупности украла (да, да, произнеси это слово!). Поэтому получается, что бог наказал меня вполне адекватно. Правда, вместе с нетбуком я лишилась всего остального – жилья, чайника, теплых вещей, еще какого-то мелкого барахла, оставшегося в комнате. Но лишилась просто потому, что сама боюсь туда вернуться. Кстати, если бы Николай ничего не украл, а просто заглянул в мою комнату и ушел, результат был бы ровно таким же. Получается, что я бы в любом случае бы все потеряла. А главное – при любых вариантах, мне все равно не выжить без воровства из Квартиры…
Нет, попыталась возразить я себе, ведь я могла бы попытаться найти работу! Походить по продуктовой ярмарке и поспрашивать, не нужен ли кому продавец… И тут же признала, что это слабый аргумент. Нет, я никуда бы не пошла и ничего бы не осмелилась спросить. Я безумно боюсь людей и не могу представить, что я с кем-то заговариваю и тем более что-то у кого-то прошу. Наверное, мне было бы проще помереть с голода на скамейке, чем сделать это. Впрочем, продолжала я дискутировать сама с собой, если бы сильный голод меня заставил, то может быть… Только если сильный голод способен изменить личность, снова отрезала я. Правда, такого голода я еще никогда не испытывала. Поэтому, насколько это будет возможно, я буду воровать из Квартиры – деньги и еду. Видимо, я знала это с самого начала, с первого дня. Прости, дорогая доверчивая Квартира!
Я съела все, что смогла, пока не насытилась. На сей раз я уже не слишком заботилась о том, чтобы набег на холодильник прошел незаметно. Рискнула вскипятить чай в электрочайнике. Открыла подвесной кухонный ящик и сразу нашла чайные пакетики. Большая коробка «Липтона». Тут же был сахар, и даже пакет зефира. Нераспакованный, потому свежий. Прожевав первый сладкий кусок и отпив глоток горячего чая, я ощутила такое острое блаженство, что решила про себя: пожалуй, я уже не боюсь, что меня тут застанут. У меня есть добрая сообщница – сама Квартира. Она сочувствует мне. Она – мой друг. Она кормит меня и вот даже дала ночлег. Я все больше и больше убеждаюсь, что она не заодно со своими хозяевами. Во всяком случае, она не пытается меня выдать. Может, я ей понравилась? Э, да я начинаю шутить. Давно со мной такого не было. Я боюсь людей, но с неодушевленным предметом мне легко. Может, Квартира – это и есть мой долгожданный спутник? Какие глупости приходят на ум… Но ведь сейчас мне в самом деле некуда идти. И надеяться я могу только на одного друга – на нее.
Живет здесь Николай или нет? (Надо же, я все-таки стала называть его этим именем; привыкла). А может, живет, но просто питается в кафе? Вот этого я не учла. А ведь вполне возможно. Ну, а его подруга? Тоже, может, в кафе. Они приходят домой поздно и сразу падают в постель. У них же явно нет детей. А утром они пьют кофе. Так наверняка принято у молодых пар из т.н. «миддл-класса», которые ходят по сверкающим торговым центрам и покупают там эти идиотские леопардовые сапоги. Утром они быстро моют свои чашки и убегают на работу. А эти йогурты они съели в выходные. Кстати, какой сегодня день недели? Забыла. Может, четверг? Ну что ж, за четыре дня остатки йогурта вполне могли засохнуть, а поверхности мебели – покрыться тонким слоем пыли. Уборка у них, наверное, намечена на субботу. А вот сегодня они по каким-то причинам не пришли домой ночевать.
Я устала думать. Надоело. Главное, что сейчас мне хорошо и тепло. Интересно, сколько у меня свободного времени? В смысле, безопасного времени, пока хозяева не вернутся? Наверное, 6 вечера – это самое раннее, когда они могут добраться до дома из своих респектабельных офисов. Значит, где-то в 17.30 мне нужно объявлять панику. Что ж, у меня есть три часа. Странно, но почему-то я была уверена, что Николай раньше не придет. Хотя вроде бы это входило в противоречие со всеми предыдущими рассуждениями. Но я была уверена.
Насытившись, я решила просто посмаковать чувство комфорта. Побродила по комнатам, изучая подробности обстановки. Подумала было снова прилечь на диван, и даже прихватила с одеяло со стула, как тут взгляд мой упал на ноутбук. Большой, черный, явно новый и мощный, не то, что бывший мой. Штепсель был вставлен в розетку. Выходит, что аккумулятор все-таки уже сел. Я открыла крышку, нашла нужную кнопку и включила. На экране забегали значки, обещающие скорую загрузку. Надо же, как быстро. Пробуждения моего нетбука пришлось бы ждать еще пару минут. Зажегся экран, и сразу открылся аккаунт «Вконтакте»: как видно, хозяева – поклонники иллюзии общения, которую дает соцсеть. Имя пользователя было какое-то бессмысленно-пафосное, написанное английскими буквами: я даже не стала в него вчитываться. Начиналось оно с буквы «С». А картинка – какой-то компьютерный зверек, может – из мультфильма или игры. То ли медвежонок, то ли толстый суслик. Что-то знакомое. Вероятно, картинка сейчас в моде и многие ставят ее себе на аватар. А может, я где-то в сети даже встречалась конкретно с этим пользователем? Теоретически возможно. Интересно, это кто – муж (Николай) или жена? Сначала я хотела выйти из хозяйского аккаунта и войти в свой. При виде компьютера проснулся и мой информационный голод, до того спавший. Я уже занесла руку в предвкушении, но успела подумать – если я выйду из аккаунта, то как войду снова? Ведь я не знаю пароля. И если раньше хозяева только подозревали, что в квартиру кто-то повадился (а впрочем, и это в настоящий момент не доказано), то после выхода из аккаунта их подозрения укрепятся. Если я хочу продлить сеансы еды, сна и тепла, мне нельзя рисковать. Оставалось одно – залезть в чужой аккаунт. Я утешила себя, что вряд ли я найду тут что-то настолько интимное, что мне станет стыдно. Я понимаю, что это – отнюдь не причина столь низко злоупотреблять гостеприимством хозяев, которые, к тому же, и не думали мне его оказывать. Словом, я не знаю, почему я это сделала. Никаких оправданий у меня нет.
Однако насчет отсутствия интимности я не ошиблась. Страница Суслика была наполнена типовыми фотографиями котят, закатов, экзотических пляжей и видов иностранных городов. Как будто это был не живой человек, а проправительственный бот. Список друзей представляли сплошные девичьи лица в манерных ракурсах. Мужские, правда, тоже попадались. Многие хвалились своей сопричастностью т.н. «экстремальным» и дорогим развлечениям: была фигурка в шлеме где-то на высоте, кто-то спускался с парашютом, кто-то летал на дельтаплане, кто-то позировал на фоне гор, изображая из себя крутого восходителя. В ленте новостей – ожидаемое: фильмы, котики, псевдомудрые цитаты, целующиеся фотомодели. Похоже, Суслик – это жена Николая. Леопардовый Суслик. На стене висел ворох поздравлений с днем рождения. Судя по датам, он был у нее месяц назад. Поздравляю! Я чуть было не добавила собственный букетик на стенку, но вспомнила, что могу поздравить Суслика только от его же имени, что справедливо встревожит хозяйку. Наконец, я осмелилась открыть список сообщений. С манерными девушками, парашютистами и горновосходителями у Суслика шли малосодержательные беседы: против каждой аватарки располагалась строчка из сердечек, смайликов, восклицательных знаков и нехитрых междометий.
Я случайно крутанула колесо мышки вниз и замерла. Одна из аватарок собеседников невероятно походила на мою собственную! Не может быть, но ведь это она и есть!! И имя – то же, два неудобочитаемых слова латинскими буквами, которые я уже не помню, откуда взяла… Я похолодела. Но ведь я точно не переписывалась с хозяйкой этой квартиры! Я вообще не знакома с Сусликом! Хотя.. Ведь аватарка показалась мне знакомой. Может, я забыла… Нет, невозможно! Дата последнего сообщения – трехнедельной давности. И это сообщение было «моим»! Первая фраза, отображавшаяся в списке сообщений, гласила: «Значит, увидимся». Понятно, что это розыгрыш, потому что по-другому невозможно… Но кем, как?!
Конечно, это сделал Николай, – спокойно ответил мой разум. Он так наказывает меня. Ведь мне стало страшно? Еще бы. Он этого и добивался. Он нашел мою комнату, он украл мой нетбук. И с помощью него он жестко разыграл меня. Этот простой ответ вроде бы перечеркивал все ужасные подозрения о раздвоении сознания, кошмаре встречи с самим собой и т.д. Но он требовал детализации. Итак, войти в мой аккаунт Николай мог без сверхстественных усилий (и тогда – хозяин Квартиры все-таки он, я «гощу» именно у него дома!). Возможно, он задумал кражу нетбука именно с этой целью. Причем ему даже не пришлось ничего «взламывать»: у бесхитростных интернет-обывателей вроде меня вход в аккаунт находится прямо на закладке рабочего стола браузера. Предполагая, что вслед за проникновением в квартиру я залезу и в его компьютер, он мог написать с моего аккаунта Суслику что-то разоблачительное вроде «Ну как, понравилась моя колбаса?» А может, там так и написано, а «Значит, увидимся» – это сардоническая усмешка в конце. Кстати, что он хотел этим сказать?! Что он сейчас сюда явится? Да не один, а с парой друзей, которые меня хорошенько проучат? А вдруг… он решил в наказание запереть меня здесь? Чтобы я умерла с голоду. Или почти умерла, не смея выдать себя и позвать на помощь (я быстро сбегала в прихожую и попробовала открыть дверь; уфф, ничего подобного, дверь легко приоткрылась). Ну хорошо, не ловушка, но ведь это не мешает ему скоро прийти… «Увидимся»! Я не хочу с ним видеться, и тем более здесь! Бежать? А может, сперва все-таки прочесть весь диалог?
Я уже занесла палец, чтобы открыть его, и вдруг остановилась. Погоди! Это не может быть угроза Николая, потому что… вот же, как же я позабыла, что фраза «Значит, увидимся» оставлена три недели назад! Тогда Николаю еще не за что было меня наказывать. И моего нетбука у него еще не было! Он был у меня. Значит, это написала …. я?!
Я перевела дух. Спокойно, спокойно. Не стоит впадать в панику – это наверняка входит в его план. Значит – все-таки взлом, и взлом очень искусный. Я где-то слышала, что подделать дату сообщения в социальной сети крайне трудно. Вроде бы это хакерство экстра-класса. Тогда странно. Такие сложные трюки ради садистского наказания мелкой воришки? Но если Николай – великий хакер, то зачем он вообще обитает в этой квартире и в этом районе? Великих хакеров я почему-то представляла себе живущими на океанских виллах. Хотя, с другой стороны, почему? Ведь талантливый программист – это не банальный нефтяной олигарх. Тот, может, и не захочет, а будет вынужден жить на вилле, потому что иначе коллеги-олигархи его не поймут. А мега-хакер, в отличие от него, абсолютно независим от мнения кого бы то ни было. Он может жить где угодно и как угодно. Как раз в силу профессии он не должен привлекать к себе внимание. Может, одна-две виллы про запас у него имеются, но он любит иногда уединяться здесь, в панельной пятиэтажке в Невском районе Санкт-Петербурга, и именно отсюда совершает свои атаки на базы данных, например, Пентагона. Потому-то его давно не было дома и стол покрылся пылью…
Я поняла, что отвлекаю себя судорожными шутками с одной-единственной целью: я боюсь открыть эту переписку. Версия с остроумной местью Николая, хоть и требовала огромного количества допущений, все-таки была логичной, а главное – не такой пугающей, как призрак дикой мысли, что эту фразу написала я сама… Я боялась кликнуть на диалог. Но и оставаться в неведении было нельзя. Может, сначала откроем сам аккаунт? А вдруг я ошиблась и напрасно запугала себя? Вдруг он все-таки не мой?
Не дыша, почти так же, как вставляла чужой ключ в замочную скважину, а кликнула на картинку. …Нет, я не ошиблась. Это была моя страница. Те же фотографии, которые, как помню, были у меня сохранены. Не уверена, правда, что помню эту, с зимним пейзажем: может, это опять шутки Николая? Хотя наверняка я просто забыла. Я ведь даже не помню, когда в последний заходила во Вконтакте и что при этом делала. Впрочем, Николай вполне может понатыкать мне сюда новых фоток и даже новых френдов, посылая мне таким образом некий «мессадж»…
Хотя о чем я. Какой еще тайный мессадж, если он мне русским языком все написал. Ну открой же переписку, не бойся. Все и так понятно. Ты виновата, ты заслуживаешь наказания. Я вздохнула поглубже, открыла диалог и быстро-быстро, стараясь не читать раньше времени, принялась крутить ленту сообщений вверх. Все, кроме последнего – «моего» – обозначались как ранее прочитанные (!). Он даже это сумел подделать!
Крутить пришлось довольно долго. Судя по дате первого сообщения, переписка Суслика со «мной» началась около двух месяцев назад. Причем первые же фразы выглядели так, словно собеседники хорошо знакомы. Более того, как будто это продолжение длинного диалога, начало которого удалено. Но теперь я не ужасалась. Все укладывалось в версию подлога. Николаю, который сфальсифицировал переписку от первого до последнего слова, лень было много писать, и он нашел вот такой выход из положения. Что интересно, вспомнила я, что я и сама любила время от времени удалять накопившуюся историю сообщений. При этом мною двигал чистый иррационализм. Подобно тому, что я всегда завинчиваю кран до упора, дабы сберечь воду в Ладожском озере (что было разумно), я инстинктивно берегу ресурсы неведомых серверов, удаляя все лишнее. Если с собственным компом это еще имело резон, то в случае с аккаунтом я чистила сервер компании «Вконтакте», для которого десяток моих сообщений весит не больше, чем песчинка для Сахары.
Начав читать, я окончательно убедилась, что нахожусь в женском аккаунте. Для моего «воспитания» Николай решил воспользоваться страничкой жены. Правда, с тем же успехом он мог создать фиктивный аккаунт. Если бы не другие диалоги, которых – я бегло просмотрела – было довольно много, и они были похожи на настоящие, я бы с уверенностью сказала, что Николай именно так и поступил. Но, похоже, он подделал только одну переписку.
Начиналась переписка (точнее, ее сохранившаяся часть) с женского разговора «за жизнь», который «мой» аккаунт пытался вести в стиле классика психологической попсы:
«Мне кажется, тобой движут противоречивые желания», – писал он, то есть «я». – «С одной стороны, он тебе надоел и ты хотела бы расстаться. Точнее, ты хотела бы заменить его на другого – красивее, удачливей, харизматичней и т.п. При этом расставание не всегда предполагает опцию «заменить». Пока, как ты понимаешь, судьба предлагает тебе только два варианта: быть с ним или расстаться. Однако, ты уж извини за откровенность, статус замужней (хоть и без штампа в паспорте), т.е. кем-то «востребованной» женщины для тебя очень важен, ты боишься его потерять. Возможно, ты опасаешься, что для твоего возраста (тебе ведь почти 28, если не ошибаюсь) статус одинокой будет катастрофой. Поэтому ты позволяешь ему находиться при тебе, держишь, как потрепанную статусную вещь, хотя вам давно уже не о чем поговорить. Ты извини, если я слишком откровенна, но мы ведь так договорились – говорить только правду))))»
«Да ладно, нормально», – в несколько иной манере отвечала Суслик. – «Может, где-то так и есть. Но вообще-то ты ошибаешься, что нам с ним не о чем поговорить. Может, со стороны кажется, что мы такие разные. Но на самом деле я его очень хорошо понимаю, как никто другой. Иногда мы с ним подолгу разговариваем. И я ему очень нужна, я уверена. И не только из-за квартиры. Просто у нас сейчас очень разная жизнь. Но это такой период, его нужно пережить. Действительно, раньше бывало, что я хотела расстаться. Но сейчас – нет». (Примечание: «моя» собеседница не всегда соблюдала верную орфографию, но для удобства чтения я это не воспроизвожу).
«Опять-таки прости за откровенный вопрос – а ребенка ты завести не думала? Это бы вас объединило, а он и вовсе явно на это ориентирован. Ты ведь не какая-нибудь богемная «чайлд-фри» (это те, кто осознанно детей не заводят). Ты и не бизнес-вуман, которая с утра до ночи делает карьеру. Ты – обычная женщина (в хорошем смысле) с вполне традиционными взглядами. По моим представлениям, ты должна хотеть детей)))»
«Я и хочу, обязательно! Просто не прямо сейчас. Сейчас так много всего непонятного. И по работе, и дома. Надо сначала разобраться. Нервы в порядок привести))))
«Понятно. Ну, успехов в этом))))»
(…)
Иногда переписка прерывалась на несколько дней, потом возобновлялась вновь (видимо, у Николая исчерпывалась фантазия по одному сюжету и, чтобы логично перейти на другой, он ставил дату несколькими днями позже). От прочитанного у меня было сложное ощущение. Вроде бы я утвердилась в мысли, что вся беседа от первого до последнего слова – плод воображения гениального хакера с заостренными уголками глаз. Все задумано как изысканное наказание меня. Причин для экзистенциального ужаса как будто нет. Но в то же время я была уверена, что когда-то действительно вела похожие разговоры! Или просто присутствовала при них. Или видела в чужой переписке. Но что-то такое точно было. Впрочем, в данном контексте, в такой форме и с этой женщиной я ничего подобного не обсуждала, это точно.
Странно, что в этом спектакле (единственной зрительницей которого, получается, была я) Николай выделил «моей» собеседнице столь непривлекательную роль: пошлая обывательница, которая своей серостью высвечивает «мой» эффектный выход. И что за странный выбор «моего» амплуа! Похоже было, как будто начинающий драматург неуклюже пытается изобразить своего героя «шибко умным». Обычно шибко умным пытаются изобразить не другого (тем более, с целью его напугать), а самого себя – с целью произвести впечатление. Содержание переписки совершенно не укладывалось в мотивы Николая. Если, конечно, я их правильно поняла.
И по-прежнему мучили сомнения: слишком, слишком много допущений! Допущение о великом взломщике, который лузгает подноготную «Вконтакте», как семечки. Допущение, что ему доставляет эстетическое удовольствие устраивать странные представления, подобно герою «Волхва» Фаулза (кстати, чтобы получить это удовольствие, он должен был установить где-то скрытые камеры. Интересно, где они? На корпусе ноутбука, во всяком случае, ничего нет). Первое и второе допущения друг с другом отлично коррелировали: компьютерный гений, соответственно, богач, плюс наличие свободного времени для необычных развлечений, и, разумеется, ресурсы, чтобы все это организовать. Если меня хотели проучить в точности по сюжету «Волхва», то выбор «испытуемого» по своей нелепости вполне соответствует классику: мелкий, ничтожный человечек, чей проступок несоизмерим со сложностью «наказания» (что является, на мой взгляд, самым слабым местом этой увлекательной книги). Но вероятность объединить эти допущения в одном человеке, да еще и предположить, что счастье стать его «объектом» среди всех ничтожеств Санкт-Петербурга выпало именно мне – эта вероятность стремилась к нулю. Хорошо, пусть наш компьютерный гений нелюдим и выбор «объектов» для игр у него тоже небольшой. Судьба сделала так, что именно я подобрала потерянные ключи от одной из его квартир. Тем самым именно мне выпал счастливый жребий стать подопытным кроликом. А может, как ни удивительно это выглядит, я взаправду ему понравилась. И все равно требовалось введение гипотезы уникального гения-эстета, которая была очень неправдоподобной.
Я вернулась к чтению. Возобновившийся якобы через четыре дня разговор вскоре снова вышел на гендерную проблематику. И опять «я» нелепо солировала:
