Проект Selena-2022
Антон Мамон
2022 год. Совместной инициативной Роскосмоса и NASA возобновляются полёты на Луну. Программа «Selena-2022» обещает настоящий прорыв в сфере освоения космоса. Молодому американцу Ноа и его опытному коллеге Валентину Степановичу предстоит посетить спутник Земли впервые за пять десятилетий. От того, как пройдёт этот полёт, зависит судьба дальнейших миссий. Без права на ошибку, один из пилотов совершает посадку, а после – исчезает таинственным образом… Второй пилот даже не догадывается, с чем ему предстоит столкнуться в поисках пропавшего коллеги…
Антон Мамон
Проект Selena-2022
Глава 1
Что испытывает человек, жизнь которого рушится, словно не дождавшийся капитального ремонта мост? Наверное, то же, что и космонавт, находящийся в ракете, преодолевающей силу земного притяжения и врывающейся в открытый космос… Голова становится тяжелой, а конечности неподвижными… внутренние органы сжимаются, срываясь с привычных мест… меркнут образы окружающей действительности в глазах… все тело напрягается, пытаясь не развалиться на части, а голос в мыслях отчаянно повторяет: «Потерпи ещё немного, все пройдёт!». Валентин Тарасов не понаслышке знал, как это бывает. 27 июля 2022 года, на старте последнего в своей жизни полёта, он проживал оба состояния…
Степанович (так мужчину звали сослуживцы и соседи по лестничной клетке) считался человеком удивительной судьбы! Самый юный летчик-космонавт в истории Советского Союза, он же умудрился отхватить трофей старейшего покорителя космоса в современной России. В центре управления полетами шутили, что еще не время списывать его со счетов, ведь знаменитая «Space Race» никогда не кончалась на самом деле! В 1998 году американцы «запулили» в космос 77-летнего старикана по имени Джон Гленн младший… А мы чем хуже?! Еще чуть-чуть и сможем дать «наш ответ Чемберлену» (точнее, дядюшке Сэму). А это значит, что в ближайшие лет десять на пенсию Тарасова не отпустят, погоняет салаг еще немножечко…
Старший по подъезду в доме, где проживала семья космонавта, страшно гордился знаменитым соседом и не упускал возможности переброситься с ним парой слов, а местные школьники наизусть помнили знаковые даты в карьере Валентина Степановича. С начальством все тоже было на мази, Тарасова приводили в пример молодняку, не забывая выписывать премии и дарить путевки в санатории. Ну разве можно желать большего?! Со стороны, и впрямь, казалось, что мужчина – редкий баловень судьбы! Блестящая карьера, парадный китель, усеянный орденами и медалями, достойное жалование и счастливая семейная жизнь, насчитывающая без малого тридцать лет… Что ещё для счастья нужно? Полный комплект! Так и есть! Точнее, было… до недавнего времени.
Наверное, если бы журналисты так же пристально следили за судьбами покорителей космоса, как за жизнями героев реалити-шоу, им открылось бы немало интересных подробностей. Но у нового времени – новые герои, а о старых вспоминают только по праздникам… Оно и к лучшему! Иначе, вся страна узнала бы, сколько боли и стыда прячется за сверкающим фасадом идеальной семьи Тарасовых. Такая правда не появится на страницах биографии, она навек останется тем самым «грязным бельем», что не принято выносить на люди. Не скрыться от нее ни на Земле, ни в космосе…
–Валентин, приём! Как слышите? – прожужжал искаженный помехами голос.
–Слышу хорошо, приём! – откашлявшись произнёс мужчина. – Слегка заложило уши, извиняйте!
–Как ваше самочувствие?
–Лучше, чем в 25 лет! – соврал Тарасов, показав большой палец вверх камере, направленной на лицо. – Полный порядок!
–Вас поняли. Как себя чувствует Ноа? Выглядит неважно… Узнайте, нужна ли ему помощь?
«Эх, молодёжь…» – ухмыльнулся Валентин, повернувшись лицом к напарнику. Американец лежал неподвижно, сморщившись. Казалось, ему снится дурной сон. Единственное, что выдавало бодрствующее состояние – суетливое движение кисти. «Переживает малец! Ещё бы! В его возрасте каждый раз страшно, как в первый раз… а в моем бояться уже нечего…» – рассудил Степанович про себя, а вслух произнёс:
–Мистер Симмонс, вы в порядке?
Парнишка сделал глубокий вдох и отрывисто произнёс:
–Да, мистер Тарасов. Голова немного… dizzy… Но будет нормально. Дайте мне пара минут.
–Не торопимся… Давай, очухивайся потихоньку!
–Делать что? – недоуменно вопросил Ноа, распахнув глаза.
–Эээ… get well, friend! – ловко исправился Валентин, вспомнив, что общается с иностранцем.
Русскому везло с зарубежными коллегами. Все они на поверку оказывались ребятами сносными… С другой стороны – как иначе? Психологи из NASA даже людоеда в отличного напарника превратят, коль будет такая задача! И все же, каждый раз интересно, с кем отправишься бороздить неземные просторы! На этот раз в роли соседа по борту вчерашний мальчишка! Слишком высокий и плотный, чтобы быть космонавтом, но слишком правильный и дисциплинированный, чтобы стать кем-то ещё…
Пару минут спустя Тарасов всем телом ощутил то, к чему по-долгу привыкают новички – абсолютную невесомость. Довольно улыбнувшись, он мысленно приготовился к восьмичасовому полету.
–Вы поставить новый рекорд для Россия? Самый взрослый astronaut ever! – неожиданно заговорил американец, которому, наконец, удалось расслабиться.
–Должно быть, так и есть… – развёл руками Тарасов.
–Почему же так произошло? – искренне удивился Ноа, будто узнал о какой-то нелепой случайности.
Валентин и раньше встречался с подобным. Довольно неплохо овладевая русским языком, заокеанские коллеги так и не постигают законов интонаций и контекста, отчего порой выглядят бестактными… «Что же, спасибо и на том, что не заставляешь меня по-английски чирикать… все равно уже ничего не помню…» – усмехнулся Тарасов в мыслях, ответив следом:
–А больше никто не отважился!
–Ха-ха, это юмор, я понимаю! – белоснежно улыбнулся молодой человек. – Ваши родители гордые?
–К несчастью, их давно с нами нет. – дежурно сообщил Степанович, не изменившись в лице.
–Oh, I’m so sorry… Думаю, они наблюдают за вами с небес и радуются таким… what’s the word… успехи!
Русский обернулся и настороженно свёл брови. Чего-чего, а рассуждающих о душах коллег у него ещё не было… Что за чудак!
–Мы, дружище, успешно преодолели атмосферные слои, которые ты зовёшь небесами… как говорил Никита Сергеевич: «Гагарин в космос летал, а Бога не видел!»… Не верю я во все это, прости.
–It’s ok! Но разве абсолютно нет? – удивился Ноа – Возможно, все не так буквальный… Что-то есть внутрь нас, не душа, а энергия например! It never dies as you remember…
–Не знаю, мистер Симмонс, я человек советского воспитания, всю жизнь верил и продолжаю верить в науку. Именно благодаря ей мы сейчас с вами философствуем в невесомости также, как делали бы это на Земле, а не умираем от солнечной радиации или невообразимого холода. Вас я ни в чем не убеждаю… к счастью, в наше время каждый волен выбирать во что и кому верить.
–Точный! Я уважаю ваша точка зрения… но могу быть с вами честный?
–Разумеется…
–Believe it or not, я видел душа свой отец всего пара дней после его… эммм, funerals. Это мне точно не показалось! Не сон, не illusion. Он пришел в мой комната, когда я позвал. Это было прекрасно.
–В таком случае ты счастливчик, друг мой! Мои усопшие родственники мне ни разу не являлись, даже во сне…
–Вы говорить о своих родители? – осторожно уточнил Симмонс, включив вентилятор.
–Нет. О них в том числе, но не только. Не думал, что наша беседа пойдёт по такому руслу, но, если тебе интересно – я расскажу… – Валентин потупил глаза, ощутив, как окунается в пучину холодных, липких воспоминаний, от которых все еще идет мороз по коже.
–Не знаю, как правильно сказать, но для меня честь узнать вас ближе. I swear to keep your secrets!
Степанович тяжело вздохнул, размял плечи и заговорил, как ни в чем не бывало:
–Два года назад умер мой сын Гриша. Для нас с женой это не стало шоком. Таков закономерный итог жизни человека с тяжелыми зависимостями. Много лет мы пытались вытащить его из этого болота, возили в лучшие клиники по всему миру: Израиль, Германия, Штаты… Итог всегда один: он возвращался домой, а после – возвращался к пагубным привычкам. Почти десять лет мы наблюдали за тем, как он планомерно убивал себя. Находили в его комнате порошки, таблетки и прочую дрянь. Жена угробила все здоровье, пытаясь его спасти. Бегала по врачам, экстрасенсам и гипнотизерам. Ничего. Толку – ноль. Новый день приносил новые страдания… Помню, как застал ее в спальной сына, когда тот лежал на полу без сознания. Она стояла на коленях у распахнутого окна: руки сцеплены на груди, взгляд устремлён в небеса, губы лихорадочно шепчут что-то. Молилась Богу, глядя на звёзды! У меня внутри все задрожало от злости и жалости! Ведь она, несчастная, не была тут. Не знает о том, что нет здесь никаких ангелов, лишь мертвая тишина, в которой некому нас услышать…
–Это ужасно. У ваш сын случиться overdose? – напряжённо выдавил из себя Ноа, покачав головой.
–Да, именно. Проклятая передозировка… передозировка деньгами и возможностями. В этом я чувствую свою вину. Меня подолгу не бывало дома. Сборы перед полётами, сами полеты. Григорий оставался под опекой жены, а она старалась компенсировать мое отсутствие, как могла. Так все вышло из-под контроля. Он связался с дурной компанией и умер в тот самый момент, оставив нам свою заживо гниющую оболочку. Знаешь, организм – удивительно крепкая штука, если ты о нем заботишься. Он же может быть хрупким, как стекло, если наносишь ему удар за ударом. В один из разов он просто не пришёл в себя… Умер в 27 лет. Ну вот и скажи, Ноа, где справедливость? Где твой хвалёный Бог?
–God moves in a mysterious way. Мы не можем все понимать, но можем жить дальше. At least ваша любимая жена рядом! – смущённо ответил Симмонс, поджав губы.
–Увы, мы приняли решение развестись. Сразу, как я вернусь. Договорились об этом вчера утром… – смахнув невидимую слезу, Валентин пожал плечами. – Вот и думаю, может и не стоит вовсе назад возвращаться? Мне, что на Земле, что на Луне, будет одинаково тоскливо и одиноко.
–Вы герой! Вы нужны людям Россия. Только представьте, сколько детей вдохновляться вашим пример.
–Хах, у них давно другие интересы и другие примеры для подражания. Но не переживай, я тебя не брошу, даже если очень захочется. Чувство долга сильнее всех прочих чувств. Нам выпала великая честь, так ведь?
