Фальшь, сквозившая в обращении Элизы с мужчинами, – она непрестанно хихикала, сюсюкала и ерошила волосы – могла настроить против нее даже друзей. В сознании Патти переплелись ее постоянное стремление угодить Ричарду, ее странный альбом и неуверенность в себе, которую он символизировал. Она впервые начала стесняться своей подруги. Это было странно, учитывая, что Ричард не стеснялся спать с Элизой, а у Патти вроде как не было причин интересоваться его мнением об их дружбе.
В следующий раз она увидела Ричарда чуть ли не в последний день житья в клоповнике. Он снова сидел на диване, сложив руки и тяжело притопывая правым сапогом, и наблюдал за Элизой, которая играла на гитаре именно так, как привыкла слышать Патти: крайне неуверенно.
– Ты не попадаешь, – сказал он. – Отстукивай ритм.
Но Элиза, вспотевшая от сосредоточенности, остановилась, как только заметила Патти.
– Я не могу играть при ней.
– Можешь, почему нет, – сказал Ричард.
– Вообще-то не может, – запротестовала Патти. – Я ее нервирую.
– Интересно. С чего вдруг?
– Понятия не имею, – ответила Патти.
– Она слишком меня поддерживает, – сказала Элиза. – Я прямо чувствую, как она хочет, чтобы у меня все получилось.
– Какой ужас, – обратился Ричард к Патти. – Ты должна хотеть, чтобы она слажала.
– О’кей, – согласилась Патти. – Я хочу, чтобы ты слажала. Можешь? У тебя вроде неплохо это получается.
Элиза изумленно на нее посмотрела. Патти сама удивилась своим словам.
– Извините, я пойду к себе, – сказала она.
– Сначала послушаем, как она налажает, – предложил Ричард. Но Элиза уже отключала провода.
– Тебе надо играть с метрономом, – сказал ей Ричард. – У тебя есть метроном?
– Это была плохая идея.
– Может, ты сам что-нибудь сыграешь? – спросила Патти.
– В другой раз, – ответил он.
Но Патти вспомнила смущение, охватившее ее, когда он вручил ей альбом.
– Одну песню, – взмолилась она. – Один аккорд. Сыграй один аккорд. Элиза говорит, что ты круто играешь.
Он покачал головой.
– Приходи как-нибудь на концерт.
– Патти не ходит на концерты, – вмешалась Элиза. – Ей не нравится дым.
– Я занимаюсь спортом, – сказала Патти.
– Да, я уже видел, – ответил Ричард, взглянув на нее со значением. – Звезда баскетбола. Кто ты – нападающий, защитник? Я не знаю, какой рост у девушек считается высоким.
– Я считаюсь невысокой.
– Но ты довольно высокая.
– Да.
– Мы собирались идти, – сказала Элиза, вставая.
– Ты сам выглядишь как баскетболист, – сказала Патти Ричарду.
– Неохота ломать пальцы, – фыркнул он.
– Неправда, – запротестовала она. – Это редко случается.
Но она мгновенно поняла, что эта реплика не была интересной или продуктивной. Ричарду явно было плевать на ее баскетбол.
– Может, я схожу на какой-нибудь твой концерт, – сказала она. – Когда следующий?
– Как ты туда пойдешь, там же накурено? – с неудовольствием спросила Элиза.
– Это неважно, – сказала Патти.
– Да? Вот это новости.
– Захвати с собой беруши, – посоветовал Ричард.
После того как они ушли, Патти поплакала в своей комнате – причины для слез были слишком неутешительны, чтобы формулировать их. В следующий раз она увидела Элизу тридцать шесть часов спустя и извинилась за свою стервозность, но Элиза уже была в отличном настроении и сказала ей, чтобы та ни о чем не беспокоилась, что она продает гитару и с удовольствием сводит Патти на концерт Ричарда. Концерт состоялся субботним сентябрьским вечером в слабо вентилируемом клубе под названием “Лонгхорн”. “Травмы” играли на разогреве у Buzzcocks. Первым, кого Патти увидела, был Картер. Он намертво вцепился в гротескно хорошенькую блондинку в блестящем коротком платье.
– Вот дерьмо, – сказала Элиза.
Патти храбро помахала Картеру, который – сама учтивость – направился к ней, сверкнув своими плохими зубами. Блестки семенили следом. Элиза протащила Патти через сцепление дымящих сигаретами панков к сцене. Там они наткнулись на светловолосого юношу, в котором Патти распознала знаменитого соседа Ричарда раньше, чем Элиза громко и монотонно выпалила: “Привет-уолтер-как-дела”.
Не будучи знакомой с Уолтером, Патти не осознала, насколько необычным было то, что вместо дружелюбной улыбки ее подруга получила в ответ холодный кивок.
– Это моя лучшая подруга, Патти, – сказала ему Элиза. – Можно она тут с тобой постоит, пока я сбегаю за сцену?
– Они сейчас начнут, – заметил Уолтер.
– Я на секунду, – ответила Элиза. – Присмотри за ней, хорошо?
– Мы можем туда вместе пойти.
– Нет, займи нам место. Я сейчас.
Уолтер с неудовольствием проследил за тем, как она ввинтилась в толпу и исчезла. Он выглядел вовсе не таким чудиком, как описывала Элиза, – на нем был свитер с V-образным вырезом, а волосы его представляли собой кудрявую рыжеватую копну. Он был похож именно на того, кем являлся, – на первокурсника с юридического факультета, но он выделялся в окружении панков с их уродливыми прическами и нарядами, и Патти, внезапно застеснявшаяся своей одежды, которая еще минуту назад полностью ее устраивала, была благодарна ему за его обычность.
– Спасибо, что стоишь тут со мной, – сказала она.