Он пытался все выяснить, но после нескольких неуклюжих попыток получил только версию Теодора о том, что он шел через парк Слотсхаген, намереваясь встретиться с друзьями, когда на него напали и ограбили под дулом пистолета. В это время мимо проходил мужчина со своим питбулем, и, испугавшись собаки, преступники выронили пистолет и скрылись. Тогда Теодор решил забрать оружие домой и отдать Фабиану. Кажется, только этот момент во всей истории не был очевидной ложью.
– Мне показалось, что вы с мамой сегодня поссорились, – начал он во время ужина. – Она сказала что-то о том, что нашла две…
– Да, она нашла две пачки сигарет. – Теодор вздохнул. – Как будто теперь больше не о чем поговорить.
– Да, может и не о чем, ведь ты прекрасно знаешь, что мы с мамой думаем о твоем курении. Но есть еще одна вещь, о которой нам с тобой нужно поговорить, и это тот самый пистолет.
– А что такое? Я уже все тебе рассказал.
– Ты уверен?
– Ээ… да. Ты уже тысячу раз спрашивал.
– Почему же я до сих пор не получил никаких ответов?
– Откуда я знаю? Не надо меня постоянно спрашивать! – Теодор пожал плечами и взял новую порцию.
– Ну, именно это я и делаю, и просто чтобы ты знал, я не сдамся, пока не расскажешь мне, что именно произошло той ночью.
– Но я уже это сделал. Что еще ты хочешь услышать?
– Правду. Как насчет того, чтобы попробовать рассказать именно ее? Например, что это были за грабители, и почему они напали именно на тебя. Если это были вообще грабители. С какими друзьями ты должен был встретиться, ты ведь всегда говоришь, что у тебя нет друзей. И тот человек с питбулем, которого ты даже описать не можешь. Он что, тоже был в маске? И почему он никак не отреагировал, когда ты убежал с пистолетом в руке? Правду, Теодор. Это все, что мне нужно.
– Правду? – Теодор поднялся со стула, лицо его было красным. – Ты хочешь знать правду? Да? Точно хочешь? – Голос готов был перейти в крик. – Правда в том, что ты должен быть чертовски счастлив и благодарен за то, что в тот вечер я вернулся домой с пистолетом. Если бы этого не случилось, ты бы стоял там и смотрел, как убивают одного за другим членов твоей семьи. Но, может быть, так было бы лучше, потому что тогда бы, по крайней мере, не пришлось бы терпеть все это дерьмо!
Фабиан не мог не согласиться с сыном. Несмотря на то, что каждое слово ощущалось как удар ножом в грудь, это была чистая правда.
9
Слесарь проверил, как работают новые замки, передал ключи от них Молли Вессман и собрал инструменты. Когда он закончил работу и скрылся за дверью, она переступила через порог, закрыла дверь и подождала минуту в темноте, прежде чем запереть дверь на замок и на цепочку, которой в обычных случаях никогда не пользовалась.
И все же она не чувствовала себя в безопасности. Ее любимая квартирка в Северной гавани, стоившая целое состояние, теперь превратилась в место, где она испытывала постоянную тревогу. Но что поделаешь, подумала она и прошла через гостиную, не зажигая света.
Комната выглядела так же, как обычно, и все же не так.
Все вещи казались чужими. Телевизор, диван, полка с разной ерундой. Вся квартира. Как будто она была на какой-то чужой земле и по пути сюда проигнорировала все предупреждающие знаки, которые предлагали ей развернуться и отправиться куда-нибудь в другое место.
Проблема была в том, что не было другого места.
Притвориться, что у нее слишком много работы и ночевать на диване в офисе, – такое никогда в жизни не сработает. Коллеги сразу поймут – что-то не так.
Переночевать у друзей тоже не выход. Просмотрев весь свой список контактов, она поняла, что нет ни одного человека, который был бы настолько ей близок, что она могла позволить себе обратиться к нему в сложной ситуации.
У нее никогда не получалось завести друзей. Молли всегда предпочитала одиночество. Идея жить с кем-то вместе тоже не воодушевляла. Она не видела смысла в том, чтобы тебе постоянно мозолил глаза один и тот же человек, в то время как секс становится все менее страстным. И уж тем более не в том случае, когда сексуальная жизнь такая насыщенная, как у нее.
Во всяком случае, именно так все и было в той, другой жизни, которая перестала существовать в тот момент, когда она проснулась этим утром, и с тех пор казалась все более далекой. Жизнь разделилась на «до» и «после», а одиночество подействовало как впрыснутый яд.
Она вошла в комнату, которая когда-то была ее спальней, и заметила, что все выглядит точно таким же, как тогда, когда она вышла из нее и поехала в офис. На работе она пыталась вести себя так, как будто все было в порядке. Отрезанную челку спрятала под широким ободком, и, попрактиковавшись перед зеркалом в ванной, выдавила из себя в меру естественную улыбку.
И все же это было все равно что ходить в огромном пузыре, где ее параноидальные мысли кружились вокруг и перекрикивали все остальное.
Она в каждом видела человека, который вторгся в ее квартиру. Янне из айти-отдела, который наверняка знал, как залезть в чужой телефон. Андерс, которого уволили, но он оставался на работе еще месяц. Не говоря о всех тех, кто уже уволился. Повсюду ее встречали фальшивые улыбки, изучающие взгляды и навязчивые вопросы о том, как она себя чувствует.
Паника подкрадывалась все ближе и ближе и достигла своего апогея в разгар совещания. В какой-то момент она вдруг не смогла вымолвить ни единого слова, а только стояла и смотрела на обращенные к ней удивленные лица. Ей внезапно показалось, что среди всех костюмов и галстуков она увидела того самого преступника. Кого-то, кто, несмотря на все сокращения, был недоволен цифрами и во что бы то ни стало хотел убрать ее.
Молчание уже стало просто невыносимым, но она наконец обрела способность говорить и завершила презентацию. После этого отменила все остальные дневные встречи, вышла из офиса и направилась прямо в полицию, чтобы сделать заявление.
К сожалению, они не приняли ее всерьез. Ее заставили сдать анализ мочи и намекнули, что она была пьяна или находилась под действием наркотиков и, вероятно, просто забыла, что у нее был кто-то в гостях.
Но она настаивала на своем и рассказала о тех сотрудниках на работе, которые могли быть недовольны реорганизацией. О некоторых членах совета директоров, которые всегда были против нее. О старике-кассире в «Ика», который обычно раздевал ее глазами, и о мужчине, который упорно продолжал каждый раз расстилать коврик рядом с ней на бикрам-йоге.
Однако они совсем не слушали, и в конце концов она встала и, не сказав ни слова, покинула полицейский участок. И это при том, что она не успела рассказать обо всех людях, с которыми встречалась в клубах.
И где-то там, на выходе из полицейского участка, ей пришло в голову, что ничто уже не поможет – ни снять номер в отеле, ни переночевать в офисе, ни остаться у каких-нибудь сомнительных друзей. Потому что как сильно бы она ни отгоняла эту мысль, преступником мог быть кто угодно.
10
Под звуки «Sunlight Seen Through Towering Trees» Силвиана Фабиан взялся за ручку портафильтра кофемашины «Павони», одновременно с этим поднял рычаг, чтобы выпустить горячий водяной пар. После этого снова опустил его медленным плавным движением, и заветные капли эспрессо начали капать в чашку.
Разговор с Теодором еще далек от завершения. Это было настолько сложно, что он не мог поднять вопрос без того, чтобы все снова вылилось в одну большую ссору. В то же время, он не мог не признать того, что Теодор прав. Если бы сын не вернулся домой с пистолетом, заткнутым за пояс, в ту ночь, когда выстрелили в Матильду, вероятно, никого из них сегодня не осталось бы в живых.
Он налил взбитое в пену молоко в кофе и взял чашку с собой в подвал, где миновал стиральную машину, сушилку и стеллажи и прошел между шторами, которые повесил, чтобы разделить пространство.
С той стороны совершенно другая, более уютная атмосфера. Освещение было более теплым, а бетонный пол покрыт остатками тряпичных ковриков. В одном углу стояло видавшее виды кресло с торшером и маленьким столиком, а у внешней стены – его старый письменный стол с зелеными, цвета авокадо, тумбами, от которых он почему-то все никак не мог избавиться. Большой монитор подключен к ноутбуку, и под светом настольной лампы лежал неиспользованный блокнот, стикеры для заметок разных цветов, а также коллекция недавно купленных ручек.
Соня предложила ему занять студию на чердаке. Но он был уверен, что в один прекрасный день она вернется к рисованию, и разместил свой домашний офис в подвале.
Не для того, чтобы оплачивать счета, зависать в интернете и заказывать еду на дом. Нет, это было пространство, посвященное одной единственной цели. Расследованию, связанному с действиями его собственного коллеги, криминалиста Ингвара Муландера.
Это было расследование, которое начал его покойный товарищ Хуго Эльвин и тайно работал над ним в течение нескольких лет. Теперь вся ответственность лежала на нем.
Была ли внезапная смерть Эльвина чуть больше месяца назад совсем не самоубийством, а логическим следствием того, что он слишком близко подобрался к правде о Муландере? В таком случае, Муландер не просто убил своего лучшего друга и коллегу. Он также до мельчайших подробностей инсценировал все это как трагическое самоубийство, которое Эльвин якобы совершил, страдая от проблем с гендерной идентичностью и скрывая свое желание стать женщиной. Он не просто повесил его на крюке от люстры, а еще и одел в платье и накрасил помадой, пудрой и тенями для век.
Это было далеко не все. По версии Эльвина, два года назад Муландер во время расследования убийства учеников одного из классов школы во Фредриксдале накачал бывшую ученицу этого класса, Ингелу Плугхед, наркотиками, провел ей операцию по удалению матки так, чтобы было похоже на методы преступника, а затем оставил истекать кровью в парке Рамлёса Бруннспарк. И это через несколько недель привело к тому, что она спрыгнула с башни Чернан.
И даже на этом дело не закончилось. Муландер также стоял за убийством пятилетней давности, когда некая Инга Дальберг подверглась нападению во время пробежки, также в Рамлёса Бруннспарк, а затем была изнасилована и сброшена голой в реку Роон с руками и ногами, привинченными к поддону.
Все это, а может быть, и что-то еще, он должен был расследовать параллельно с другими уголовными делами. Параллельно с тем, что они приглашали друг друга на ужины, приезжали на места преступлений и иногда работали так напряженно и тесно, что проводили больше времени на работе, чем дома со своими семьями.
Тем не менее, никто, кроме Эльвина, не предполагал, что он причастен, и тот искал вдохновения в других расследованиях, при этом подозрения падали на других людей, а не на настоящего серийного убийцу, который сидел за тем же столом и пил кофе из того же термоса, что и они.
Это казалось настолько неправдоподобным, что самое простое объяснение – Эльвин просто ошибался. И в то же время он не мог припомнить никого другого, кто мог бы лучше, чем Муландер, организовать место преступления со следами, ведущими в ошибочном направлении.
Он подумывал о том, что стоит привлечь Тувессон, чтобы было с кем обсудить свои догадки, но в конце концов пришел к выводу, что ее проблемы с алкоголем представляли слишком большой риск. Правда, она не пила весь последний месяц, но никто не знал, как долго это продлится. Достаточно одного рецидива, и это будет только вопрос времени, как быстро Муландер узнает о их наработках. Кроме того, именно он нашел ключ от ящика стола Эльвина, в котором были спрятаны все материалы расследования.
Это было два года назад, когда он занял рабочее место Эльвина во время расследования убийств в начальной школе. Пролитая чашка кофе завела его под стол, где под столешницей был приклеен ключ. Ключ, как оказалось, подходил к самому большому из трех ящиков стола. Из любопытства он отпер его, открыл и увидел, что ящик полностью забит папками с документами и толстыми конвертами.
Не обращая внимания на содержимое, он закрыл ящик и не вспоминал о нем до похорон Эльвина, на которых встретил свою старую коллегу из Стокгольма, криминалиста Хиллеви Стуббс. Оказалось, что она знакома и с Эльвином, и с Муландером. Все трое учились на одном курсе в Высшей школе полиции. Она со смехом отвергла предположение о том, что Эльвин хотел сменить пол, а это поставило под сомнение всю теорию самоубийства.
