– Я иногда путешествую. Люблю ездить в Мексику.
Алекс бросила на него внимательный взгляд. Дэниел смотрел вперед, под ноги, безо всякого беспокойства на лице. Однако, если подтолкнуть его к секретной информации, к любой опасной теме, покорность сменится подозрением. И он может соскочить с крючка, а затем прилипнуть к любому незнакомцу как к «вожаку» и скрыться. Может занервничать и привлечь лишнее внимание.
– А что вам нравится в ней больше всего? – осторожно спросила Алекс.
– Климат, жаркий и сухой. Моя любимая погода. Никогда не жил в действительно жарком месте, но, думаю, мне бы понравилось. Правда, я сильно обгораю на солнце. А вы, похоже, путешествовали под солнышком.
– Нет, я от рождения смуглая.
Цвет кожи достался ей от отца, которого она не знала. Генетический анализ показал, что у него была смесь разных кровей, преимущественно корейской, латиноамериканской и валлийской. Алекс гадала, как же он выглядел. А его гены в сочетании с шотландскими корнями матери наделили ее на удивление обыкновенным лицом. Нельзя сразу понять, откуда она родом.
– Повезло вам. Мне приходится использовать крем от загара, очень много крема. Или кожа облезает. Отвратительно. Зря я вам рассказал.
Алекс рассмеялась.
– Я обязательно забуду, честно. Что вам еще нравится?
– Работать руками. Я помогаю строить дома. Не как специалист, конечно. Просто стучу молотком, где скажут. Но люди там добрые и отзывчивые. Это замечательно.
Звучало настолько убедительно, что Алекс вдруг охватил страх. Как Дэниел может настолько легко и непринужденно придерживаться легенды, когда в его крови препарат? Если только он каким-то образом не выработал устойчивость. Если департамент не создал антидот, если Дэниела не подготовили заранее, и он не притворяется. Или не департамент, а де ла Фуэнтес. Кто знает, какой эффект даст смесь других препаратов с ее собственным? Алекс коснулась поддельной коронки языком. Департамент бы уже ее прикончил. А вот де ла Фуэнтес, вероятно, захочет наказать за попытку помешать его замыслам. Но откуда он мог знать заранее? Как Дэниел так быстро распознал в ней вражеского агента? Она ведь даже нигде не числилась официально.
«Придерживайся плана, – приказала себе Алекс. – Усади его в машину, и ты в безопасности. Более-менее».
– А еще мне нравятся дома, – продолжил Дэниел. – Люди оставляют окна открытыми, чтобы впускать побольше воздуха. В некоторых даже стекол нет. Там куда лучше, чем в Коламбия-Хайтс, точно вам говорю. Может, не так, как в Бетесде. Могу поспорить, доктора живут в хороших домах.
– Но не я. У меня самая простая, скучная квартира. Все равно я там бываю нечасто.
Дэниел понимающе кивнул.
– Вы спасаете жизни.
– Ну, не совсем. Я ведь не работаю в «Скорой» и тому подобном.
– Вы спасаете жизнь мне.
Распахнутые серо-зеленые глаза, полное доверие. Даже если Дэниел не притворяется, дело в препарате. Однако ей все равно стало неловко.
И она могла лишь продолжать играть свою роль.
– Я просто вас проверю. Вы не умираете.
Это, в общем-то, правда. Парни из департамента наверняка убили бы его в конце. По крайней мере, от такого исхода она его спасет. Хотя… когда угроза катастрофы минует, Дэниел Бич навсегда сядет за решетку. И от этой мысли Алекс стало…
Миллион жертв. Невинные крошечные детишки. Милые старушки. Первый всадник Апокалипсиса на белом коне.
– О, еще и автобус, – мягко заметил Дэниел.
– Он отвезет нас к парковке. И вам больше не придется идти пешком.
– Я не против. Мне нравится с вами ходить.
Дэниел улыбнулся и тут же чуть не упал, споткнувшись о ступеньку. Алекс успела его придержать, а потом завела в почти пустой автобус и усадила на ближайшее место.
– Вам нравятся иностранные фильмы? – ни с того ни с сего спросил Дэниел.
– Эм… некоторые, наверное.
– При университете есть хороший кинотеатр. Может, если ужин пройдет неплохо, в следующий раз мы могли бы посмотреть фильм с субтитрами.
– Договоримся так, – сказала Алекс. – Если после первого вечера я все еще буду вам нравиться, то точно посмотрю с вами фильм на непонятном языке.
Дэниел улыбнулся, устало закрывая глаза.
– Вы все еще будете мне нравиться.
Что за ерунда. Как увести разговор от флирта? И почему теперь Алекс кажется себе чудовищем? Ладно, она действительно чудовище, но смирилась, понимая, что такие, как она, должны существовать ради общего блага. В каком-то смысле, она действительно была врачом – причиняла боль ради спасения жизней. Словно отрезала пораженную гангреной конечность, чтобы человек выжил. Причиняла боль какой-то части, спасая все остальное. Ведь остальное заслуживало этого спасения куда больше.
Примириться со своим занятием ей помогали трезвые рассуждения. Алекс никогда не стремилась к самообману. Она знала, что в плане морали для нее не существует некой серой зоны, а только черная. И все же куда страшнее не Алекс, делающая свою работу хорошо, а другой человек – выполняющий ее плохо. Или не выполняющий вообще.
Пусть Алекс и в самом деле чудовище, она не убила бы невиновного. Она даже не собиралась расправляться с сидящим перед ней очень и очень виновным парнем… который по-прежнему смотрел на нее из-под кудрей щенячьим взглядом.
«Мертвые детишки, – монотонно твердила Алекс себе, – мертвые детишки, мертвые детишки…»
Ей никогда не хотелось быть разведчиком или работать под прикрытием, и теперь она понимала, что даже не приспособлена для подобного эмоционально. Видимо – какая ирония, – ее переполняло неуместное сочувствие. Вот поэтому-то и нельзя общаться с объектами до тех пор, пока не настанет назначенный час.
– О'кей, Дэниел, пора на выход. Можете встать?
– М-м… О, давайте я понесу вашу сумку.
Он с трудом протянул руку к портфелю.
– Все в порядке. – На самом деле пальцы уже давным-давно сводило от боли. – Лучше постарайтесь идти ровно.
– Я так устал.
– Знаю. Мы почти пришли, вот моя машина. Серебристая.
– Здесь полно серебристых.
Именно.
– Вот она. Так, давайте на заднее сиденье, там можно лечь. Снимите пиджак, не то станет слишком жарко. И обувь тоже, вот так, хорошо. – Меньше забот потом. – Согните колени, тогда ноги поместятся. Отлично.
Дэниел устроил голову на своем рюкзаке, наверняка жестком, но ему уже было все равно.
– Алекс, вы такая милая, – пробормотал он с закрытыми глазами. – Я столь милых женщин еще не встречал.
– Вы мне тоже кажетесь милым, – признала она.
