– Куинлен?
– Да, миледи.
– Это были не сны. Это были ночные кошмары.
Едва она скрылась из виду, они разразились таким громким хохотом, который наверняка был слышен на другом берегу озера. Бренна отлично его слышала, но все равно не верила, что эти тугодумы поняли ее шутку.
Может, Коннор сказал своим людям что-то грубое и это их рассмешило? Что-нибудь про убийство или увечье. У них очень странное чувство юмора. Бренна сделала такой вывод, увидев улыбки на синих лицах, когда Коннор сказал, что не мешало бы убить английских солдат. А разве они не надулись, как мальчишки, узнав, что этого не случится?
И все же Бренну охватило чувство вины. Она понимала, что нельзя слишком строго судить Коннора. Разве он виноват, что родился дикарем и воспитывался как дикое животное? Конечно, нет. И потом – он ее муж. Она связана с ним на всю оставшуюся жизнь, до самой смерти. Она должна хотя бы попытаться полюбить его. Интересно, собирается ли он сегодня же затащить ее в постель? Бренна старалась отмахнуться от такой пугающей мысли, едва она закрадывалась в голову. Но легко сказать, да трудно сделать. Боже, помоги ей! Невозможно представить себе, как Коннор прикоснется к ней. Ее начинало трясти от страха. Бренна понимала безрассудность и бессмысленность подобной реакции. Она взрослая женщина, не ребенок, и должна понимать, что ее ждет. Мать терпеливо ей объясняла, что все мужья укладывают жен к себе в постель сразу после свадебной церемонии. Правда, мать никогда не раскрывала дочери деталей, но главное Бренна себе представляла или по крайней мере думала, что представляет. Воображаемые подробности настолько ужасали ее, что она пыталась заставить себя думать о чем-то более возвышенном и не таком грязном.
И что толку беспокоиться? Если Коннор задумал взять ее сегодня в постель, может, Бог сжалится над ней и сделает так, что она проспит ужасное испытание?
Она даже засмеялась сама над собой, настолько уж нереальной была эта мысль, и принялась раздеваться.
Бренна бросилась в воду, которая оказалась ледяной, так что зубы у нее застучали от холода, но она стала быстро мыться.
Она уже собралась выйти на берег, как услышала чьи-то шаги. Бренна ринулась обратно в воду и погрузилась до подбородка, ожидая, кто появится.
Через минуту у кромки воды стоял Коннор. Он принес плед.
– Пора выходить.
– Останусь одна – тогда выйду.
– Почему?
Она не верила своим ушам. О чем он спрашивает?
– Потому что так надо.
– Ты замерзнешь до смерти. Выходи немедленно.
Резкий тон Коннора не предполагал возражений.
– Нет, не выйду! На мне ничего нет. Мне надо остаться одной.
Он сделал вид, что не обращает внимания на ее крик.
– Здесь никого нет, – сказал он.
– А ты? Не выйду, пока ты не уйдешь!
Да, невеста снова осмелилась на него кричать. Коннор зло затряс головой:
– Не смей повышать на меня голос!
По его тону было ясно – его терпение кончилось.
Бренна вспомнила про данную сегодня клятву ладить с ним и с надеждой подумала, что, если она сейчас ему уступит, он отплатит ей добром.
Губы ее онемели от холода, зубы выбивали дробь, и Бренна едва смогла произнести:
– Хорошо, я не буду кричать. Только уйди, пожалуйста.
– Нет.
Муж не понимал, как отвечать добром на добро. Что ж, придется объяснить ему позже. Не сейчас. От холода Бренна посинела, как старая слива. Она чувствовала, что если не выйдет на берег сейчас же, то совершенно окоченеет.
Собственная гордость убивала ее.
– Я не могу выйти.
– Да почему же? Неужели ты стесняешься?
Коннор, казалось, искренне удивился.
Бренна закрыла глаза, прося Бога ниспослать ей терпение, и ответила:
– Конечно, стесняюсь.
– Мы не должны стесняться друг друга. Хочешь, я к тебе приду?
– Я тогда сразу пойду ко дну.
Эта смешная угроза только вызвала у него улыбку.
– Может, тебе легче станет, если я тоже разденусь?
– Нет!
Она не поняла шутки Коннора. Честное слово, если бы она сейчас закричала на него, он бы подумал, что ему надо самому войти в воду и вытащить ее.
– Коннор, ну отвернись хотя бы, пока я оденусь.
Он так шумно вздохнул, что Бренна с головой ушла под воду.
– Какая же ты все-таки глупая!
Бренна не обратила на его слова никакого внимания. В конце концов, она получила то, что хотела. Он отвернулся. Она выскочила на берег, торопливо вытерлась и, боясь, что нетерпеливый муж повернется, не стала надевать белье, а сразу натянула через голову белую хлопчатобумажную рубаху.
Розовые ленточки, служившие завязками, тянулись вдоль разреза от шеи до самой талии. Пальцы ее так замерзли, что казалось, в них впились тысячи иголок, и поэтому, как она ни старалась, завязать все ленточки было трудно.
В какой-то момент Бренна бросила это занятие, решив, что толстое одеяние, наброшенное поверх рубашки, прикроет ее обнаженную грудь. Но как дотянуться до туники? Она повесила ее на ветки, чтобы не испачкать, и теперь ее никак не достать, если не пройти мимо Коннора. Бренне ужасно не хотелось предстать перед ним полуодетой, так что пришлось просить мужа – не будет ли он так добр и не подаст ли ей тунику?
Он резко обернулся, и Бренна попятилась, отступая подальше от него. Но вдруг ноги ее заскользили по мокрому склону, еще секунда – и она бы шлепнулась лицом в грязь или опрокинулась в воду, но Коннор успел подхватить жену.
Не выгляди он таким раздраженным, Бренна поблагодарила бы его за спасение.
