– А что вас удивляет? Гуляю с сыном. День воскресный, решили насобирать грибов.
– Куда же вы собираетесь их класть? Я не вижу корзины.
– Да хоть сюда можно, – помахал Иван Дмитриевич бывшим Фомкиным узилищем.
– Вы всегда ходите по грибы с птичьей клеткой?
– Спросите еще, не ношу ли я воду в решете. В клетке сидел щегол.
– И где он теперь?
– Мы его выпустили.
– Чтобы освободить место для грибов?
– Получается, так. Хотя, конечно…
– А грибов не нашли?
– Нет, нашли, – покосился Иван Дмитриевич на Ванечку. – Нашли хорошие грибочки.
– Тогда, простите, где же они?
– Я их выбросил.
– Нашли, говорите, хорошие грибочки и выбросили?
– Да, пришлось.
– Чтобы вместо них опять посадить щегла, за которым вы в настоящий момент и охотитесь. Понимаю, – кивнул Куколев. – Вот теперь наконец вы мне всё очень доступно объяснили. В логике вам не откажешь. Каждый ваш последующий поступок легко и естественно вытекает из предыдущего, а взятые вместе, они просто поражают своей целесообразностью.
– Вы не верите мне? – растерялся Иван Дмитриевич.
– А вы на моем месте поверили бы?
– Но зачем я врать-то стану?
– Кто вас знает. Помнится, вчера вы мне и за красненькую поверить не захотели.
Иван Дмитриевич улыбнулся:
– У вас не было свидетелей.
– А у вас есть?
– Пожалуйста, сын подтвердит… Ванечка, скажи дяде Яше.
Но тот опустил головку и мстительно молчал, ни в чем не желая помогать своему обидчику. Недаром считалось, что характером Ванечка пошел в отца.
– Не учите ребенка говорить неправду, – усмехнулся Куколев. – Лучше скажите честно, кто поручил вам шпионить за мной.
– Чего-о?
– Скажите, и я даю слово: это останется между нами.
– Яков Семенович, дорогой…
– Не скажете, – предупредил Куколев, – я всё равно узнаю. Вам только хуже будет.
– Вы с ума сошли! – рассвирепел Иван Дмитриевич.
Вдруг его осенило:
– Шагов полста всего, Яков Семенович, – там они и лежат.
– Кто «они»? – встрепенулся Куколев.
– Кто-кто! Грибы, что я выбросил.
– А-а…
– Пойдемте, если не верите, я их вам покажу.
Куколев охотно принял предложение:
– Что ж, пойдемте.
Он и прежде-то вел себя, как перепелка, заманивающая лисицу в сторону от своего гнезда: за разговором настойчиво, хотя и незаметно, пытался отвести Ивана Дмитриевича подальше от того места, где засела в кустах женщина с красным зонтиком. Всё это время она не подавала признаков жизни.
– Пойдемте, пойдемте.
Дошагали до старой придорожной березы с вывернутым корневищем, возле которой, как точно помнил Иван Дмитриевич, они вывалили эти злополучные грибы, – но их там почему-то не оказалось. Кое-где жалко серела разлетевшаяся по ветру грибная труха, однако на нее Куколев даже смотреть не захотел. Действительно, эту пыль трудно было признать за доказательство.
– Что за черт! – расстроился Иван Дмитриевич, ощущая себя полным идиотом.
– Ну-ну, – хмыкнул Куколев.
– Наверное, кто-нибудь из дачников поживился. Сегодня воскресенье, их здесь полон лес.
Догадка имела смысл: неподалеку мелькали на поляне шляпы с лентами, слышался детский смех, но Куколев ничего этого замечать не хотел.
– Значит, грибов нет, а щегла вашего нам и подавно не сыскать, – сказал он.
– Ей-богу, тут они лежали. Ванечка, скажи, мальчик, – льстивым голосом попросил Иван Дмитриевич.
Сын молчал, глазенки злобно посверкивали из-под материнских бровей. Мстительностью он пошел в отца, упрямством – в мать.
– Вот что, господин Путилин, – спокойно сказал Куколев. – Скажите, кто вас послал следить за мной и сколько вам заплатили. Я вам дам вдвое больше.
