– В Пуэрто-Рико, – поправил он.
Кэти не могла решить, хорошо для нее или плохо, что он не останется в Сент-Луисе. Он лежал, прикрыв глаза, и Кэти решилась внимательно рассмотреть его вблизи. В бронзовых чертах его лица, в твердой линии подбородка и носа запечатлелось испанское высокомерие. А вот длинные ресницы и еще эта ямочка на подбородке делают лицо мягче. Прекрасно очерченные чувственные губы – Кэти представила, как они будут целовать ее, и почувствовала приятное смущение. Вчера он сказал, что ему тридцать четыре. Сейчас он кажется куда моложе. Широкие плечи и могучая грудь прямо-таки рвут красную трикотажную рубашку. А бедра узкие, живот плоский. Хорош, ничего не скажешь. Только… похож на Дэвида.
Он не открыл глаз, но его губы дрогнули в усмешке.
– Надеюсь, вид вызывает у тебя одобрение?
Кэти с неохотой перевела взгляд на холмистый парк, лежащий перед ней:
– Да, сегодня парк просто замечательный, деревья, как…
– Вы смотрели не на деревья, сеньорита.
Кэти не нашлась что ответить. Но ей понравилось, как он назвал ее сеньоритой. Незнакомо, экзотично и подчеркивает различие между ними.
«Девочка, пора признаться себе, что заигралась. Вот сейчас ты хотела, чтобы он тебя поцеловал. Да, хотела, и этого, и всего остального! Хорошо, а что дальше? Завтра тебе ехать на барбекю к родителям. Представь-ка хорошенько, могла бы ты прихватить его с собой? Знакомить с их клубными друзьями?.. Это мой знакомый, нет, не по университету, он, знаете ли, водит грузовик… М-да. Нет, пора завязывать, пока еще не поздно. Так будет лучше для обеих сторон».
– Ну что, Кэти, хочешь дать деру?
Под взглядом его проницательных черных глаз Кэти стало не по себе. Она сделала вид, что поправляет одеяло.
– Что-то я не понимаю, о чем ты, – сказала она, старательно отводя взгляд.
– Хочешь знать, что я вижу, когда смотрю на тебя?
– Нет, – сухо ответила она. – Похоже, что ты собираешься сказать нечто в духе героя из мыльной оперы.
Кэти попыталась рассмеяться, но в тишине, наступившей после ее слов, невозможно было это сделать.
– Я думаю, мне пора домой, – заявила она, поднимаясь с колен и собирая корзинку.
Рамон безмолвно встал и сложил одеяло.
По пути домой Кэти дважды прерывала натянутое молчание, надеясь загладить свою вину, но в ответ слышала короткие «да» и «нет». Ей было стыдно за свои мысли, за свою манеру разговаривать с ним, и она была раздражена тем, что он не хочет помочь ей сгладить бестактность. К тому времени когда он поставил «бьюик» на стоянке напротив дверей ее квартиры, Кэти мечтала лишь о том, чтобы этот день скорее закончился, хотя было только три часа. И не успел Рамон обойти машину, чтобы помочь ей выйти, как Кэти сделала это сама.
– Я открою дверь, – отрывисто сказал он. – Обычная вежливость.
Кэти неожиданно поняла, что он с трудом сдерживает ярость. Но это почему-то не испугало ее.
– Может быть, тебе покажется странным, – объявила она, поднимаясь по ступенькам и вставляя ключ в замок, – но с моими руками все в порядке, и я способна открыть дверь сама. И я не понимаю, почему ты со мной должен быть вежлив – я-то вела себя с тобой по-свински. – В дверях она обернулась. – Благодарю, Рамон. Я прекрасно провела время.
Кэти не поняла, почему Рамон взорвался от хохота. К ее испугу, он проскользнул за ней в квартиру и запер дверь. Смысл его взгляда не оставлял никаких сомнений. Его спокойно произнесенные слова наполовину приглашали, наполовину приказывали:
– Подойди, Кэти!
Кэти отрицательно покачала головой и сделала осторожный шаг назад, она вся дрожала.
– Разве свободные американские женщины не подтверждают поцелуем, что они очень хорошо провели время? – настаивал Рамон.
– Не все, – ответила Кэти, – некоторые ограничиваются словом «спасибо».
Слабая улыбка тронула его губы, но его взгляд был прикован к ее манящему рту.
– Подойди сюда, Кэти! – И, видя, что она еще раздумывает, добавил: – Неужели тебе не интересно, как целуются испанцы и как пуэрториканцы занимаются любовью?
Кэти судорожно сглотнула.
– Нет, – прошептала она.
– Подойди же, Кэти, и я покажу тебе.
Как во сне, Кэти подошла к нему, загипнотизированная его бархатным голосом и этими черными глазами, полная страха и восхищения. Она никак не ожидала, оказавшись в объятиях Рамона, что будет покорена и увлечена в густую сладкую темноту, где были лишь жгучее наслаждение, возникающее, когда его губы осыпали непрерывными поцелуями ее губы, и жаркие волны, прокатывающиеся по следам его ласкающих рук.
– Кэти, – хрипло прошептал он, неохотно оторвавшись от ее рта и целуя глаза, виски и щеки. – Кэти, – повторил он страстным шепотом и вновь овладел ее губами.
Казалось, прошла вечность, прежде чем он наконец поднял голову. Ослабевшая и дрожащая Кэти коснулась щекой его могучей груди и услышала, как бешено колотилось его сердце. Она была совершенно опустошена происшедшим.
Ее столько раз целовали мужчины, умеющие целовать, – можно сказать, профессионалы в этом деле. В их объятиях она чувствовала вполне понятное удовольствие. Но этот безрассудный взрыв восторга был для нее внове. Губы Рамона нежно коснулись ее великолепных волос.
– А теперь я могу сказать, что я вижу, когда смотрю на тебя?
Кэти попыталась ответить легко, но ее голос был таким же хриплым, как и его:
– Ты собираешься говорить, как герой мыльной оперы?
– Да.
– Хорошо.
Его смех был сильным и низким.
– Я вижу красавицу с золотистыми волосами и улыбкой ангела. Я припоминаю принцессу, стоящую в баре и неодобрительно на всех поглядывающую; затем я услышал колдунью, которая сообщила мужчине, делающему ей довольно неприличные предложения, что она живет с лесбиянками.
Он погладил кончиками пальцев ее щеку.
– Когда я смотрю на тебя, я думаю, что ты, моя красавица, принцесса и колдунья.
То, что он назвал ее своей, заставило Кэти вернуться к реальности. Решительно вырвавшись из объятий Рамона, она сказала с неестественной веселостью:
– Ты не хочешь сходить в бассейн? Он сегодня открыт. – Говоря это, она засунула руки в задние карманы, позволив взгляду Рамона скользнуть по натянувшейся на груди футболке, и, заметив его взгляд, торопливо опустила руки.
Бровь Рамона приподнялась в немом вопросе: почему она возражает против того, чтобы он смотрел на нее, ведь только что она была в его объятиях?
– Конечно. Я буду рад увидеть ваш бассейн и познакомиться с твоими друзьями.
Кэти снова почувствовала себя неудобно. Он покажется слишком смуглым, слишком чужаком для блестящей светской компании в бассейне. К тому же она хорошо знала, когда мужчина хочет затащить ее в постель. Рамон именно этого и добивается. И как можно скорее.
Двери из стекла с витражами вели из гостиной в маленький внутренний дворик, окруженный изгородью, которая создавала иллюзию уединения. В центре дворика стояли два деревянных шезлонга красного цвета с огромными подушками, украшенными цветным узором. Вокруг было посажено множество пышных растений, некоторые из них цвели. Кэти остановилась около скульптуры, окруженной бордовыми и белыми петуньями. Держась за изгородь, она колебалась, пытаясь подобрать слова для тех мыслей, что вертелись у нее в голове.
