А теперь я готов выложить карты на стол. Цепочка событий, которая привела к моей заинтересованности в этом деле, очень сложна. Не стану утверждать, что все не было спланировано заранее с целью заручиться моей поддержкой. Если и было, будьте уверены, у меня нет и не будет ни малейшего желания способствовать несправедливости или мошенничеству. С другой стороны, велика вероятность того, что в силу сложившихся обстоятельств, девушка, которую вы считаете дочерью вашего сына Оскара и Джулии Браннер, на самом деле вам не родственница.
– У вас есть основания для подобного заявления? – спросил Браунли.
– Естественно, – Мейсон сделал паузу, чтобы всмотреться в дымящийся кончик сигареты, потом вновь встретился взглядом со стариком. – Я говорю от лица единственного живого родителя девушки, Джулии Браннер.
Лицо Браунли осталось бесстрастным. Разве улыбка, точнее, ее тень, стала совсем ледяной.
– И позвольте спросить, кто идентифицировал Джулию Браннер?
Лицо Мейсона превратилось в непроницаемую маску.
– Никто, – ответил он. – Поэтому я и пришел к вам. Если с моей стороны допущено мошенничество, именно вы можете вывести меня на чистую воду.
– Допустим, мне удастся убедить вас, что такое мошенничество имеет место быть? – спросил Браунли.
Мейсон вскинул руки.
– Это дело тут же перестанет меня интересовать. Но поймите, мистер Браунли, меня нужно убедить.
– Джулия Браннер – аферистка, – отчеканил Браунли. – Мои детективы много чего узнали о ее прошлой жизни, до встречи с моим сыном. Это весьма занимательная история.
Мейсон поднес сигарету ко рту, глубоко затянулся, улыбнулся и заговорил, выдыхая табачный дым, который окутывал слова синеватой аурой:
– Можно не сомневаться, что есть множество женщин, прошлое которых, при рассмотрении под микроскопом, окажется не менее колоритным.
– Эта женщина – аферистка.
– Вы говорите о Джулии Браннер, которая вышла за вашего сына?
– Да, разумеется.
– Тогда тот факт, что она – аферистка, – указал Мейсон, – никак не связан с правовым статусом ребенка, которого она родила.
Браунли облизал губы, помолчал, а потом продолжил в холодной, безжалостной манере банкира, анализирующего недочеты в финансовом соглашении:
– К счастью для всех заинтересованных сторон, ребенка, которого она родила, в самом раннем возрасте избавили от ее тлетворного влияния. Я не буду разглашать, как это случилось и где. Эта информация получена мною от людей, которые работают исключительно на меня, и все их действия направлены на защиту моих интересов. Мне известно, и вы без труда найдете тому подтверждение, что Джулия Браннер сама пыталась, пусть безрезультатно и с большими затратами, добыть информацию о местопребывании девочки. Но так вышло, что моя команда достигла успеха там, где она провалилась.
– Джулия пыталась получить выгоду из связи с вашей семьей? Я прошу забыть о предвзятости по отношению к ней и ответить честно.
Лицо Браунли помрачнело.
– Она не пыталась получить выгоду, потому что я предпринял необходимые меры, чтобы таких попыток не было.
– Как я понимаю, – заметил Мейсон, – вы говорите о том, что благодаря вам, она стала лицом, скрывающимся от правосудия.
– Вы можете истолковывать мои слова, как вам того хочется, – ответил Браунли. – Никаких признаний не будет.
– Я лишь считаю справедливым предупредить вас, что буду защищать моего клиента, если дело заинтересует меня, и в прошлом и в настоящем. И если выяснится, что лицом, скрывающимся от правосудия, она стала благодаря вашему влиянию, я приложу все силы, чтобы заставить вас за это заплатить.
– Само собой, – пожал плечами Браунли. – Нет у меня оснований ожидать, что Перри Мейсон будет защищать своего клиента, спустя рукава, но я не думаю, что вас заинтересует Джулия Браннер. Во-первых, у меня есть веские доказательства того, что настоящая Джулия Браннер умерла, а та, что пришла к вам – самозванка.
– Ничего из сказанного вами, – указал Мейсон, – не доказывает, что ваша внучка на самом деле дочь Джулии Браннер, кем бы та ни была. С другой стороны, у меня есть доказательства, которые убеждают меня, что вы стали жертвой или мошенничества, или ошибки.
– Мистер Мейсон, – медленно ответил Браунли, – я не собираюсь разглашать имеющуюся у меня информацию ради того, чтобы опровергать ваши утверждения.
– В таком случае, – решительно заявил адвокат, – вы не можете убедить меня не браться за это дело.
Браунли несколько секунд сидел в глубокой задумчивости.
– Пожалуй, я сделаю еще один шаг вам навстречу, мистер Мейсон, но не более того. – Длинными, тонкими пальцами он достал из кармана бумажник из тюленьей кожи, раскрыл его и вытащил письмо. Мейсон с интересом наблюдал, как старик спокойно и уверенно отрывает от фирменного бланка шапку, а потом, после короткой паузы, и нижнюю часть, с подписью. – Вы поймете, мистер Мейсон, – продолжил Браунли, задумчиво глядя на лишенное начала и конца письмо, – что я провел очень тщательное расследование. И получил неопровержимые факты, на которые мог опираться в своих выводах. Вся информация в высшей степени конфиденциальна, но я нанял лучших детективов, которых можно купить за деньги. Я уверен, что это вы стали жертвой обмана. Я совершенно убежден, что женщина, которая представилась вам, как Джулия Браннер, не выходила замуж за моего сына. Я знаю, что девушка, которая будет представлена, как ее дочь, не является дочерью моего умершего сына, и у меня есть основания верить, что ваш интерес в этом деле обусловлен, по большей части, уважением к человеку, которого вы полагаете безупречным во всех отношениях, и который вроде бы располагает совершенно точной информацией по этому делу. Вот почему я показываю вам это письмо. Я не скажу, от кого оно получено, но однозначно заявляю, что у источника безупречная репутация.
Браунли протянул письмо, и Мейсон прочитал следующее:
«В результате нашего расследования мы можем заявить со всей определенностью: будет предпринята попытка дискредитировать настоящую Джейнис Браунли и заменить ее самозванкой. Стороны, заинтересованные в этом, уже не один месяц в полной мере осведомлены о ситуации и выжидают наиболее удобного момента, чтобы приступить к активным действиям. Для того, чтобы добиться успеха, они попытаются заинтересовать какого-нибудь известного адвоката, который сможет самостоятельно финансировать свое участие в этом судебном процессе, а чтобы убедить его, они представят вроде бы весомые доказательства.
Вышеуказанные стороны сознательно дожидались, пока епископ Уильям Мэллори, из Сиднея, Австралия, взял отпускной год. Он объявил о своем желании посвятить его путешествиям и исследованиям, и, чтобы исключить любого рода помехи, никому не сообщил о своем предполагаемом маршруте.
Наш детектив вошел в доверие к этим сторонам и таким образом, у нас есть возможность проинформировать Вас, что способный самозванец, выдающий себя за епископа Мэллори, свяжется с адвокатом, который уже тщательно выбран, и убедит его взяться за это дело. Этот липовый епископ появится лишь на короткое время с тем, чтобы произвести должное впечатление на адвоката. После чего исчезнет.
Обо всем этом мы извещаем Вас заранее, чтобы Вы могли предпринять необходимые шаги для ареста этого самозванца, если он пробудет в ваших краях достаточно долго и соответствующие службы успеют выписать ордер на его арест. В любом случае, Вы должны быть готовы к тому, что какой-нибудь агрессивный адвокат, располагающий достаточными финансовыми возможностями, возьмется за это дело на условиях «гонорара успеха». Мы рекомендуем Вам проконсультироваться со своим адвокатом, чтобы лучше подготовиться к такому развитию событий и продумать план ответных действий. В ближайшие дни мы рассчитываем получить дополнительные сведения, которые незамедлительно Вам сообщим.
Искренне Ваш…»
– Несомненно, для вас это письмо имеет немалый вес. – На лице Мейсона, когда он произносил эти слова, не дрогнул ни один мускул.
– А для вас нет? – спросил Браунли, пристально вглядываясь в адвоката. В его голосе слышались нотки удивления.
– Абсолютно.
– Я заплатил деньги, чтобы получить это письмо, – указал Браунли. – Когда вы узнаете меня получше, мистер Мейсон, вы поймете, если я за что-то плачу деньги, то получаю лучшее. Позвольте мне повторить: для меня это письмо имеет немалый вес.
– Письмо, возможно, имело бы, – ответил Мейсон, – если бы я его увидел. Но вы предпочли оторвать все важное, оставив лишь анонимную часть, поэтому я и воспринимаю этот листок как анонимное письмо.
На лице Браунли проступило раздражение.
– Если вы думаете, что я раскрою имена тех, кто добывают мне информацию, то напрасно.
Мейсон пожал плечами.
– Я ничего не думаю. Я просто выложил на стол определенные карты и попросил вас ответить тем же. Пока вы этого не сделали.
– И дальше я не пойду, – твердо заявил Браунли.
Мейсон чуть отодвинул стул, чтобы встать.
– Уже уходите, мистер Мейсон?
– Да. Если вы уже выложили все, что собирались предложить, убедить меня вам не удалось.
