Девушка в нерешительности замерла на пороге. Она выглядела встревоженной и растерянной. Мак улыбнулся, протянул ей щетку и попросил:
– Помоги мне оттереть спину, пожалуйста.
Она сделала шаг вперед, взяла щетку, но затем снова остановилась с тем же несчастным выражением на лице.
– Давай же, – сказал он.
Энни начала скрести щеткой по его спине.
– Все говорят, что шахтеру нельзя отмывать начисто спину, – промямлила она потом. – От этого мужчина слабеет, как считается.
– А я больше не шахтер.
Она еще раз словно окаменела.
– Не уходи от нас, Мак, – умоляющим тоном сказала она. – Не оставляй меня здесь одну.
Чего-то подобного он исподволь опасался. Тот поцелуй в губы стал для него значимым предупреждением. Его посетило чувство вины. Ему нравилась кузина, он с удовольствием предавался с ней прошлым летом интимным играм, перекатываясь вдвоем среди вереска в теплые воскресные послеобеденные часы. Но провести вместе с ней всю жизнь вовсе не входило в его планы. Особенно если в таком случае возникала необходимость оставаться в Хьюке. Сможет ли он объяснить ей это, не нанеся тяжелой душевной травмы? У нее уже слезы навернулись на глаза, и он понимал, как хочется ей добиться от него обещания не бросать ее. Но его решимость бежать была слишком сильна. Он никогда и ничего в прежней жизни не желал больше.
– Я должен уйти, – сказал он. – Мне будет очень тоскливо без тебя, Энни, но бежать так или иначе придется.
– Ты мнишь себя лучше нас всех, верно? – спросила она уже немного сердито. – Твоя мать забивала себе голову идеями, не положенными при ее положении в обществе, и ты туда же. Для меня ты слишком хорош, так ты думаешь? Отправляешься в Лондон, чтобы жениться там на знатной леди, скажешь нет?
Его мать действительно часто заносилась мыслями слишком высоко, что правда, то правда, но он собирался в Лондон вовсе не для женитьбы на аристократке. И был ли он лучше, чем они? Считал ли Энни недостойной себя? Небольшая доля истины в ее словах присутствовала, и Мак даже почувствовал неловкость и смущение от этого.
– Я знаю одно, – ответил он. – Мы все слишком хороши, чтобы оставаться рабами.
Она присела на корточки рядом с корытом и обняла его торчавшие из воды колени.
– Ты совсем не любишь меня, Мак?
К своему величайшему стыду, он заметил, что у него возникает эрекция. Ему так и хотелось прижать ее к себе и утешить, унять слезы, но сердцем он уже ожесточился.
– Ты очень дорога для меня, Энни, но я никогда не объяснялся тебе в любви, как и ты мне.
Ее рука скользнула под воду и ему между ног. Она улыбнулась, ощутив в пальцах нечто очень твердое.
– А где Эстер? – спросил он.
– Играет с новорожденным младенцем Джен. Ее не будет дома еще достаточно долго.
Это Энни уговорила сестру задержаться, сообразил Мак. Иначе она поспешила бы к нему, чтобы расспросить о его планах.
– Оставайся здесь и давай поженимся, – сказала Энни, лаская его. Ощущение было невыразимо приятным. Он сам научил ее делать это прошлым летом, а потом заставил показать, как она доставляла наслаждение самой себе. Воспоминание только распалило его похоть.
– Мы сможем заниматься всем, что тебе будет угодно и когда угодно, – продолжала соблазнять его Энни.
– Если я женюсь, то застряну здесь на всю жизнь, – пытался возражать Мак, но сам уже ощущал, как перестает противиться вожделению, как слабеет его сопротивление.
Энни поднялась и сняла через голову платье. Под ним она не носила ничего. Нижнее белье обычно берегли для воскресных дней. У нее было стройное и крепкое тело с маленькими, почти плоскими грудями и с густым пучком черных волос на лобке. Почти вся ее кожа, как и у Мака, посерела от угольной пыли. Совершенно неожиданно она забралась к нему в корыто, заменявшее ванну, раздвинув коленками его ноги.
– Теперь твоя очередь помыть меня, – заявила она, передавая ему кусок мыла.
Он принялся медленно намыливать ее, покрывая пеной, а потом положил руки на груди. Ее маленькие соски отвердели. Она издала глубокий горловой стон, схватила за кисти рук и направила их вниз, заставив мимолетно погладить живот, к своей промежности. Его скользкие от мыла пальцы легко проникли между бедер, и он ощутил жесткие завитки лобковых волос с нежной плотью, скрывавшейся под ними.
– Обещай остаться, – уговаривала она. – Давай доведем все до конца. Я хочу почувствовать, как ты войдешь в меня.
Он понимал, что, если поддастся уговорам, его судьба окажется предрешена. Во всей этой сцене присутствовало нечто нереальное, как во сне.
– Нет, – попытался громко сказать Мак, но у него получился всего лишь шепот.
Она обняла его крепче, прижав лицо к груди, затем опустилась так, чтобы ее внешние губы коснулись самого кончика его напряженного члена там, где он стал теперь виден над водой.
– Соглашайся, – убеждала она. – Скажи мне «да».
Мак тоже издал стон и бросил попытки сопротивляться.
– Да. Давай сделаем это, – сказала он. – Скорее.
Раздался оглушительный грохот, и входная дверь распахнулась.
Энни закричала.
В комнату ворвались четверо мужчин, заполнив собой ее небольшое пространство: Роберт Джеймиссон, Гарри Рэтчет и два егеря Джеймиссонов. Роберт нацепил шпагу, а в обеих руках держал по пистолету. Один из егерей вооружился мушкетом.
Энни оставила Мака, первой выбравшись из корыта. Перепуганный и совершенно потерянный, Мак тоже поднялся на ноги, слегка пошатываясь.
Егерь с мушкетом посмотрел на Энни.
– Милая парочка. Кузен с кузиной, – сказал он с гнусной ухмылкой.
Мак знал этого человека по фамилии Макалистер. Был ему знаком и второй: громадного роста и мощного сложения грубиян и задира, которого звали Таннером.
Роберт хрипло рассмеялся.
– Так вот, значит, с кем он развлекается! С собственной кузиной? Что ж, вероятно, кровосмешение среди шахтеров дело обычное.
Страх и смущение Мака быстро уступили место ярости от столь бесцеремонного вторжения в его дом. Но он подавил гнев и с усилием заставил себя сохранять спокойствие. Он оказался в серьезной опасности, и его страшила вероятность, что и Энни могла пострадать вместе с ним. Ему необходимо было сохранять здравый рассудок, не давая воли возмущению. Он посмотрел на Роберта.
– Я свободный человек и не нарушил никаких законов, – сказал он. – Что вам понадобилось в моем доме?
Макалистер не сводил глаз с мокрого тела Энни, от которого все еще исходил пар.
– Какое приятное зрелище. – Он не скрывал, что любуется обнаженной девушкой.
Мак повернулся к нему. Негромким и ровным голосом он сказал:
– Только посмей дотронуться до нее, и я оторву тебе голову голыми руками.
