Сегодня день выдался душноватый, а значит, скоро опустится туман. Бывший розарий выглядел маленьким и грязным, как многие похожие городские дворики, напоминающие колодцы или вентиляционные шахты.
Фрэнсис подошла к сараю, ощущая себя глупой девчонкой и даже испытывая чувство вины. Она понятия не имела, что именно ожидала там найти. Но понимала лишь одно: того, кто прятался в сарае неделю назад, давно и след простыл. Тем не менее она осторожно повернула ручку и распахнула дверь. Двигалась она медленно, однако в темноте помещения успела заметить краткую вспышку света, поспешно погашенную. Фрэнсис замерла. Мурашки испуга пробежали по спине.
– Кто здесь? – негромко окликнула она.
Ни ответа, ни хотя бы какого-то движения. Ей стало еще страшнее. Разум подсказывал: необходимо запереть сарай на щеколду и отправиться в дом за фонариком, но стоило ей лишь попытаться повернуть назад, как из темноты донесся голос – спокойный и неожиданно знакомый:
– Это вы, мисс Айвори? Чуть не принял вас за кое-кого другого. Заходите смелее, будьте любезны.
Старший детектив-инспектор Бриди включил свой фонарик, и пыльное, напоминающее пещеру пространство вокруг него стало видно во всей отчетливости. Детектив сидел на перевернутом упаковочном ящике, соорудив себе нечто вроде импровизированного стола из белых досок. Фрэнсис изумленно уставилась на него.
– Вы до смерти перепугали меня! Что вы тут делаете в кромешной тьме?
Он усмехнулся:
– Занимаюсь своим делом. Просто выключил фонарик, чтобы разобраться, зачем сюда явились вы. Почему вам понадобилось приходить в сарай? Вы что-то надеялись тут обнаружить?
– Вовсе нет.
Детектив пожал плечами:
– Довольно глупо с вашей стороны отрицать это, ведь я наблюдал за вами.
Бросив эту фразу, Бриди склонился над самодельным столиком. Фрэнсис Айвори стала далеко не первой, кто обнаружил, что с Йеном Александром Бриди спорить бесполезно. Она прошла в глубь сарая, стараясь придумать оправдание для своего появления, но остановилась, рассмотрев поистине необычную коллекцию, лежавшую между его крупными, квадратной формы ладонями. Она состояла из пятнадцати или двадцати узких и удлиненных предметов, начиная с обычного шампура для мяса и заканчивая затейливым складным ножом с костяной рукояткой.
Бриди дал Фрэнсис достаточно времени на осмотр, а потом внезапно направил луч фонарика ей в лицо. Ее реакция его разочаровала, он опустил фонарик и глубоко вздохнул:
– Я провел тщательный обыск в обоих ваших домах. Осмотрел каждую комнату, исключая спальню вашей бабушки. Вы не знаете, где еще может лежать холодное оружие такого типа, как это?
Фрэнсис взяла в руку длинный и острый нож с удобной рукояткой, защищавшей пальцы от случайного пореза. Это был один из тех загадочных и, по ее мнению, совершенно бесполезных предметов, хранившихся в коробке вместе с рожками для обуви и старыми вязальными спицами.
– Это вы нашли у меня, – сказала она, готовая возмутиться обыском в своей комнате, но смущенная странным ощущением собственной уязвимости.
– Да, – кивнул Бриди. – Я достал коробку из ящика вашего платяного шкафа. Нож с виду слишком большой и острый. Я же разыскиваю нечто похожее, но только еще длиннее. – Он указал на складной нож. – Старик из местной мастерской поклялся, что более длинного ножа в жизни не видел, и у меня нет оснований считать его лжецом.
– Роберта убили чем-то подобным?
– Если честно расскажете, что здесь разнюхивали, то я, может, поделюсь с вами подробностями. В конце концов, они все равно попадут в сегодняшние вечерние газеты.
Фрэнсис не поняла смысла последней фразы. Оправдывал он таким образом свою профессиональную несдержанность или проявлял неумение выторговывать для себя выгодные условия?
– Я пришла сюда проверить, нет ли тут кого-нибудь… Или, точнее, чего-нибудь интересного, – ответила она после паузы.
– Вы сначала сказали «кого-нибудь». Уж не привидение ли в виде смуглолицего арапа?
– Какого арапа?
Детектив рассмеялся:
– Похоже, вы не слушаете, о чем сплетничает ваша прислуга. Тогда кого же вы искали? Случайно, не низкорослого рыжеволосого мужчину?
На сей раз он попал в точку и с удовлетворением отметил, как она переменилась в лице, когда был задан последний вопрос. Фрэнсис замерла. Это опытный следователь, напомнила она себе. Такой способен подловить жертву, загнать в ловушку и вынудить сделать опасное признание.
– Я точно пришла сюда не в поисках Генри Лукара, – заверила она. – Выкиньте эту мысль из головы. Даже если бы я пожелала увидеться с ним, а это маловероятно, то не стала бы назначать ему свидание в темной пристройке во внутреннем дворе. Я предположила, что если кто-нибудь крутился вокруг дома в ту ночь, то именно здесь мог спрятаться и незаметно наблюдать за зимним садом.
– Ах вот как. – Детектив развернулся лицом к Фрэнсис и задумчиво посмотрел на нее. – Значит, подобным образом вы рассуждали? Представьте, я тоже. Так и быть, сдержу данное вам слово. Покойный был убит ударом холодного оружия в область груди. Лезвие прошло между четвертым и пятым ребрами, а потом пронзило сердце. И клинок был на пару дюймов длиннее. – Он кивком указал на собранную коллекцию: – Все это коротковато, но я заберу с собой. Пока это все, что мне удалось обнаружить. Других улик нет. – Фрэнсис не успела осмыслить только что услышанную информацию, когда Бриди склонился к ней ближе и тихо добавил: – Я поступил с вами очень благородно, принимая во внимание факт, что вы не посчитали нужным упомянуть о своем присутствии в этом дворе той ночью, когда было совершено убийство.
Она изумленно уставилась на него. Сердце бешено застучало в груди. Ей поначалу даже почудилось, что гулкий стук слышен даже детективу.
– Откуда вы знаете? – Вопрос получился глупым, ведь он содержал в себе признание, и она сама поразилась, как легко сорвался он с ее губ, усугубив тревогу и испуг.
– Горничная вашей бабушки сообщила мне об этом.
– Доротея?
Бриди кивнул. Фрэнсис стояла перед ним, даже не представляя, как прелестно она выглядит, когда свет фонарика причудливо играет в ее волосах, освещая тонкие черты лица и тонкую, изящную шею. Доротея рассказала ему… А Доротею могла посвятить в такие подробности только сама Габриэлла. Странно, что бабушка поспешила передать инспектору столь незначительную деталь, если только у старухи не было на то особых причин. Или же Габриэлла кинула сыщику эту кость, желая скрыть от него нечто более важное.
– Что еще она вам поведала? – спросила Фрэнсис, немного успокоившись.
– Мне бы очень хотелось услышать эту историю от вас самой.
– Хорошо. Я действительно приходила сюда той ночью. Подумала, что не следует вмешиваться в разговор Дэвида и Роберта, и потому спустилась во двор, чтобы проверить, смогу ли разглядеть их через окно. Они обсуждали мою помолвку, и у меня возник естественный интерес к тому, как протекает беседа.
– Да, интерес объяснимый, – сказал Бриди, и Фрэнсис показалось, что его губы сложились при этом в подобие легкой улыбки. – Как долго вы пробыли во дворе?
– Примерно минуту, может, две.
– Не дольше?
– Нет. Я вернулась в дом почти сразу. Я была… То есть меня кое-что испугало.
– Что именно? – вопрос прозвучал обыденно и непринужденно, но самой Фрэнсис рассказ о том, как приоткрылась дверь сарая, дался нелегко.
Получилось не слишком убедительно, но если Бриди ей не поверил, то ничем не выдал этого. Он сделал краткую запись ее показаний на оборотной стороне какого-то старого конверта, никак не прокомментировав их.
– Что вы увидели, заглянув в комнату через окно? – спросил Бриди.
– Дэвид и Роберт разговаривали, – Фрэнсис лгала об этом не впервые, и теперь ложь далась ей легко.
Рука Бриди замерла над бумагой, а его глубоко посаженные глаза приобрели задумчивое выражение.
– Вы уверены, что видели обоих мужчин?
– Да.
– Они просто беседовали?
– Да.
