Отель «Магнолия»

Carolyn Brown

The Magnolia inn

© Carolyn Brown, 2018

© Литвинова И., перевод, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2020

Посвящаю эту книгу моей удивительной подруге, Ширли Маркс, с благодарностью за веру в то, что я обязательно управлюсь с делами к пятнице, и за поддержку, которую она не устает мне оказывать.

Глава первая

Если б только…

Уж сколько раз Джолин мысленно включалась в эту игру, но в тот вечер опять не удержалась. Если б только отец не умер, когда она была подростком! Если б только мать не ударилась после его смерти в наркотики и алкоголь! Если б только тетя Шугар и дядя Джаспер не отправлялись на долгие-предолгие каникулы в своем новом доме на колесах! Если б только они не отписали половину гостиницы «Магнолия» этому презренному Рубену, племяннику дяди Джаспера, отъявленному хулигану, каким она его помнила еще с детства! Если б только у Джолин были деньги, чтобы выкупить его половину гостиницы!

Шугар подняла свою рюмку:

– За приключение, совершенно новое для меня и моего любимого мужа!

– Милый дядюшка Джаспер, – начала Джолин, решив думать о хорошем, вместо того чтобы терзать себя бесконечными «что, если бы».

– Дорогая, он всегда так любил тебя! – Шугар похлопала ее по плечу свободной рукой.

Три рюмки потянулись чокнуться с Шугар – все, но только не Джолин. Она не позволяла себе ни капли алкоголя, настрадавшись из-за пьянства матери, и особенно после того, как выяснилось, что у Джонни Рэя, ее последнего бойфренда, такая же зависимость. Она чокнулась со всеми бокалом сладкого чая. Четыре пожилые женщины залпом опрокинули виски, как если бы сидели за стойкой бара в салуне из старого вестерна. Как только опустошенные стопки дружно приземлились на деревянный стол, Шугар принялась наполнять их заново.

Подняв седую бровь, Шугар бросила взгляд в сторону племянницы:

– Ты уверена, что не хочешь выпить шот, дорогая?

– Абсолютно. Мне еще развозить эту троицу, – заверила Джолин и обвела широким жестом Люси, Флосси и Дотти.

– Об этом не беспокойся, дорогая, – сказала Флосси. – Джаспер отвезет нас домой, если мы захмелеем.

Старушки не сильно сдали с тех пор, как Джолин видела их в последний раз. Люси по-прежнему нужно было набивать карманы камнями, чтобы ее не унесло ветром, поднимавшимся в Восточном Техасе. Ее крашеные рыжие волосы длиной до подбородка все так же были подстрижены «под пажа», а худые щеки она привычно оживляла толстым слоем румян. Серые спортивные штаны, в которых она была в тот вечер, болтались на ее тощей заднице, как сачок на палке.

– За новый год, полный сюрпризов! – Флосси произнесла тост и, когда стопки вмиг опустели, снова наполнила их.

– Еще по одной, и с меня довольно, – категорично заявила Люси и ее ярко-голубые глаза лихо сверкнули в ложе морщин на ее лице.

Джолин могла бы поспорить на любые деньги, что Люси, неравнодушная к красным брючным костюмам, спит в туфлях на шпильке. Джолин втайне радовалась тому, что не ей, а Джасперу придется развозить их по домам, если они напьются. Она приезжала в «Магнолию» с малых лет, но, поскольку эти трое всегда лишь захаживали в гостиницу, понятия не имела, где они живут.

А дамы тем временем снова опрокинули виски, наполнили стопки и стали слушать Дотти, которая тоже решила проявить себя необычным тостом:

– Ни время, ни мили, ни какой бы то ни было толстозадый кемпер не разорвут тех уз, что связывают наши сердца.

Миз Дотти, миниатюрная блондинка ростом чуть выше полутора метров, если на цыпочках, за счет высокой техасской прически смотрелась под стать Джолин, чей рост достигал метра пятидесяти семи. Своему покойному мужу, Брюсу, она едва доходила до плеча. И она так и не избавилась от глубокого каджунского акцента, который привезла с собой в Техас из Южной Луизианы шестьдесят лет назад.

– Путешествие по стране было нашей с Джаспером мечтой на протяжении сорока лет, – бодро начала Шугар, но тут же схватила бумажную салфетку и вытерла слезу. – Мне будет не хватать всех вас, но я так взволнованна нашей новой жизнью в дороге. Обещайте мне, что вы будете и впредь собираться здесь, в гостинице, на пятничные вечерние посиделки.

Джолин взглянула в зеркало на стене – лет через сорок она будет выглядеть точь-в-точь, как ее тетя. Стоит заметить, что Шугар – или Шарлин Мэй, как ее нарекли при рождении, – невысокая и слегка полноватая блондинка с карими глазами, к своим почти семидесяти годам сохранила живой характер, в котором дерзость смешивалась с независимостью. Джолин чертовски гордилась бы собой, если бы ей удалось стать такой же.

Но отчаянный задор и кураж, унаследованные от тетушки Шугар по линии ДНК, пока не окупались. Сколь бы странным это ни казалось, Джолин – убежденная трезвенница – работала в баре. Она понимала, что с отъездом тетушки ей придется подыскать новую работу, чтобы поддерживать гостиницу на плаву, а, стало быть, пятничные вечера будут заняты. Может, стоило подумать о том, чтобы перенести собрания их группы поддержки на другой день недели?

Джолин хорошо помнила пятничные встречи других групп поддержки, где дети зависимых родителей пытались понять, что происходит в их семьях. Она не так часто посещала эти собрания. Когда босс предложил ей двойную смену в придорожной круглосуточной закусочной, она согласилась – деньги были для нее важнее душеспасительных разговоров.

Люси положила руку на плечо Шугар. Дотти и Флосси, сидевшие напротив, потянулись к ней через стол. Слезы вместе с черными потеками туши катились по щекам подруг, оседая в морщинках на пути к подбородкам.

– Черт возьми, Шугар! Не обращай внимания! – заговорила Флосси, вытирая слезы. – Это твоя мечта, и мы все рады, что ты ее осуществишь. Выбирайтесь отсюда и наслаждайтесь путешествием по всем Соединенным Штатам. Обещай присылать нам фотографии и звонить.

– Конечно, – пообещала Шугар. – А вы тут присматривайте за Джолин и Рубеном, хорошо?

– Будет сделано! – Голос Люси дрогнул. – Мне приятнее видеть, как ты уезжаешь в этом фургоне с Джаспером, чем смотреть на тебя в гробу, как это было с моим бедным старым Эзрой.

– Эзрой? – переспросила Джолин.

Дотти сняла руку с плеча Шугар и похлопала Джолин:

– Это ее последний бойфренд. Она сегодня и выпивает-то только потому, что в трауре, и потому, что Шугар покидает нас утром. А вечером, помяни мое слово, натрет мозоли на коленях в молитвах о прощении за все эти шоты.

– Иди к черту, Дотти, – прорычала Люси.

– Только если ты пойдешь со мной, – хихикнула Дотти.

– Ладно, хватит волнений, и больше никаких слез, – отрезала Шугар. – Джолин, мы готовы.

– Да, мэм. – Джолин отодвинулась на стуле, подошла к холодильнику и достала оттуда контейнер с мороженым «Роки Роуд» [1]. Затем поставила его на середину стола и раздала всем ложки.

Шугар сняла с контейнера крышку:

– Это всегда помогало нам пережить хорошие и плохие времена.

– Ага, и похороны, и пуканье, – рассмеялась Дотти. – Флосси, помнишь, как ты наелась чили на поминках Брюса и…

Шугар первая погрузила ложку в мороженое:

– А мне пришлось сидеть рядом с тобой.

Джолин это так рассмешило, что теперь настала ее очередь лить слезы. Последние несколько лет ей не хватало этих шуточек, но не было времени мотаться туда-сюда через весь штат Техас.

Хотя она и не навещала тетю Шугар так часто, как хотелось бы, всякий раз, когда она думала о доме, ее мысли неизменно возвращались к «Магнолии». Лучшие воспоминания детства были связаны с теми днями, которые она проводила здесь, и она всегда с нетерпением ждала летних каникул в Восточном Техасе. Единственное, что могло их омрачить, – это присутствие Рубена.

Флосси принялась за мороженое:

– Ну, я же для вас старалась, выпуская весь этот газ. Из церкви всех как ветром сдуло после того, как прозвучало последнее «аминь».

– Хорошо, что никто не зажег спичку. Бедняга Брюс ужасно боялся огня. Я, бывало, говорила ему, что со мной лучше не ссориться, иначе я его кремирую и похороню прах рядом с могилой моей матери. Они никогда не ладили, – резюмировала Дотти, зачерпывая мороженое.

– Кстати, о пожаре. Вспомните наши ПМС и «приливы», – сказала Шугар.

– Мы надели болотные сапоги и победили, не так ли? – кивнула Флосси.

– Да, прошли через это вместе. Я не смогла бы пережить все эти ужасы, если бы вы втроем меня не поддержали. – Люси капнула мороженым на фуфайку. – Черт! – Она закатила голубые глаза к потолку. – Прости меня, Господи, я еще только на пути из грешницы в святую.

– Это значит, что ее нимб еще не полностью сформировался, – подсказала Дотти.

– Если бы мы сняли с тебя гриву Долли Партон, [2] то обнаружили бы под ней рога, – парировала Люси.

– В золотых блестках, – выстрелила в ответ Дотти.

– Вы уж меня простите. Я больше не могу смеяться, или мне придется пойти поискать сухие трусики, – вмешалась Джолин. – Обещайте, никаких хохм, пока я не уйду.

– О, дорогая, в нашем возрасте надо сразу говорить все, что пришло в голову, иначе потом и не вспомнишь, – хихикнула Шугар.

– Ты уверена, что вы с Джаспером сможете объехать сорок девять штатов в этом автодоме? – спросила Флосси.

Джолин слышала, как старушки продолжают подшучивать друг над другом, когда вышла из кухни и направилась в туалетную комнату в конце коридора. Она посмотрела на свое отражение в зеркале и попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло. Слезы текли по лицу. Она всегда говорила, что стены в «Магнолии» волшебные, потому что чувствовала себя здесь как в сказке. Что бы ни происходило в ее жизни, в гостинице тети Шугар всегда было весело.

Теперь гостиница наполовину принадлежала ей. Право собственности было передано, но Джолин пока не ощущала реальность происходящего. Наверное, следовало дождаться завтрашнего утра, когда ее тетю и дядю увезет в дальние края огромный фургон, томившийся на заднем дворе. Дядя Джаспер оставил свою долю, половину гостиницы, племяннику, Рубену, которого все почему-то называли кузеном Джолин, хотя он и не приходился ей кровным родственником. Ситуация складывалась не лучшим образом, но Джолин не отчаивалась и была полна решимости добиться успеха.

Она знала, что будет скучать по тете Шугар и дяде Джасперу, как знала и то, что при Рубене гостиница лишится своей магии, если он окажется таким же несносным, каким был в детстве. Оставалось надеяться, что он остепенился и имеет кое-какие сбережения. В конце концов, он ведь уже много лет преподавал в колледже. Может, он и проказничал мальчишкой, но во взрослой жизни наверняка скопил какие-то деньги. Если бы он захотел вложиться в «Магнолию», они могли бы провести небольшую реконструкцию и открыть обновленную гостиницу к пасхальным выходным. Джолин уже сделала все расчеты и изложила их на бумаге. Рубену даже не пришлось бы селиться здесь или самому управлять бизнесом. Джолин делилась бы с ним прибылью – с еще большим удовольствием, если бы он жил где-нибудь далеко-далеко.

Такер Малоун снял малярный скотч с лепного бордюра у потолка, убедился в том, что все убрано, и, уходя, запер за собой дверь. Работа закончена – и году конец. Завтра уже Новый год. По дороге домой он хотел остановиться у своего любимого винного магазина, но на парковке не оказалось ни одного свободного места. Это означало, что в магазине не протолкнуться, а Такер слишком устал, чтобы стоять в очереди, отработав четырнадцать часов кряду, стараясь уложиться в срок. Он заехал в маленький магазинчик на другом конце города, где на парковке стояло всего с десяток машин.

– С Новым годом! – крикнула ему компания подростков.

– Поздравления только после полуночи, и готов поспорить, что содержимое этого пакета вы приобрели по липовому удостоверению личности, – проворчал Такер.

Пожилой мужчина в поношенной фуражке с армейской эмблемой придержал для него дверь, когда он входил в магазин. Такер кивнул:

– Благодарю вас, сэр, и спасибо за вашу службу.

– Давненько никто не называл меня сэром, – с явным удовольствием произнес старик и тряхнул бумажным пакетом. – Пусть новый год принесет тебе счастье.

– Для этого понадобится чудо, но и вам того же, сэр. – Откуда ветерану знать, что счастье уже очень давно не заглядывало в мир Такера?

– Аминь, – негромко бросил мужчина и исчез в темноте.

Такер взял упаковку пива и маленькую бутылку виски. Завтра – праздничный день. Стало быть, алкоголь уже не купить, а ему совсем не хотелось остаться без запасов. Дама за прилавком подсчитала стоимость покупки. Его не удивило то, что она не попросила предъявить удостоверение личности. С гусиными лапками в уголках голубых глаз он выглядел на все свои тридцать семь, а чувствовал себя на двадцать лет старше. Такер вставил кредитную карточку в считывающее устройство и дождался сигнала, чтобы ее забрать. Золотое обручальное кольцо на пальце его левой руки попалось ему на глаза, когда он убирал карточку в бумажник. Будь Мелани жива, они бы совсем по-другому праздновали наступление Нового года.

– Счастливого Нового года! – учтиво произнесла дама и бросила взгляд поверх его плеча, заметив следующего покупателя.

– И вам тоже! – Он подхватил свои покупки и понес их к пикапу. Его так и подмывало достать пиво прямо сейчас и выпить теплым из горлышка. Но именно пьянство за рулем стало причиной его увольнения из полиции Далласа. Уже на следующий день он пришел на могилу Мелани и дал ей слово, что больше никогда не совершит такой глупости.

Он выехал на шоссе, ведущее на север, и успел пережить всего пару приступов дорожной ярости, прежде чем впереди показался караван-парк, который вот уже почти два года он называл своим домом. Он втиснул пикап в узкое парковочное пространство между своим и соседним трейлерами. Выйти из машины, не задев бок соседского трейлера, мог только кристально трезвый водитель. Может, Мелани наблюдала с небес и за этим?

Он поставил пиво и виски на бетонную плиту, служившую крыльцом, и отпер дверь. Сэсси, [3] его большая пушистая белая кошка, выскочила из-под трейлера и первой прорвалась внутрь.

– Привет, дорогая, я дома, – произнес он, ставя пакеты на кухонный шкаф и поворачиваясь к фотографии на телевизоре.

– Как прошел твой день? – Он взял фотографию, поцеловал лицо Мелани на ней и вернул ее на место. – Я работал допоздна, чтобы все закончить и со спокойной душой взять завтра выходной.

Сэсси вспрыгнула на шкаф и буравила его злобным взглядом, пока он переодевался, снимая с себя заляпанный краской рабочий комбинезон.

– Ладно, не злись, – переключил он свое внимание на кошку. – Прости, что опоздал. Твоя вкуснейшая еда скоро будет готова.

Он вымыл и насухо вытер фарфоровое блюдце с цветочным узором, а затем выложил на него банку кошачьего корма.

– Я уверен, что там, под трейлером, найдется пара мышей, которыми ты могла бы перекусить, пока дожидалась меня, – заметил Такер и, послушав, как выразительно кошка мяукнула в знак несогласия, продолжил: – Мелани тебя избаловала. Теперь ты питаешься только из собственного костяного фарфора и не желаешь пачкать свои лапы о мышь.

Поставив блюдце на шкаф и посмотрев, как кошка накинулась на еду, Такер решил, что теперь его очередь, достал упаковку болонской колбасы и сделал себе сэндвич. Он не стал возиться с тарелкой и понес сэндвич к дивану, где пристроил его на краешке низкого столика, после чего снял рабочие ботинки. Потом схватил пульт от телевизора, пощелкал каналы, нашел старый вестерн и под него жадно умял сэндвич.

Сэсси покончила с едой и запрыгнула на подлокотник дивана.

– Не смотри на меня так. Я выпиваю только по выходным и праздникам, чтобы скрасить свое одиночество. Я не алкоголик.

Она задрала нос кверху, спрыгнула с дивана на пол и, высоко подняв пушистый хвост, прошествовала в спальню.

После четырех бутылок пива, где-то около полуночи, он послал фотографии Мелани воздушный поцелуй, поздравил ее с Новым годом и сказал, как он по ней скучает. А затем провалился в усталый сон и не проснулся даже в то время, когда жители парка устроили фейерверк.

Глава вторая

Если бы взглядом можно было убить, от Рубена не осталось бы ничего, кроме большого жирного пятна и кучки костей на кафельном полу ресторана IHOP. Джолин надеялась, что с возрастом он превратится в порядочного человека, но все надежды рухнули вскоре после того, как она вошла в ресторан. На лице Рубена играла все та же мерзкая улыбка, которая в детстве предваряла его издевательские выходки.

Ребенок-осел вырос и превратился в еще большего осла. Как он мог не видеть преимуществ ее плана и почему так долго терзал ее пустыми разговорами, прежде чем сказать «нет»? Неужели нет ничего, что имело бы для него сентиментальную ценность?

Тетя Шугар не раз говорила ей, что в каждом плохом человеке есть что-то хорошее, а в каждом добром человеке можно найти зло. Джолин сердито посмотрела на Рубена с его самодовольным выражением лица и попыталась найти в нем хоть каплю чего-то хорошего. Единственное, что пришло на ум, – так это то, что он окончил колледж и устроился на работу.

– Но почему бы тебе не вложиться в гостиницу? Как ты можешь вот так запросто отмахнуться от того, что доверил тебе дядя Джаспер? – спросила она.

Он поправил свои очки в роговой оправе и выпрямил тощие плечи:

– Ты станешь такой же, как твоя мамаша-плебейка. Если что-нибудь пойдет не так, тебя потянет к наркотикам и алкоголю. Мне такой партнер не нужен.

– Но я…

Он жестом остановил ее:

– Ты мне никогда не нравилась, Джолин.

– Какое это имеет отношение к делу? А ты был хулиганом. Но это не значит, что мы не можем быть деловыми партнерами, – сказала она.

– Я никогда не собирался оставлять себе половину гостиницы. С той самой минуты, как дядя Джаспер сообщил мне о своем решении. Ты всегда ходила у него в любимицах, а я для него лишь кровный родственник. Я согласился выслушать твой дурацкий план только в качестве расплаты за все те неприятности, что ты доставляла мне в детстве. Тетя Шугар избаловала тебя, и дядя Джаспер всегда был на твоей стороне, когда мы ссорились.

– Ты сам навлекал на себя неприятности, задирая меня, а дядя Джаспер – самый справедливый человек на свете, так что не смей его обвинять, – возмутилась Джолин.

Как только не изводил ее в детстве Рубен – и за косы дергал, и бил посуду тети Шугар, сваливая все на нее, и проделывал другие куда более гадкие вещи. Когда им было по двенадцать и тринадцать лет, он загнал ее в подсобку, одной рукой схватил за горло, а другой рукой полез ей под юбку. Он тогда пригрозил, что подкараулит ее у протоки и утопит, если она кому-нибудь проболтается. Но она все-таки рассказала тете Шугар, и с тех пор они больше никогда не гостили в «Магнолии» в одно и то же время.

– Ты на все смотришь со своей колокольни. Я – со своей. По крайней мере, в этом безумном предприятии мы не будем партнерами, так что нам никогда не придется видеть друг друга, – выдал Рубен с противной улыбкой на губах, излучавшей подлость.

Вот тогда-то и всплыла на поверхность червоточинка Джолин – ей захотелось задушить его прямо там, в ресторане, или бросить в протоку за задним двором гостиницы. Как такое возможно, чтобы в этом презренном сукином сыне с крысиным лицом текла кровь ее доброго, мягкосердечного дядюшки Джаспера?

Рубен наклонился вперед и прошипел:

– Продай свою половину или живи с ней. Я не собираюсь влезать в долги ради кредита, чтобы починить эту старую развалюху. Я ненавидел то время, когда родители отправляли меня сюда на летние каникулы. Я ненавижу рыбалку, ненавижу комаров и больше всего ненавижу эту сельскую скуку. Дайте мне город, звуки цивилизации, а не уханье совы и кваканье древесных лягушек. Я связался с риелтором в ту же минуту, как подписал бумаги, и мне жаль того дурака, которому придется работать с тобой. – Он вздернул подбородок и посмотрел на нее поверх очков. – Но ты не переживай. У тебя будет крыша над головой, пока не найдется какой-нибудь придурок с деньгами, чтобы выкупить мою долю.

– Когда-нибудь ты пожалеешь об этом, – сказала она.

Он выскользнул из кабинки и отпустил последнюю колкость, прежде чем с важным видом удалиться из ресторана.

– Нет, не пожалею. Прощай, Джолин. Когда моя половина будет продана, я приглашу свой отдел в круиз на весенние каникулы. Я рад, что больше никогда не увижу гостиницу «Магнолия» и буду избавлен от необходимости вновь встречаться с тобой.

Она метнула в его сторону еще один убийственный взгляд. Если бы он пробился сквозь броню этого уродливого черного пальто, Рубен распластался бы на полу прямо там, перед кассовым аппаратом. Она надеялась, что мерзавца настигнет такой приступ морской болезни, что он не сможет проглотить ни кусочка за все время круиза, или, еще лучше, свалится за борт, и никто из его драгоценных друзей не станет горевать о потере. Хорошо, что он не приходится ей родственником, но ее мучил вопрос, что почувствует дядя Джаспер, когда узнает о том, как Рубен распорядился своей половиной гостиницы.

Когда она уходила, ей очень хотелось, чтобы двери ресторана захлопнулись так же, как хлопает решетчатая дверь подсобки в гостинице, но они даже не пискнули. Она протопала через стоянку к своему пикапу, но и ее спортивные туфли не издали ни звука. Поэтому она в сердцах грохнула дверцей машины и сильно ударила по рулю.

В животе заурчало – голод всегда настигал ее, когда она злилась, тем более что они с Рубеном взяли только по чашке кофе. Слава богу, что не заказали еду, потому что, вполне ожидаемо, он не потрудился оплатить счет. Джолин решила, что пообедает в гостинице, где ее ждали остатки бобов и ломоть кукурузного хлеба.

– С Новым годом меня, – проворчала она. – Что я имею – только гостиницу, которая едва сводит концы с концами, потому что нуждается в реконструкции? Я не могу получить заем, не имея кредитной истории, а Рубен – осел.

Она повернула ключ в замке зажигания, и мотор замурлыкал, как котенок. Она содержала автомобиль в порядке, даже если он и выглядел развалюхой. Он безотказно доставлял ее из пункта А в пункт Б, и это все, что имело значение до сих пор. Может, через пару лет «Магнолия» все же начнет приносить прибыль, и тогда денег хватит на то, чтобы заменить старый пикап?

В Джефферсоне имелось с десяток или больше гостиниц типа «постель и завтрак», и, чтобы конкурировать с ними, нужно было выделить «Магнолию» как привлекательный своей старомодностью тихий уголок, поскольку она находилась в пяти милях от города. Десятки броских рекламных лозунгов вертелись в голове, но все требовало денег, а прямо сейчас Джолин была на грани разорения, так что приходилось экономить каждый пенни.

Когда тетя Шугар позвонила и сказала, что передает ей половину гостиницы, Джолин так разволновалась, что едва могла усидеть на месте. Она предупредила о своем увольнении хозяина бара «Плетка», где работала с тех пор, как ей исполнился двадцать один год. Теперь на ее банковском счете оставалось меньше сотни долларов, а запасов провизии, заготовленных тетей Шугар, хватило бы всего на пару недель.

Джолин могла лишь надеяться и молиться, что кто-нибудь увидит потенциал в старой гостинице, но, пока этого не случилось, надо было найти работу, чтобы хоть как-то себя прокормить. Все, что она умела, это работать официанткой и обслуживать бар. И ее привлекал только один бар в округе Харрисон, что в штате Техас. Это был «Пьяный аллигатор». Он принадлежал Дотти.

– Я надеюсь, что она возьмет меня на работу, даже если ей нагорит за это от тети Шугар. Если нет – придется искать место официантки.

Она выехала из Маршалла на север, миновав полосу, ведущую обратно к гостинице, и двинулась дальше, в сторону Джефферсона. Она лишь раз заходила в «Пьяный аллигатор», да и то, когда ей было шестнадцать, так что найти его спустя столько лет оказалось делом нелегким. Родители тогда оставили ее у тети Шугар на целый месяц. В последнее воскресенье того месяца дядя Джаспер вывел лодку в байу [4], и они отправились на рыбалку.

– А это что такое? – Джолин показала на голубое здание с желтой отделкой. Огромная вывеска над входом изображала аллигатора, развалившегося в шезлонге с банкой пива.

– Это и есть «Пьяный аллигатор». Хонки-тонк [5], и мне бы не хотелось когда-нибудь услышать, что ты там побывала. Это заведение не для приличных девушек, даже если им владеет Дотти, – ответила тогда тетя Шугар.

– Дотти владеет баром? – услышав такое в шестнадцать лет, Джолин чуть не выпала из лодки.

– Да, но мы не держим на нее зла из-за этого, – заверила тетя Шугар.

Сейчас Джолин планировала лишь отыскать это место с дороги, а не со стороны Большого Кипарисового байу, и не собиралась в тот же день обращаться к Дотти с просьбой – Новый год все-таки. Она хотела вернуться сюда на следующее утро. Она еще немного посидела в машине на парковке, любуясь вывеской. Тот же аллигатор красовался и над задним выходом, только название бара сияло фиолетовыми буквами. Может, и ей следовало бы заказать и установить на хайвее большой рекламный щит с указателем съезда к отелю «Магнолия»?