Дайкон уже научился распознавать его интонации.
– Тогда запрыгивай, – сказал он. – Можешь сесть за руль.
– Не, это не мой драндулет, – покачал головой Саймон. – Сами рулите.
– Не упрямься, я же сам предлагаю. Заодно проверишь двигатель.
Видя муки парня, раздираемого на части желанием и гордостью, Дайкон мигом положил им конец, решительно усевшись на место пассажира.
– Заводи, – твердо сказал он.
Когда они, обогнув пансион, выкатили на отвратительную щербатую дорогу, Дайкон, бросив взгляд на Саймона, поразился тому, с каким благоговением он вел машину. Парень просто светился.
– Ну как? – полюбопытствовал Дайкон.
– Клевый скакун, – похвалил Саймон. По мере того как автомашина набирала скорость, разгоняясь по шоссе, мальчишеское выражение на его лице постепенно вытеснялось уверенностью и даже властностью. Дайкон, желая побыстрее выбросить из головы стычку с Гаунтом, втянул Саймона в разговор на интересующие парня темы: про поступление на службу, азбуку Морзе и войну в воздухе.
– Я уже состряпал один приемник, – похвастался Саймон. – С телескопической антенной. Классная штуковина. Передача у меня, правда, еще хромает, но зато принимать на коротких волнах я уже навострился. В основном все шлепают на морзянке, хотя бывают сообщения и на английском. Эх, вот бы меня взяли! Сколько можно находиться в подвешенном состоянии! Сдохнуть можно!
– Здесь тебя будет недоставать.
– Не волнуйтесь, мы тут и так не задержимся. Квестинг уж об этом позаботится. Я порой и сам не представляю, что станется без меня с предками, если я оставлю их на растерзание этому ублюдку.
Некоторое время после этого они ехали молча, после чего Саймон вдруг разразился потоком бессвязных на первый взгляд высказываний и обвинений. Что он только не поносил: мерзопакостность Квестинга, беспомощность полковника, добродетельность Барбары, суеверия маори, неразборчивость в средствах финансовых воротил и вред от крупного бизнеса – все переплелось в невероятную мешанину. В конце концов из всего этого винегрета вычленилась новая тема.
– Дядя Джеймс, – сказал Саймон, – полагает, что вся эта охота за сувенирами придумана только для отвода глаз. Он убежден, что Квестинг – вражеский шпион.
Дайкон хрюкнул от неожиданности.
– А что? – воинственно спросил Саймон. – Почему бы и нет? Не думаете же вы, что в Новой Зеландии нет шпионов?
– Просто на меня он такого впечатления не производит, – заметил Дайкон.
– А что, по-вашему, они должны ходить в масках и размахивать кинжалами? – ехидно осведомился Саймон.
– Нет, конечно, и все же… Просто все кругом настолько помешаны на шпионах, что любые разговоры о них начинают казаться вздором. А почему доктор Акрингтон считает…
– Я и сам не пойму. Он не любит распространяться на эту тему. Только намекает, что это еще вопрос – удастся ли Квестингу вышвырнуть нас отсюда. Вы уже были здесь, когда пустили ко дну «Ипполиту»?
– Нет. Но мы, разумеется, слышали об этом. Подводная лодка, да?
– Угу. Вышла из Гарпуна поздно ночью и затонула неподалеку от берега. Дядя Джеймс считает, что сигнал подали отсюда.
– Он подозревает Квестинга? – спросил Дайкон, пытаясь придать голосу серьезность.
– Угу. Дядя Джеймс уверен, что Квестинг решил прибрать это место к рукам уже тогда, когда ссудил отцу деньги. Дядя считает, что Квестинг – резидент со стажем, а курорт ему понадобился лишь как прикрытие – для своей подрывной деятельности.
– О Боже!
– Но ведь он и вправду ведет себя крайне подозрительно, – запальчиво заявил Саймон. – Эх, будь у наших спецов руки развязаны, он бы уже давно получил свое. В России, я слышал, с такими не цацкаются. Раз-два и к стенке! – Чуть помолчав, Саймон добавил: – Вот что я вам скажу. За ночь до того, как торпедировали «Ипполиту», с пика Ранги кто-то сигналил. Несколько парней из поселка маори – Эру, Реви Те-Каху и другие – плыли в ту ночь на лодке из Гарпуна и заметили вспышки. После того случая дядя Джеймс тоже видел, как кто-то подает с пика сигналы. Всем известно, что наш флот в самое ближайшее время должен получить подкрепление. Да и чем вообще занимается Квестинг? Куда он вечно шляется? Да и Берта Смита он ведь едва под поезд не отправил.
Дайкон попытался было заговорить, но Саймон не позволил.
– Несчастный случай, – хмыкнул он. – Черта с два! Его арестовать нужно за покушение на убийство! И чего у нас полиция такая беспомощная? Как будто еще под стол пешком ходят.
– И какие шаги ты собираешься предпринять? – учтиво поинтересовался Дайкон.
– Нечего ехидничать! – взорвался Саймон. – Впрочем, если хотите знать, я отвечу. Я собираюсь дежурить по ночам. Я буду следовать за Квестингом по пятам, не выпуская его из виду. И я буду наблюдать за пиком. Я уже достаточно поднаторел в морзянке, чтобы понять, что там творится. А потом отправлюсь в Гарпун и сообщу обо всем куда следует. Если там не примут мер, я потребую, чтобы его арестовали за покушение на убийство.
– А если и это не поможет?
– Тогда я сам им займусь, – с угрозой в голосе пообещал Саймон. – Мало ему не покажется.
Глава 6
Прибытие Септимуса Фолса
I
В пятницу накануне концерта события в Ваи-Ата-Тапу достигли высшей точки кипения. Началось все еще за завтраком. Новости из Лондона были неутешительными, и среди домочадцев воцарилось уныние. Полковник Клэр сидел мрачнее тучи. За весь завтрак он не проронил ни слова. Квестинг и Саймон пришли позже остальных, но по лицу Саймона Дайкон сразу же понял – случилось нечто его взволновавшее. Под глазами парня темнели круги, но лицо выражало мрачное удовлетворение. Мистер Квестинг, в свою очередь, выглядел так, будто провел бессонную ночь. Даже не паясничал в своей обычной назойливой манере. За два дня, прошедших после поездки в Гарпун, Дайкон так и не привык к мысли, что Квестинг может оказаться вражеским агентом. Он даже провел пару часов ночью, разглядывая темнеющую в отдалении макушку пика Ранги. Однако, несмотря на то что мистер Квестинг, как он утверждал, ночевал в Гарпуне, никаких световых сигналов в ту ночь с пика не подавали. Устав от бдения, молодой человек забылся сном. В предрассветные часы ему, правда, сквозь сон слышались звуки проезжающего под окнами автомобиля.
Было похоже, что Квестинг уже возвестил о подходе окончательного срока расплаты. Во всяком случае, Клэры сидели в пятницу за завтраком словно в воду опущенные. Они почти ничего не ели, но зато Дайкон не раз и не два перехватывал их обращенные друг на друга отчаянные взгляды.
Смит, казавшийся и впрямь потрясенным после прыжка с моста, позавтракал раньше всех и уже ковырялся по хозяйству, словно подтверждая, что честно отрабатывает харчи.
И без того мрачную и напряженную обстановку усугубляло поведение Хойи, которая, подавая доктору Акрингтону тарелку с овсяной кашей, вдруг ни с того ни с сего разразилась слезами и как угорелая вылетела из столовой, жалобно подвывая.
– Что за муха ее укусила, черт побери! – изумился доктор Акрингтон. – Я ведь ничего ей не сказал.
– Она из-за Эру Саула, – наябедничала Барбара. – Мам, он опять начал ее подкарауливать, когда она возвращается домой.
– Да, милая, я знаю. Тсс! – Нагнувшись к мужу, она произнесла своим особым голосом: – Мне кажется, милый, ты должен поговорить с Саулом. Он вконец распоясался.
– О, дьявольщина! – пробормотал полковник себе под нос.
Мистер Квестинг отодвинул стул и быстрыми шагами покинул столовую.
– Вот с кем тебе поговорить надо, отец, – назидательно сказал Саймон, кивая на дверь, за которой скрылся Квестинг. – Видел бы ты, как он…
– Не надо, прошу тебя! – взмолилась миссис Клэр, и за столом опять воцарилось молчание.
Гаунт завтракал у себя в комнате. Накануне вечером он был беспокойным и раздражительным, все у него валилось из рук. Оставив Дайкона печатать на машинке, он вдруг, неожиданно для всех, вскочил в автомобиль и помчал по чудовищной прибрежной дороге на север. Дайкону возбужденное состояние актера казалось одновременно нелепым и тревожным. За шесть лет службы у Гаунта Дайкон привык к чудачествам своего эксцентричного хозяина и находил их не только забавными, но даже милыми. Прежнее безудержное преклонение давно сменилось у Дайкона терпеливой и немного отвлеченной привязанностью, однако за десять дней в Ваи-Ата-Тапу это отношение тревожным образом изменилось. Словно Клэры – трудолюбивые, трогательные, робкие и пустоголовые – оказались путеводным и желанным маяком, к которому прибило потрепанное штормами судно Гаунта. Дайкон не мог понять, почему актер так к ним привязался. Впрочем, больше всего его беспокоила история с платьем Барбары. Однако если поначалу молодой человек корил про себя Гаунта, считая, что тому изменил вкус, то теперь все чаще и чаще задумывался: а не потому ли он так осуждает затею с подарком, что она не пришла в голову ему самому?
Почтовая машина ежедневно проезжала по прибрежному шоссе около одиннадцати утра, и все адресованные Клэрам письма почтальон бросал в жестяной ящик, установленный на верхних воротах. Бандероли и посылки, не помещавшиеся в ящике, попросту оставлялись у ворот.
В то пасмурное утро Гаунт был буквально вне себя от беспокойства: что, если Клэры замешкаются и свертки с подарками насквозь промокнут под дождем? Дайкон уже всерьез сомневался, удастся ли Гаунту сохранить инкогнито или актер соблазнится и не устоит перед искушением сыграть роль доброго крестного.
«Один лишь намек – и пиши пропало, – гневно подумал он. – А Барбара, если даже и откажется от дурацкого платья, прикипит к Гаунту пуще прежнего».
