И так живу,
от глупостей опомнясь.
Попутчиками
сдавленный с боков…
Как втиснулись
в окраинный автобус
Полсотни неудавшихся богов?!
Поэт и врач
Хочу,
чтобы путь мой был долог,
Но каждому —
время свое.
Ах, мой дорогой кардиолог,
Послушайте сердце мое!
Хоть мне далеко до больницы
И с виду я не инвалид,
Но сердце болит и томится,
Томится оно и болит!
– Дышите.
Оденьтесь.
Картина
Болезни понятна:
скорей
Всего, у вас —
тахикардия…
– По-нашему, значит,
хорей! —
Что ж, с веком больным,
суматошным
Ты, сердце, пребудешь в ладах,
Коль бьешься размером двусложным
С ударом
на первых слогах!
Иронический автопортрет
Все время спешащий,
беседующий сам с собою,
С тоскою смотрящий
хорошеньким девушкам вслед,
Зашоренный службой,
стреноженный милой семьею —
Таков рядовой современный советский поэт.
Нет! Он, как и был,
выразитель, певец и так дале…
В нем Дантов огонь подугас, но еще не зачах:
Он ищет любовь
в заурядном семейном скандале,
Он душу народа исследует в очередях.
Он пишет о БАМе, о храме,
о старенькой маме,
Про трубопрокатный
и трепетный девичий стан,
Он может всплакнуть
над березкою, ставшей дровами.
Воспеть лесорубов,
перевыполняющих план.
Он пишет в автобусе, в поезде и в самолете,
Использует также
троллейбус, метро и трамвай,
Поэтому эпоса
вы у него не найдете:
Сложил три куплета —
и хватит, приехал, вставай!
Вот так он живет
и прижизненной славы не просит,
Но верит, конечно:
в один из ближайших веков
Прикрепят, быть может,
в автобусе сто сорок восемь
Табличку:
ЗДЕСЬ ЖИЛ И РАБОТАЛ
ПОЭТ ПОЛЯКОВ
Из книги «Личный опыт»
(1987)
Понимаете, люди!
Я, наверное, в чем-то,
как в юные годы, беспечен.
И пока еще,
к счастью,
тяжелых не ведал потерь,
Но совсем незаметно
я стал понимать,
что не вечен.
И скажу даже больше:
я в этом уверен теперь!
Присмотритесь:
все меньше
на солнечных улицах в мае
Ветеранов войны…
Поглядите:
от года тесней
Городские кладбища…
Я это теперь понимаю
