Глава 6. Эва
Летиция Примафлоре была бессменной грандвидерой моей обсервации много лет. Правящие назначили ее на это место давным-давно, отдав на откуп все, что происходило внутри нашего маленького мира.
Она оказалась женщиной неглупой, властолюбивой. Моментально подстроила под себя двенадцать видер и нашу обычную обсервацию, которых в полисах, как правило, около двух-трех, сделала единственной.
Насколько мне известно, ни в одном полисе из шести существующих нет такого явления, как объединенная обсервация. Там у детей, лишенных опекунов или родителей, хотя бы есть шанс общаться с представителями внешнего мира. Ездить на экскурсии.
Ведь между обсервациями всегда существует негласное соперничество. Каждая из них показывает своих детей для оценки. Пусть все видят, как хорошо построена благотворительность!
В нашем же полисе царила Летиция. Она и устанавливала бесконечные глупые запреты практически на все. И сейчас эта женщина с непроницаемым лицом вела меня к себе в кабинет.
О причинах такой встречи я могла лишь догадываться.
– Ты припозднилась.
Ее холодный голос, пропитанный фальшивыми нотками тревоги, разрезал пространство вокруг нас.
– Вери Примафлоре, меня задержали в Департаменте кадров. Я получила рабочее место.
Старалась говорить максимально тактично. Эта женщина была опасна, и я не хотела, чтобы она потом отыгрывалась на Мими. Утром покину эти стены и увидеться с девочкой смогу только через три года.
Ни для кого не секрет, насколько теплы наши отношения с ней. Думаю, Летиция тоже догадывается, что, как только мне исполнится двадцать пять, я подам прошение на оформление опекунства над малышкой.
Скорее всего, сейчас речь пойдет именно об этом. Поэтому вся подобралась и напряглась. Кабинет грандвидеры находился недалеко от входа. И вскоре я уже с неестественно прямой спиной сидела в жутко неудобном кресле перед ней.
Казалось, вся мебель здесь стоит для того, чтобы подавлять. Но сегодня в моей жизни слишком силен был луч надежды на лучшее, чтобы какая-то темная софа могла меня смутить.
Главное – это держать лицо.
– И какое же место тебе предложили в этот раз? Я так понимаю, ты наконец-то перестала упрямиться и смирилась с судьбой?
Тут я невольно вздрогнула. Она говорила это так… Так, словно едва ли не лично выбирала для меня должности до этого. Но я не доставлю ей удовольствия на этот раз. С меня хватило двадцати двух лет унижений и оскорблений.
– Теперь буду прислугой в срединном цирке «Бейли».
Стоило подождать все эти годы, чтобы увидеть, как вытянулось ее каменное лицо от удивления. Что? Не ожидала? Или она действительно думала, что меня засунут в самые злачные места полиса?
Кажется, так и было.
– Это невозможно. У тебя должно было быть совершенно иное место. Эта работа слишком хороша для тебя!
Она явно была недовольна. Даже нет: она была в бешенстве от произошедшего. Но ей-то какое дело, где буду драить и убирать? Если только…
Внезапная догадка пронзила мое сознание. Мими! Я поднялась.
– Прошу меня извинить, но я устала. Завтра утром мне надлежит покинуть это место, и я хочу подготовиться. До свидания.
– Я тебя не отпускала!
Ее ладонь с шумом шлепнулась о полированную мраморную поверхность стола. Непозволительная роскошь для простого кабинета грандвидеры, на мой взгляд. Но когда кого волновало мое мнение?
– А я и не спрашиваю вашего разрешения. – Спокойно выставила вперед карточку, на которой электронными чернилами была выведена надпись: «Эва Овайо, прислуга в Срединном цирке «Бейли», 22 года, совершеннолетняя». – Теперь вы не имеете права мне приказывать.
Ее глаза гневно сузились. Я же мысленно уже просила у Мими прощения, молясь, чтобы девочка сегодня сделала все, как ей велела. Иначе нам даже не удастся перекинуться с ней парочкой слов.
– Ты слишком много себе позволяешь! Если надеешься, что позволю через три года забрать девчонку, то сильно ошибаешься.
Она взяла свой голос под контроль. Но не глаза. Те буквально поджаривали меня в собственном соку на вертеле. Ужасное чувство. Но за столько лет научилась его игнорировать.
Правда, оставался вопрос:
– А что это вы так печетесь о ее судьбе? Простая девочка, у которой погибли родители. Что вам с того, что я ее заберу?
Не рассчитывала на ответ, но попытаться стоило. Интерес грандвидеры к Мими Сицил я заметила недавно. Примерно в то же время, как по обсервации поползли слухи о нашей дружбе.
Маленькую девочку десяти лет вдруг стали лучше кормить и всячески выделять. При этом постоянно упоминая, что за это стоит благодарить грандвидеру.
А меня, наоборот, стали еще больше принижать и наседать, делая и без того непростую жизнь в обсервации настоящим адом. Если бы не совершеннолетие, то не знаю, сколько бы продержалась. Поэтому просто была обязана забрать Мими с собой через три года. Я обещала ей.
Но теперь было жизненно необходимо поговорить с девочкой хотя бы разочек. Поэтому так торопилась в свою комнату. Вернее, в сторону своей комнаты.
– Не твое безродное дело, что я собираюсь делать с одной из своих подопечных. В отличие от тебя, она подает надежды!
Передо мной сейчас так явственно встало лицо Мими, обрамленное черными как смоль кудряшками, и озорные почти прозрачные голубые глаза. А еще тут же на ум пришел длинный список ее проказ и неприятностей, из которых постоянно ее вытаскивала.
Нет. Причину повышенного внимания к девочке от этой старой гелиды вряд ли узнаю. Но чувствую, что добром это не пахнет. И уж тем более надеждами! Тут и Нани с ее даром интуиции не нужна.
Поэтому молча разворачиваюсь и степенно покидаю кабинет. Настолько степенно, что буквально чувствую лопатками, как Летиция прожигает взглядом спину.
Как только дверь за мной закрывается, резко срываюсь на бег, держа маршрут к своей спальне, которую делила вместе с девятью другими девушками разных возрастов.
Петляю по коридорам и, прежде чем оказаться в последнем тоннеле, ведущем в комнату, незаметно ныряю в нишу и заползаю в крохотную каморку с приоткрытой дверью.
Хвала правящим, как только прикрываю ее за собой с оглушительным для меня скрежетом, из-под старых простыней показывается черная головка и прозрачные голубые глаза, полные ужаса.
– Ты пришла!
В этом тесном пространстве Мими за секунду буквально врезается в меня, обнимая своими тощими ручонками. Я прижимаю ее к себе, ощущая, как по лицу катятся слезы.
– Огонек, у нас совсем мало времени. Старая гелида вот-вот поймет, что до спальни я не добралась. Слушай меня!
Но мелкая проказница надула губки и нагло заявила.
– Мало времени? Мало времени, Эва Овайо! Да тут весь вечер просидела в ожидании тебя, а я, между прочим, темноты боюсь.
Угу. Конечно. Кого боялась Мими, так это одиночества, все остальное ей было как дракону пламя.
– Мими, сейчас не время. Слушай! У Летиции на тебя большие планы, она не хочет, чтобы я забирала тебя через три года. Но клянусь всем, что мне дорого, что обязательно вытащу тебя отсюда, чего бы мне это ни стоило! Ты только верь мне, только дождись и ни в коем случае не отказывай!
