– Кто этот Жаб Жабыч?
По своей привычке на всякий случай врать Толик ответил:
– Не знаю.
Опытная мама Нина Сергеевна дала ему подзатыльник, и он сразу сказал правду:
– Это такая большая говорящая лягушка, которая жила у Устиновых. Её фотограф Стенькин украл.
Даже говоря чистую правду, Толик Кукареков не умел говорить чистую правду. Он не сказал о том, что они крали Жаб Жабыча вместе. Потому что идея ехать в Ялту зарабатывать миллионы принадлежала именно ему, Толику.
Короче, ровно через полчаса все родители встретились в кабинете у инспектора Пистолетова.
– У нас пропали дети. Вот, посмотрите это письмо.
Они показали письмо от Жаб Жабыча, пришедшее из холодного солнечного Крыма.
– А где конверт с адресом? – спросил инспектор.
Конверта не было. Очевидно, конверт ребята взяли с собой.
– Что вы можете предложить? – наседали родители.
– А что я могу предложить? – сказал отважный Пистолетов. – Командируйте меня в Ялту!
Родители переглянулись.
– Какой вы хитрый! – сказал папа Вити Верхотурцева. – В Ялту я и сам могу поехать.
– Вот и поезжайте, – согласился инспектор.
– А если там мафия? – передумал Верхотурцев-папа.
– Тогда командируйте меня.
Пришлось на это согласиться. Конечно, в Ялте больше пользы будет от тренированного милицейского инспектора с пистолетом, чем от неспортивного родителя Верхотурцева с его ремнём.
В этот же вечер командированный Иван Пистолетов вылетел в Крым, имея в кармане фотографии троих детей в разных видах и одну фотографию Жаб Жабыча в фас, которую ему выдали в паспортном столе милиции.
Глава тринадцатая
Автостопом по Европам
Три наших мушкетёра, а вернее, два мушкетёра и одна госпожа Бонасье повышенной активности, при помощи разных автобусов и маршрутных такси сумели-таки выбраться на Симферопольское шоссе.
Они начали голосовать. Первой к ним подъехала роскошная иномарка: то ли «вольво», то ли «мерс», то ли «Зил-112».
– Садимся! – радостно закричал Владик Устинов.
– Ни за что! – осадила его Кукарекова Люба. – Ошибка номер один. Ты что, не знаешь, кто ездит в «мерседесах»?
– И кто же в них ездит? – спросил из окна мордастый, коротко стриженный водитель. Он был такой мордастый, что еле пролезал в окно.
– Всякие типы, – ответила ему смелая Люба. – С которыми лучше не связываться!
– А мне кажется, лучше с такой, как ты, не связываться! – сказал обиженный мордастик и через секунду скрылся за горизонтом.
Следующим к ним подъехал мощный грузовик – то ли «Зил», то ли «КамАЗ».
– Нет, на этот мы никогда не сядем, – сказал Владик.
– Именно на этом мы и поедем, – возразила ему Люба.
– Вам куда, молодые люди? – спросил пожилой брезентовый шофёр.
– Нам в Ялту! – закричал неопытный Витя Верхотурцев.
– Так далеко я не езжу, – сказал шофёр и с рычанием пополз за горизонт.
– Ошибка номер два, – сказала Люба. – Никогда не надо называть всё расстояние. Мы едем до ближайшего населённого пункта.
И вот наконец ещё один «КамАЗ».
– Вам далеко? – спросил пожилой помятый шофёр в меховой кепке.
– Нам до Тулы, – сказала Люба Кукарекова.
– Садитесь, – предложил шофёр, – подвезу. Вы куда едете?
– Не куда, а откуда, – поправила его Люба. – Мы из Москвы едем. Мы в музей ходили.
– В какой такой музей? – спросил водитель.
– В Третьяковскую галерею, картины смотрели, – ответила за всех Люба-путешественница.
Подавленные путешественническим интеллектом Любы, Владик и Витя помалкивали.
– А есть там такая картина «Иван Грозный убивает своего сына»? – спросил шофёр.
– Есть, – ответила Люба. – Конечно, есть.
– Я её никогда не видел. И как же он его убивает?
– Молотком, – ответила Люба. – Он хотел картину повесить на стену, молотком замахнулся. А сын сзади стоял. Он как треснет. Вот сыну и досталось.
– А мне кто-то говорил, что он его посохом убивает.
– Верно, верно, – спохватилась Люба. – Он хотел посохом муху убить на стене, как размахнулся! А сын сзади стоял.
