– И как вам нравится ваше путешествие?
– Что же… довольно познавательно во многих аспектах. И несомненно – волнующе.
– Боюсь, мы так и не увидим ни пирамид, ни сфинксов.
– Не могу сказать, что я очень огорчена. Предпочитаю добраться до Александрии живой и не попасть в лапы людей Черной Кобры.
– Вы правы. – Немного помедлив, он спросил: – Должно быть, это оказалось большим потрясением – узнать, что Джеймс погиб от их рук?
Эмили на секунду нахмурилась, но ее лицо тут же прояснилось.
– Макфарлан? Если уж быть до конца честной, после того, как он решил задержать преследователей столь малыми силами, меня больше удивило бы, останься он в живых.
– Это был поразительно храбрый поступок.
Эмили наклонила голову.
– Акт величайшего самопожертвования. И я это признаю. Если бы наши роли переменились, сомневаюсь, что сделала бы то же самое. – Она смотрела на Гарета и гадала, почему он заговорил о Макфарлане. – Ваш Макфарлан умер героем, но он погиб, а оставшиеся в живых должны продолжать жить. И поскольку его гибель сильно увеличила мои шансы на жизнь, самое лучшее, чем я могу почтить его, – достойно прожить все, что мне осталось.
«С тобой».
Ее сердце забилось сильнее. Они одни. В доме довольно много людей, но поблизости никого нет. И он первым сделал шаг, когда сел рядом: явная демонстрация намерений.
Напряженное ожидание было почти невыносимым. Она едва удерживалась от того, чтобы не податься к нему и… и не взять дело в свои руки.
Взгляд Гарета не отрывался от ее губ, словно он слышал ее мысли. Но еще мгновение – и он уставился ей в глаза.
– Кэткарт… Он… вы…
И тут ее осенило. Неужели он… ревнует? И в этом причина его дурного настроения? Она заговорщически улыбнулась:
– Учитывая его усилия нам помочь, я посчитала совсем нелишним быть с ним любезной. Как считаете, это помогло?
Губы Гарета дрогнули.
– Возможно. Но он равнодушен к вниманию прелестной дамы…
Подняв руку, он осторожно коснулся ее лица. Сжал подбородок, притянул к себе. Завороженная, загипнотизированная искушением, светившимся в его глазах, она подалась вперед, еще ближе… ресницы опустились, взгляд упал на его губы как раз в ту секунду, когда с них сорвались остальные слова:
– …не более, чем все мы.
Она поняла намек. Ее губы изогнулись в улыбке, но сказать она ничего не успела.
Он поцеловал ее. Так, что она едва не задохнулась от счастья. И с радостью отдалась поцелую.
Язык Гарета ласкал, ощущения нарастали, сменяя друг друга.
Его рука соскользнула с ее щеки. Он привлек ее к себе, и она с радостью повиновалась.
Ее кулачки легли на его грудь, широкую и мускулистую, обтянутую белой сорочкой. Язык робко коснулся его языка. Еще несколько мгновений, и она самозабвенно обхватила его шею, зарывшись пальцами в мягкие локоны. И вздохнула прямо ему в губы. Он не помнил, как откинулся на подушки, увлекая ее за собой. Высвободил руку и стал гладить ее. От бедра до талии. Жар ладони проникал сквозь шелк платья.
Но тут его рука снова заскользила, на этот раз вверх. И невесомо коснулась ее груди.
Дрожь прошла по телу Эмили. Внутри что-то сжималось и разжималось вместе с движениями его жесткой ладони.
Пальцы Эмили застыли в его волосах, когда он играл с ней языком и губами, то увлекая, то отстраняясь, наполняя ее жаром и утонченным удовольствием.
Она потеряла голову.
Как и он.
Гарет был охвачен наслаждением, которого ранее не ведал. Он так давно не держал женщину в объятиях. Так давно не отдавался желанию. Не дарил наслаждение. Но даже в пылу момента он сознавал, что это не просто женщина, а Эмили, и это делало происходившее еще более притягательным, более манящим.
Минуты шли. Чувственный восторг достигал все большего накала.
Гарет перевел дыхание и, отдавшись порыву, сжал упругий холмик ее груди. И услышал, как она ахнула. Но он нашел ее сосок и стал перекатывать между пальцами.
Она выгнулась, еще сильнее вжав грудь в его ладонь. Он снова стиснул пальцы и физически ощутил, как тает Эмили.
Она тихо застонала.
Жар и желание охватили его, прострелили до самых чресл. Он инстинктивно попытался подмять ее под себя…
И опомнился – как раз вовремя.
Опомнился и замер. Едва не потеряв равновесия на невидимой грани.
Если он шагнет вперед, что тогда?
Гарет оказался во тьме, полной вопросов. Она ответила на некоторые, но он все еще не знал, чего она хочет по-настоящему. А главное – почему она так страстно отвечает на поцелуй?..
Она понимала, что он сбит с толку, и не только из-за нее.
Они одновременно отстранились друг от друга. Задыхаясь.
Один взгляд в ее затуманенные, ошеломленные глаза, и стало ясно, что она так же озадачена, как он сам.
Что она тоже поняла, как далеко они зашли.
Что ей тоже нужно подумать, прежде чем они зайдут еще дальше.
Они смотрели друг на друга. Не отводя глаз, словно хотели добиться чего-то. Чего? Вряд ли они сами знали.
Произошедшее отпечаталось в их мозгу, когда они медленно возвращались в реальность.
– По-моему, они в гостиной, – раздался вдруг голос Уотсона.
Когда Уотсон появился в арочном проеме, Эмили чинно сидела на диване, а Гарет стоял у ближайшего окна, глядя во двор.
