– Если так, то у него ставка на этот случай чётко просчитана: полтинничек баксов с носа, и спи хоть всю ночь напролёт в сенях на лавке. Только шапку свою надо иметь, чтобы под голову подложить. С подушками у Емели туговато.
– Не дороговато ли за какую-то убогую хату и лавку без постельного белья? – возмутился Междупальцев. – Таких цен даже у нас в бархатный сезон на черноморском побережье нет! Так ведь там море и солнце, а тут?!
– Ну, и возвращайтесь к себе на море с солнцем и ночуйте на берегу. А здесь Тридевятое царство – Тридесятое государство! У нас и размах иной, и цены в соответствии с размахом. Это вы ещё не искали жильё на побережье нашего Моря-Океана… Да и Емеля, если говорить начистоту, не такой уж Емеля, как с виду кажется. Деловая хватка у него – будь здоров, какая! Акула бизнеса! Частное предпринимательство у нас не запрещено.
– Это не предпринимательство, а форменный грабёж среди бела дня. Точнее – среди ночи.
– И вовсе никакой не грабёж! Емеля все документы чин-чинарём выправил, чтобы даже комар носа не подточил. Всё у него на законном основании… Я бы и сам какое-нибудь выгодное дельце замутил, да только лень-матушка одолела. И такой деловой хватки, как у Емели, у меня нет… Или, может, в лабухи ресторанные податься? Вон, инструмент музыкальный я себе уже раздобыл. Сходить, что ли, на кастинг в какой-нибудь кабак? Что посоветуете? – Он посмотрел своими ясными голубыми глазами на друзей и ткнул дудочкой в грудь Междупальцева. – Ты, я вижу, мужик шустрый, не без понятий. Ответь-ка мне на такой вопрос…
Иванушке-дурачку, видно, очень хотелось почесать языком с новыми людьми, однако перспектива затяжной и, главное, безрезультатной болтовни наших друзей совершенно не прельщала. Им хотелось просто поесть чего-нибудь и незамедлительно завалиться спать.
– Понимаешь, друг, – смущаясь своей откровенности, сообщил Хорохорин, – у нас денег с собой сейчас не густо, а точнее, совсем нет. Так что мы к Емеле как-нибудь в следующий раз наведаемся. Посоветовал бы ты нам что-нибудь подешевле, а? Где без денег можно обойтись…
Иванушка только развёл руками и, отвернувшись, принялся наигрывать на дудочке, а друзья несолоно хлебавши побрели дальше, уже ни на что не рассчитывая и проклиная последними словами всю эту новогоднюю историю, в которую так неожиданно влипли. Их бранные слова и целые монологи цитировать мы, конечно, не станем, так как они совершенно не вписываются в канву сказочного повествования. Ограничимся лишь отдельными, заслуживающими внимания репликами, которые не оскорбят высокоморального читателя и не унизят наших героев в его глазах, хотя, напоминаю, никакие они не сказочные персонажи и даже не звёзды телеэкрана, которым многие гадости прощаются неизвестно за какие заслуги.
– Дожили! – возмущённо размахивал руками Междупальцев. – И эти два психа смеют претендовать на высокое звание любимых героев фольклора! Хапуги, рвачи и кровососы! И кто, спрашивается, додумался говорить «жить, как в сказке»?! Я бы его поселил сюда на пару дней… без денег и без штанов! Тут бесплатно и носа никто не почешет. Даже на каком-то занюханном сером волке задарма не прокатишься. Сказка называется… Хотя у нас… – тут он попробовал по привычке скаламбурить, – на волке вообще ни за какие ковриги не проедешь. Разве что на «Волге», да только кто сейчас на такой рухляди по улицам рассекает?
– А Емеля-то, подлец каков! – вторил ему Хорохорин. – Похлеще Волка-таксиста! Куркуль, рыночный торгаш, вымогатель – вот он кто такой!.. – и, вспомнив про Волка, сменил тему и завёлся ещё больше: – И всё-таки жаль, что я этому Волчаре горящим факелом в наглую физиономию не заехал! Узнал бы он, как с такими барыгами у нас в Сибири поступают…
Постепенно нашими конструкторами овладел настолько воинственный дух, что они, уже никого не опасаясь, принялись в полный голос ругать увиденное за этот неполный день, а что их ещё ждало впереди? Даже безобидной молочной реке с кисельными берегами досталось по первое число. Всё теперь выглядело в глазах друзей мрачным и подозрительным – и летний полдень в снежную новогоднюю ночь, и часы, остановившиеся по требованию неизвестно куда исчезнувшей аэропортовской уборщицы, и вычурные, как глазированные пряники, терема, вырастающие вокруг них, словно грибы, но, само собой разумеется, не идущие ни в какое сравнение с родными до боли, тоскливыми прямоугольными коробками стандартных панельных новостроек. Да и люди здесь – не люди, а людишки какие-то мелкотравчатые…
Шли теперь друзья, сами не зная куда, лишь в полный голос поливали обитателей волшебной страны. Тут бы в самый раз автору уложить их спать куда-нибудь под кустик, потому что утро вечера мудренее, а ночью, если что-то и случается, то только страшное и неприятное. Но не будем забывать, что наши герои – люди не сказочные, автору повествования не подчиняются, и так просто их под куст не затащишь. Одного авторского воображения недостаточно.
Тем не менее, события сегодняшнего дня, по-видимому, ещё не закончились, хотя, честное слово, лучше бы наши конструкторы не искали себе дополнительных приключений, а спокойно завалились под первый попавшийся сухой кустик и перетерпели бы до утра. Ведь устали-то они так, как раньше никогда не уставали…
11. Страсти на русалочьем озере
В стремительно сгущающемся сумраке всё реже возникали перед взорами наших конструкторов сказочные достопримечательности столицы царя Додона. Всё вокруг спало глубоким сном, и даже ветер почти не покачивал ветки деревьев, обступивших дорожку, по которой они шли.
Друзья не сразу заметили, как город остался за спиной, а перед глазами возникло преградившее им путь небольшое живописное озеро. Волны, поблёскивающие серебристой рыбьей чешуёй, кутались в рваные клочья подвижного вечернего тумана и, казалось, мерно покачивались на длинных зелёных плетях обступивших озеро ив. В траве громко стрекотали кузнечики, а из прибрежных кустов сперва несмело, потом всё громче и увереннее подал голос заливистый соловей.
Конструкторы невольно замолкли и прислушались к окружающим звукам – всё было настолько славным и умиротворяющим, что их раздражение сразу бесследно исчезло. Царящий вокруг покой охладил разгорячённые головы, и друзья присели на берегу, потирая натруженные ноги, и против желания стали принюхиваться к отдающим тиной, но почему-то таким знакомым озёрным запахам. Безмолвие, не нарушаемое стрёкотом кузнечиков и вкрадчивым шелестом листьев над головой, начало незаметно их убаюкивать, и они, сами того не замечая, с удовольствием растянулись на ещё не остывшей от дневного солнца траве-мураве.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
