без них, что ушли, унеслись, как один… – Ушедшие, что унесли вы?
И как же – один – я сдержу этот груз предсердно прогнувшейся
стали?..
Прозрачные крылышки с умерших муз, как легкие линзы слетали…
«Я – ворон, вернувшийся к Ною…»
Я – ворон, вернувшийся к Ною,
Раззявши пластмассовый рот…
Зато за моею спиною
Кишенье – волна за волною
Воздушных и водных темнот.
И скользко же, Осподи-Боже,
В темнице десницы Твоей
Луны вороненое ложе
За узкою тенью моей.
Лишь шопот валов равномерный
«Не голос, нет уже (– нам голос невозможен —)…»
Не голос, нет уже (– нам голос невозможен —).
Не музыка еще (– мертвы мы не на столь —)…
– Есть только скрып меча, ползущего из ножен:
Так звуков падает заржавая фасоль.
Куда бы я ни шел – не слышу я отзыва,
Куда бы я ни пел – не вижу никого.
– Лишь в море: скатная жемчужина отлива:
Так обнажается безмолвья вещество.
Но от зависших скал ко мне приходит эхо,
Со стоном шевеля пустых морей меха,
И падает к ногам, среди греха и смеха,
Горящей птицею стиха.
—–
(О муза, надевай же бранное убранство! —
Чужие голоса на кладбище твоем.
Нам нужно, чтобы жить, такое постоянство,
Как никому еще, чтоб просто жить вдвоем)
«В рай впускают только птиц…»
В рай впускают только птиц,
Только птиц, только рыб,
Стаявший луча изгиб у воды.
Лишь светящуюся тьму
(По холму сговорив
До поры не съезжать и
До беды).
В рай впускают только тех
И лишь тех, кто не мы,
Лишь светящихся в воде и над ней.
Только тех, кто обещал
Без начал и канвы
Лечь за светлою иглою
Окончанья дней.
Ворон Ноев
В саде камневом, охладелом,
Желтом и синем саду,
Всем изощренным именем-телом
В небо я овчее ниспаду.
И не почувствовав расстоянья,
И не успев вздохнуть,
Птицею таянья и сиянья
Себя я смогу согнуть. —
Луком темным, мчащим вместе
С светлой стрелкой своей
Во всё уходящее перекрестье
Всё надвигающихся огней.
Якорь я в звездных волнах свистящих
(Крылья полны смолой);
Ворон я в синих облачных чащах
Над желтой Землей-Волной,
Где – весь раскачанный волн бегом —
Лишь камневый сад еще не померк,
Где над желтым и синим ковчегом
Я, ворон, всё падаю вверх.
Одесса
У свисших куп – ни степени, ни веса,
Лишь свертки тополей на голове…
Куда же ж ты заехала, Одесса,
На мусорном, зеленопенном льве?
Не чувствую ни грека, ни еврея —
Лишь полный и радяньский человек
(В дрожащих пальцах музыка, хирея,
Касается смежающихся век).
Я шел пустым путем сквозь дни пустые
