Сияет солнце в небесах в оправе синей,
Обожествлённый диск в языческих культурах.
Душа в тоске – и солнце стылое, как иней,
В нём нет любви
При ярком свете и большой температуре.
Душе лишь в счастье – в радость свет, а тьма не в тягость.
Душа в любви сама источник благодати.
Но вот в тоске она, и жизнь уже не благость,
В раздумьях смерть;
Обресть бы вечный сон, прилегши на кровати.
***
Любви по духу как-то не случилось.
Восполнить недостаток можно плотью.
Так грешное в святое облачилось,
Прикрыв накидкой грязные лохмотья.
Но новые одежды обветшают.
Не спрячешь сути внешним благочестьем.
Напрасно труп во гробе украшают,
Удел его червивое бесчестье.
Сгниёт он, поругаемый микробом.
Вот так мой дух был пожран упованьем.
Надежды нет, хотя и нету злобы.
Ушло в ничто молитв благоуханье.
***
Как легко говорить на прощанье «люблю»,
Потому что ничем не обязан.
Я прощаюсь навек, и любя, ухожу,
Ведь с тобою лишь дружбой был связан.
Дружбой нежною внутренне, внешне сухой,
Чтоб не выдать напрасные чувства.
Я умом понимал, что тебе я чужой.
Ну а сердцу тоскливо и грустно.
Знала ты, знал и я, что уйду в никуда,
Или, может, к вершине успеха.
Я теряю опять, и опять навсегда,
Дни надежд и приятного смеха.
Я целую тебя поцелуем из слов.
Ты, наверно, взгрустнёшь и поплачешь,
И забудешь меня как нелепости снов,
Потому что не сможешь иначе.
***
Да неужель тоска бездонна, как любовь,
Не поглощаема ни разумом, ни Богом?!
Бежит по жилам то ли слякоть, то ли кровь;
Озноб души и тела, мёрзнут руки, ноги.
И радость творчества в прошедшем, скукота.
Проснёшься – режет мысль, сознанье продолженья.
Всё – суета и чушь, банальность, ерунда.
И нет почти уже святынь и уваженья.
А Бог молчит, как прежде. Сколько ещё дней
