Эта мысль почему-то не тронула. Происходящее до сих пор казалось ей нереальным. А еще – она злилась. Навязчивая, разъедающая мысль подступала к горлу: «Как он мог меня бросить?».
Если бы мысли имели вкус, то эти были бы как прогорклые семечки. Жаль, что она не могла сплюнуть их, от этого ей бы точно стало легче.
Откуда-то сбоку донесся шорох. Лиа не сразу поняла, что это значит, повернулась на звук и вдруг сообразила. Здесь, в закрытом наглухо сарае, она больше не одна! Раньше Лиа думала, что фраза «волосы встали дыбом» – просто устойчивое выражение, но теперь кожей прочувствовала весь его смысл. Казалось, каждая мышца в теле напряглась, Лиа прислушалась.
Писк и шорох соломы.
Выдохнула.
«Мыши… Всего лишь мыши. Возможно, они нашли себе еду».
В животе заурчало.
«Еда-а-а».
Мозг, наконец, обработал информацию. Лиа поняла, что, бессмысленно таращась на стены, уже несколько раз видела висящий на стене топор.
«Нужно осмотреться, – решила она и осторожно сняла его, – чего только люди не хранят в амбарах».
Амбар был внушительных размеров. Лиа шла крадучись, держала перед собой топор, и была готова применить его в любую секунду. Вот только главным врагом был сейчас тот, кого нельзя убить топором.
Голод.
Ее надежды найти в амбаре что-то съестное таяли на глазах. Сено, инструменты, ящики с хламом – все это прекрасно, но никак не поможет.
«Должно же тут что-нибудь быть. Должно».
Она еще раз осмотрелась. Взгляд привлекли лавровые ветки, развешенные на полках.
«Хоть бы что-то съедобное! – взмолилась Лиа. – Как же я хочу хоть что-нибудь съесть!»
Она прислонила топор к стене и стала срывать лавровые ветки. Под ними стояли банки.
«Варенье! – рассмеялась она. – Гребаное варенье».
Сняла одну из банок и накинулась на нее, словно дикий зверь, пытаясь открыть крышку.
– Давай! Давай, открывайся, – шептала она, уговаривая банку подчиниться. Она навалилась на нее всем телом, но это не дало результата. Пальцы побелели от напряжения. Именно сейчас, когда банка была в руках, но не поддавалась, она поняла, что не просто голодна, а голодна, как тигр в клетке, которого забыли покормить.
– Давай, мать твою! – взревела она. – Давай, дрянь, только с тобой еще возни мне тут не хватало! – Еще усилие. – Да за что мне это? Чем я заслужила? – Было так больно, так обидно, что грозное рычание внезапно сорвалось в собачий скулеж. И захотелось разрыдаться над этой банкой. И все. И больше ничего не делать – просто сидеть и рыдать.
Шорох, донесшийся из другого конца амбара, отрезвил мгновенно. Лиа метнулась за топором.
«Это точно не мыши!»
В одно мгновение все изменилось. От жалости к себе не осталось и следа. Жалость сожрал вновь оживший, вынырнувший из глубин животный ужас. И топор в руках вдруг стал единственной преградой тому, чтоб этот ужас не поглотил полностью и ее саму.
Лиа сделала шаг. Другой. Третий. Шорох стал громче. Она замерла, перехватила топор покрепче.
Из-за сваленных в кучу коробок ей навстречу, прихрамывая, вышла курица. Не очень большая, облезлая, но все-таки курица, при виде которой желудок, сжался в комок. Лиа нервно рассмеялась.
– Банка варенья – хорошо, свежее мясо – превосходно!
Эта веселая мысль сменилась другой, уже совершенно не радостной: «Для кого-то я тоже свежее мясо». Отогнав ее, Лиа сосредоточилась на приятном. Она всегда считала, что нужно уметь фокусироваться на лучшем из того, что подкидывает жизнь. Если думать лишь о подкинутом дерьме – увязнешь в нем по самые уши.
– Как ты попала сюда, а? – спросила Лиа у курицы.
Естественно, ответа не последовало. Было очевидно, что курица не жила здесь с самого начала. Это значит лишь одно: амбар не так надежен, как могло показаться. Где-то курица нашла проход, а если нашла она, то и они смогут.
«Здесь нельзя задерживаться, – с сожалением подумала Лиа, – придется вернуться в дом».
Ее передернуло.
«Не буду думать о доме…»
Лучше думать о курице, как о предстоящем банкете. Похлопав себя по карману, в котором лежала зажигалка, Лиа в первый раз в жизни порадовалась тому, что Норт курил.
«Хоть сырьем жрать не придется…»
Перед ней на расстоянии пары-тройки метров вышагивал будущий завтрак. Ладно, пусть все пошло прахом! Ничего уже не поделать. Пусть все летит псу под хвост, но она, Лиа, в отличие от одного впечатлительного придурка, бросившего ее в этом долбаном свихнувшемся мире, сегодня хотя бы позавтракает.
Глава 10 (ДО) Башня
Ладони у Кулькена вспотели так, что их пришлось вытирать о штанины. Сердце билось слишком часто, и больше всего на свете ему хотелось бы надеть сейчас плащ-невидимку, чтобы пройти по «Башне» никем не замеченным. Конечно, никакого плаща-невидимки у него не было, реальность была скучней и тревожней, чем мир фантазий, в который он погружался при первой же возможности. Если бы его спросили, зачем он живет, он ответил бы: «Чтобы жить в другом мире». «Здесь и сейчас» ему абсолютно не нравилось.
Кулькен спешно прошел мимо поста охраны, спрятав лицо за воротником.
Но проскользнуть не удалось.
– Доброе утро! – бодро поздоровался охранник. – Вы сегодня рано.
– Угум… ммм… – промямлил Кулькен в ответ и выжал из себя подобие улыбки. Вцепился в ремень висевшей на плече сумки, непроизвольно сжал в кулак вторую руку – так, что ногти впились в ладонь. Преодолел холл, добрался до ближайшего лифта и щелкнул кнопкой вызова в надежде, что так рано ни один из сотрудников не придет на работу. Лифт, мерно жужжа, спускался вниз. Кулькен умоляюще смотрел на сменявшие друг друга номера этажей.
«Слишком медленно… слишком медленно… – твердил про себя, как заклинание. – Неужели нельзя заменить эти лифты на что-нибудь пошустрее? Нужно будет поднять этот вопрос на совещании. Интересно, во сколько это обойдется?»
Входная дверь за спиной с грохотом распахнулась. Следом за грохотом раздались возгласы двух самых громких, самых общительных и навязчивых менеджеров по продажам. Кларест и Дорф. Он узнал бы эти голоса даже в переполненном зале.
«Ну почему? Почему сейчас? Кто вас принес сюда так рано, да еще в понедельник?» – мысленно простонал Кулькен. Задержал дыхание, снова сжал ремень сумки и уставился на их отражения в блестящей панели слишком медленного лифта так, будто надеялся, что сможет остановить их взглядом.
– А я ей и говорю: «Ты, детка, что, не знаешь, кто перед тобой?» – и бросаю на стол статью со своей фоткой. – Кларест взмахнул рукой, изображая бросок. – Видел бы ты ее глаза! Аж заблестели! Готов поклясться, в них были падающие золотые монетки! И лицо так вы-ытянулось!
– Гонишь! – ржал Дорф. – На такое могла бы повестись только полная дура!
– А кто сказал, что она умная? Дорф, она стажерка в отделе корреспонденции, в компании четвертый день. Если б я сказал, что я правая рука босса, она бы поверила. Таким курицам можно плести все что угодно. – Кларест толкнул друга в бок и ухмыльнулся. – А ради денег они готовы сам знаешь на что. Главное знать, что лить им в уши. Прикормил – пользуйся! – И он заржал было вслед за другом, но заметил Кулькена, притормозил и дернул Дорфа за рукав.
По закону подлости, как только менеджеры подошли к лифту, тот, приветственно звякнув, открыл двери.
«Для них открыты все двери, – тоскливо подумал Кулькен, – даже те, что не отпираются».
