Загадкой столетий окутано море,
И чайки парят в бирюзовом просторе.
И вот позади нас осталась Эль Гуна,
Жемчужина Африки дремлет в лагуне.
ЧАЙКА
Солнце садится. Пески в позолоте.
Ветер в заливе кружится хмельной.
Крылья расправив в свободном полёте,
Чайка парит над седою волной.
Белая птица – под синею бездной,
Словно посланник из дальних миров,
Реет привольно, как ангел небесный,
На перекрестке студеных ветров.
НА ЮГА
Вот махну на юга! Убегу от докучного снега.
Он засыпал мой город и души людей остудил.
И в призывное море нырну я в одеждах с разбега,
Позабыв о снегах, поплыву не жалеючи сил.
Десять дней среди скал и в объятиях тёплого моря,
Где волна за волной набегает на берег крутой.
И где чайки кричат и о чём-то неистово спорят,
Где мерцают закаты, пленяя своей красотой.
Десять дней февраля пролетят, словно пули, мгновенно.
Возвращусь я в Россию, а там на пороге – весна.
И растают снега, и оттает душа непременно,
И простуженный город очнется от долгого сна.
ШУМИТ ПРИБОЙ
Шумит прибой, и на пески
Спешит волна. За ней – другая,
Сверкая, пенясь и играя,
Стремится из глубин морских.
Расправил крылья альбатрос,
Парит над гладью одиноко.
«Что ищет в водах птичье око?» —
Я задаю себе вопрос.
Брожу по мокрым берегам
И наслаждаюсь шумом моря,
В котором радость, стон и горе,
И песнопения богам…
СВЕТЛАНА БРЮХАНОВА, Австрия, Вена
Моё море
В феврале покидала я море.
Изменила ему, как всегда.
Неизвестно – на счастье, на горе?
Суть не в этом, состарилась я.
А, бывало, я прыгну с разбега,
И сольёмся с ним телом одним.
Трепещу и кричу от восторга.
Мы с морскою волною скользим.
Поплыву за буёк, он ревнивый,
Не даёт наслаждаться и петь.
А за ним лишь морская равнина,
Она властная, сильная твердь.
И касаются чайки крылами:
