. Мы видели, что в 109-м стрелковом полку в июле 1935 г. лица без военного образования командовали батареями – но, указывал еще в 1930 г. инспектор артиллерии РККА В.Д. Грендаль, выходцы из младшего комсостава могут справиться лишь с командованием огневым взводом (командир которого в значительной степени является лишь исполнителем приказов командира батареи. – А.С.). На должности командира батареи (который готовит данные для стрельбы. – А.С.) эта группа комсостава будет уже «очень слаба» – и, «за единичными исключениями», будет «совершенно не подготовлена для дальнейшего служебного продвижения»
…
А у не имевших военного образования «младших офицеров» РККА отсутствовал и предписанный Зайцовым 10-летний командный стаж! «[…] Очень редко встречаешь в пехоте комвзводов и ком[андиров] рот с 2-х летним стажем», – подчеркнул 22 марта 1935 г., вернувшись из 27-й стрелковой дивизии БВО, заместитель начальника 2-го отдела Штаба РККА С.Н. Богомягков
. В 43-й стрелковой дивизии БВО на 14 октября 1935 г. из 72 кадровых командиров взводов 50 состояли в этой должности всего год, 9 – два года, 9 – три года, 3 – четыре года и лишь 1 – пять лет; из 32 командиров рот у 17 был лишь годичный стаж пребывания в должности, а у 12 – лишь 2-годичный…
Не следует также преувеличивать значение того факта, что, например, в УВО к 1935 г. треть старшего и более чем две трети высшего комсостава, а в 96-й дивизии КВО к 1936 г. аж 95 % старших командиров закончили (см. табл. 4 и 5) курсы усовершенствования командного состава (КУКС) или даже военные академии. Зная о низком уровне общего образования советского комначсостава и о неполноценности полученного значительной его частью базового военного образования, можно было даже и без доступа к советским документам сделать тот вывод, который сделал в 1934 г. тот же полковник А.А. Зайцов: время, которое в других армиях «затрачивается на подобных курсах на приобретение новых знаний, в Красной Армии неизбежно уходит, в большей своей части, лишь на пополнение пробелов недостаточной основной подготовки»
. О том же писал в 1935 г., в тезисах к докладу «О реализации постановления ЦИК СССР о высшей школе и ВВУЗ [высших военно-учебных заведениях. – А.С.] РККА», и помощник инспектора ВВУЗ РККА Г.Г. Невский: до вышедшего 16 сентября 1932 г. постановления из-за «очень слабой подготовки поступающего контингента» и «неудовлетворительной работы нормальных школ» «правильно обслужить обучаемых» военным академиям «не удавалось» и академии «в значительной мере снизились до уровня техникумов [выделено мной. – А.С.]»
.
В самом деле, на 1 января 1929 г. 23,4 %, а спустя ровно год 17,8 % слушателей советских сухопутных военных академий вообще не имели военного образования, а еще соответственно 28,8 % и 25,6 % не кончали ни нормальной военной школы, ни военного училища русской армии. Иными словами, около половины слушателей пытались получить высшее военное образование, не имея среднего, а то и вообще никакого! К тому же на 1 января 1929 г. 38,4 % (на 1 декабря 1927 г. – 51,7 %) имели лишь низшее общее образование. На 1 января 1930 г. этот процент вырос до 44,4 (а еще 0,3 % были вообще без образования) и продолжал расти вплоть до 1932-го (так, среди принятых в Военную академию РККА имени М.В. Фрунзе в 1929-м лиц с низшим образованием было 56,6 %, а в приеме 1930-го – уже 81,5 %)
.
Что, кроме «уровня техникума», могла дать таким лицам академия? «Большим препятствием в их работе, – признавал, характеризуя советские военные академии периода 1924–1932 гг., начальник ГУ и ВУЗ РККА Б.М. Фельдман, – являлся недостаточный общеобразовательный уровень слушателей»
…
Да и после 1932-го дела обстояли не лучше. «Основными недостатками при приеме в военные академии в 1933 г. и в Военную академию имени М.В. Фрунзе в 1934 г., – констатировал 2 июля 1934 г. тот же Б.М. Фельдман, – явились: недостаточная подготовленность кандидатов по общеобразовательным дисциплинам и, особенно, по математике для поступающих в специальные академии»
. Что, кроме «уровня техникума», могла дать поступившим на ее основной факультет в июне 1934 г. академия имени Фрунзе, если 41,4 % этих командиров получили на приемных экзаменах пять и более «неудов», 18,7 % – четыре, 36,1 % – от одного до трех и только 2,8 % были приняты без «неудов»? Если «Фрунзевка» и в 1934-м стояла перед «необходимостью доучивания командиров» даже по общеобразовательным дисциплинам и явно должна была доучивать их и по элементарной тактике (за которую 42,6 % поступивших в 1933-м получили на приемных экзаменах «неуд»)?
Что, кроме «уровня техникума», могла дать своему приему 1934 года Военная академия механизации и моторизации РККА имени И.В. Сталина (ВАММ), если работнику 5-го отдела ПУ РККА Е.М. Борисову пришлось тогда потребовать «срочных и решительных мер» для того, чтобы оставить только тех из принятых, кто «по своей общеобразовательной подготовке и по способностям сможет обеспечивать нормальное прохождение учебной программы»?
Если принятые в 1933 г. на командный факультет ВАММ обладали «явно недостаточным общекультурным развитием»
и знаниями, о которых красноречиво свидетельствует таблица 6?
Таблица 6
Оценки, полученные на приемных экзаменах командирами, принятыми в 1933 г. на командный факультет Военной академии механизации и моторизации РККА (в %)
Примечание: н/д – нет данных.
В такой среде «массовым явлением» были «неумение работать над книгой», «огромная трата времени на неудачные записи», «беспомощность в пользовании справочником по физматовским предметам»… Однако, напоминал Е.М. Борисов, «попасть в академию легко, а вот «вылететь» за непригодность крайне трудно». В результате окончившие ВАММ инженеры – как показала предпринятая в 1934 г. проверка – «не владели математическими познаниями»
, а многие из окончивших ВАММ помощников командиров танковых рот по технической части матчасть танкового вооружения еще и в 1935 г. «нередко» знали хуже, чем командир башни (то есть младший командир срочной службы)
…
Начальник Артиллерийской академии РККА имени Ф.Э. Дзержинского комдив Д.Д. Тризна еще и 17 марта 1936 г. констатировал, что Красная Армия «не в состоянии обеспечить академию нужным контингентом». Даже при том, писал он, что прием 1935 года составил только 90 человек (в 1931-м – 252), «ко всем кандидатам-командирам мы вынуждены были предъявлять несколько пониженные требования»
. «Хотя общеобразовательная подготовка слушателей Артиллерийской академии в среднем выше, чем у студентов наших гражданских втузов [высших технических учебных заведений. – А.С.], – писал в 1935 г. начальник учебного отдела академии Я.М. Шапиро, – все же недостатки этой подготовки сильно тормозили весь ход учебного процесса. Проведенная поголовная письменная проверка грамотности слушателей всех курсов по русскому языку и по элементарной математике показала неудовлетворительную грамотность известного числа слушателей». До 1934/35 учебного года «недостаточно твердые знания средней математики некоторыми слушателями [так в документе. – А.С.] не давали возможности последним слушать квалифицированную лекцию. Отсюда попытки превратить лекцию в диктовку и постоянные жалобы на быстрый темп лекции». Неудивительно, что впервые проведенные в 1934 г. на 3-м курсе переводные экзамены по высшей математике, физике и теоретической механике «выявили неумение значительного числа слушателей применять полученные теоретические знания к решению мало-мальски сложных задач»
и что инженеров Артиллерийская академия и к 1937-му выпускала, как мы видели выше, «еще недостаточно квалифицированных»…
Оценку советского академического образования 20—30-х гг., данную в 1934 г. белым полковником Зайцовым, подтвердил и сам К.Е. Ворошилов. «Беда заключается в том, – отметил он 9 декабря 1935 г. на Военном совете при наркоме обороны, – что мы принимаем людей неподготовленных, что они не успевают переваривать то, что им дают. […] Наши слушатели всех академий воют, что им такими темпами преподают, что они не успевают воспринимать, и поэтому движение вперед идет на холостом ходу»
.
Слушатель советских военных академий, добавлял в том же году помощник инспектора ВВУЗ РККА Г.Г. Невский, «не умеет планировать свое время», «не знает способов работы»; вообще, «борьба за качество учебы, за подготовку высококвалифицированного командира первоклассной армии мира, только еще начинается»
…
То же самое и с КУКС. Созданные в 1921 г. (под названием Военно-академических курсов высшего комсостава) Курсы усовершенствования высшего комсостава РККА (КУВК) прямо были призваны заниматься обучением лиц, «не получивших систематической военной подготовки», – и лишь с 1927/28 учебного года их задачей стало «регулярное освежение знаний высшего начсостава РККА»
. Что же касается КУКС в целом, то еще и в 1929/30 учебном году полноценное базовое военное образование имелось менее чем у половины их слушателей (нормальную военную школу окончили только 47,2 %; у 18,3 % за плечами были лишь командные курсы времен Гражданской войны, у 13,2 % – ускоренные курсы военных училищ и школ прапорщиков времен Первой мировой, у 14,3 % – такие курсы усовершенствования, которые не смогли восполнить нехватку базового военного образования, а у 6,6 % военного образования вообще не было). Мало того, у ? слушателей (у 73,5 %, а в 1927/28 учебном году – у 76,3 %) имелось лишь низшее общее образование
. Вполне понятна поэтому ситуация, зафиксированная 25 марта 1930 г. начальником 3-го отдела УВУЗ ГУ РККА Рошковским: «Все КУКС отмечают, что к прохождению нормальных программ слушатели все же не подготовлены […]»
.
Итог подвел 6 апреля 1937 г. начальник политотдела Артиллерийских курсов усовершенствования командного состава (АКУКС) дивизионный комиссар И.М. Вейнерович: «до сих пор» на АКУКС «значительные группы командиров» «приходилось доучивать простейшим вопросам, не выходящим из пределов теоретических сведений, даваемых нормальными школами [выделено мной. – А.С.]»
.
То же и у танкистов. Поскольку, докладывал 7 марта 1934 г. инструктор культпросветотдела ПУ РККА Пухов, около половины слушателей Ленинградских бронетанковых курсов усовершенствования начальствующего состава РККА имени тов. Бубнова «не подготовлены к прохождению программы, по технике и огневому делу в первую очередь» и «не справляются с тем учебным материалом, который им преподносится», программы по огневому и техническому циклам необходимо упростить… То же самое впору было делать тогда и на Курсах усовершенствования старшего и среднего технического состава мотомеханизированных войск – где к апрелю 1934-го даже в техническом отношении («особенно по вопросам эксплуатации и ремонта») более 50 % слушателей были подготовлены неудовлетворительно, а тактику танковых войск слушатели знали на «неуд» поголовно («отдельные товарищи» с ней были «совсем не знакомы»). Это и понятно: на танковых техников большинство этих выходцев из пехоты и артиллерии были подготовлены на ускоренных курсах, а общеобразовательная их подготовка была просто несерьезной (30 % закончили лишь 4–5 классов, а 50 % – либо от 1 до 3, либо вообще никогда не учились в общеобразовательной школе. Не случайно до 60 % слушателей не умели ни читать карту, ни написать короткое донесение, ни отдать простейшее распоряжение…)
.
Кроме того (см. табл. 4), 5–6 % старших и 50 % высших командиров с академическим образованием и 30 % старших командиров, пропущенных к 1935 г. через КУКС – это для 30-х гг. ХХ века очень мало. Это означало, что в важнейшей стратегической группировке войск РККА через КУКС прошли далеко не все командиры стрелковых батальонов. А ведь получение командиром роты батальона требовало от него совсем другого уровня квалификации: оно превращало его из пехотного в общевойскового командира – в подчинении которого находятся уже и пехота, и артиллерия, и связисты и который должен уже организовывать взаимодействие с дивизионной артиллерией и танками! Не зря еще в марте 1924 г. подкомиссия по прохождению службы комсостава, созданная Революционным военным советом СССР (РВС СССР), считала, что комбатами можно назначать только окончивших «высшую школу своего рода войск»
(то есть те же КУКС)…
Среди командиров артиллерийских дивизионов Красной Армии через АКУКС еще к концу 1935 г. были пропущены лишь 40,5 %, а Артиллерийскую академию закончили всего 0,2 %; среди командиров артполков «академиков» было лишь 10,5 %, а 80,3 % (то есть даже не все остальные) закончили только АКУКС. Огласив 8 декабря 1935 г. на Военном совете при наркоме обороны эти сведения, начальник ПУ РККА Я.Б. Гамарник с полным основанием заявил: «[…] Подготовка наших артиллерийских командиров недостаточна»
…
Правда, сравнив данные таблиц 4 и 5, можно заключить, что с 1934-го по 1936 г. процент старших командиров, окончивших КУКС и академии, заметно повысился. Но, во-первых, экстраполировать цифры, содержащиеся в таблице 5, на всю РККА начала 1936 г. нельзя: эта таблица освещает не рядовые части и соединения, а приграничную и «ударную» дивизии важнейшего в стратегическом отношении округа и предназначенный для их поддержки полк тяжелой артиллерии. Во-вторых, даже и в таких соединениях и частях ситуация отнюдь не всегда изменялась в лучшую сторону. Как видно из тех же таблиц, в «ударной» (!) 24-й стрелковой дивизии доля выпускников КУКС в начале 1936-го оставалась точно такой же, что и полутора годами раньше во всем УВО. А в 17-м корпусном артполку картина была даже хуже, чем средняя по артиллерии РККА на конец 1935 г. Процент «академиков» среди старшего комсостава этой части равнялся не 10–11, а нулю, а АКУКС закончили не 40 % старших командиров, а лишь 33 %. И это в тяжелой артиллерии с ее повышенными требованиями к выучке комсостава…
Неполноценной была и подготовка, полученная значительной частью младшего комначсостава «предрепрессионной» РККА. В кадровых частях в 1935/36 учебном году его готовили в учебных батальонах и дивизионах, а до того и после того – в полковых, батальонных (в отдельных батальонах) и дивизионных (в отдельных дивизионах) школах. Курс этих учебных подразделений был 11-месячным – но в «предрепрессионный» период его очень часто сокращали. Так, в апреле – мае 1935 г. в младшие командиры в Красной Армии было произведено немало таких курсантов полковых школ, которые не успели даже пройти весь курс стрельб; в Особом стрелковом корпусе ОКДВА в том году младших командиров готовили всего 6 месяцев. А в 1936-м из-за серьезного увеличения численности РККА срок подготовки младшего комсостава пришлось сокращать уже до 3–4 месяцев! В докладе М.Н. Тухачевского от 7 октября 1936 г. «О боевой подготовке РККА» указывалось, что так поступали лишь в отдельных случаях, но, согласно годовому отчету КВО от 4 октября 1936 г., даже в этом важнейшей группировке РККА количество «младшего комсостава с ускоренной подготовкой (3–4 месяца)» – обученного «далеко не достаточно» – было тогда «значительным»
.
К апрелю 1937 г. младший комсостав «почти всех» батальонов связи стрелковых дивизий ОКДВА целиком состоял из выпущенных досрочно; в батальонах связи стрелковых корпусов ОКДВА он тоже был «в большинстве досрочных выпусков» (и, соответственно, «являлся неполноценным»). Только «очень ускоренную школу» прошел (оказавшись в результате «подготовленным неудовлетворительно») и весь младший комсостав, которым располагала той весной 59-я стрелковая дивизия Особой Дальневосточной
…
«Следует прекратить практику досрочных выпусков курсантов [учебных подразделений. – А.С.] младшими командирами, – решительно заявил в октябре 1936 г., после ознакомления с 39-й стрелковой дивизией ОКДВА, комбриг К.Д. Голубев из УБП РККА, – так как они выходят неполноценными»
.
В территориальных же частях – где до 1936/37 учебного года курс полковых школ был не 11-, а 5—6-месячным – неполноценными младшие командиры оказывались по определению.
Недостаточная опытность командного состава
