Имена любви
Добавить В библиотекуАвторизуйтесь, чтобы добавить
Добавить отзывДобавить цитату
Имена любви
Алексей Петрович Цветков
Имена любви
«два зеркала она дала ему…»
два зеркала она дала емуодно взаправду и еще ночноегде отраженье спрятано в дыруневидимое зеркало ручноедве лопасти а вместе вся стенас той стороны заключена причинаона сама пока была всегдакак в зеркале простом неразличимасмотри стекло просверлено насквозьнить времени проложена подкожнотам предстоит все что давно сбылосьа то что было раньше невозможноона ему два зеркала далав одном лицо для памяти хранитсяжизнь без нее короткая длинагде днем ночное зеркало границане вспоминай зачем она вообщесаднит стекло но если глянуть слевавзорвется ночь и в треснувшем зрачкесощелкнутся две половинки света«потом он взял и изобрел бобра…»
потом он взял и изобрел бобрареальный бобр в натуре будто вылитхотя сошла со стапелей с утраондатра но она ольхи не пилитотсюда ясно для чего ольхаона молчит и никому не жалконо бобр как брат он тоже не дохада и ондатра никому не шапкапотом вздохнул и сочинил блохупоскольку глины замесил немногос бобром все ясно но блоху-то хуа вот поди живет и хвалит богаили допустим под землей темновсе норы порознь и ужасно душнотам многие вообще едят дерьмои лысые совсем но жить-то нужнокогда бы вправду добрый доктор богпожать его целительную рукутворец бобров и повелитель блохно бога нет и мы враги друг другувот хоть микроб он с детства глух и немно он ко мне относится как к блюдуа я добрей я никого не емиз малых сих и никогда не буду«помнишь они нас учили на человека…»
помнишь они нас учили на человекавсе по мозгам резьба но судьба неславот ты и стала точно не чем хотеласеверных встреч невеста и невеснастрашный на мачте сучил холода и годыв трюме с трезубцем морочил вьюшку котлатак постепенно ты умерла и кто тыпосле всего то есть где ты или когдазнать не зазорно но вскользь как ножом сказалидиву далась бы в памяти у менятам на подушке проснется лицо с глазамине говори так тихо ведь ты умерлатяжесть твоя в ладони жизнь все та жетолько дыханье ветер сносит в пескивсе не весна никому не невеста дажеразве разлука могила постой не спиесли один напоследок вопрос из списканевмоготу во рту и мозг на замкенастежь объятья только не стой так близкоты неживая а я лебеда на землекак научили любить верней не умелиангелы в этом огне как одна семьястрашно догнать потопчусь провожу у дверимертвую в мертвый простор береги себя«на секунду в мозгу светло…»
на секунду в мозгу светлопропасть в прошлое как в стеклоесли вслед самому себеоказаться внизу в стекледалеки они в белом блескебороздящие бред челныпомнишь прошлое будто вместепеленали его в чехлыраньше звук издавали вещиих зрачки пламенели резчестепь стекала в изгиб стальнойгде холмы по краям тюленив заповедных глазах темнелирасставанья твои со мнойс крутизны ледяного верхаслишком лишних шеренга летоттого так надвое времяа другой половины нетв горький срок на краю паромав шлеме с гребнем горит аврорапротянув острие копьяможно снова и никогда«в феврале в белом боинге из фьюмичино…»
в феврале в белом боинге из фьюмичиностонал желудок а мысли свистели мимоторжествовала материя как училоучение основоположников римато есть третьего рима три медведя в рощев телекамеру а в пасти сестра их лыбедьнам-то девки разносили харчи попрощеочень хотелось но блин не давали выпитьтерпи овидий как суп изгнания редокродина-смородина но внутри дрожалов подлокотнике диво-радио для детокпро попугая tutto verde e l’occhio gialloподпел им про попугая сиплым карузорылся в плохой но запрещенной гб книгедумал про себя что он это я как грустноа кто был на самом деле теперь go figureбывший я в воздухе где пели дети натовспомнил еще про крокодила в нильской поймеil disait adieu à ses petits enfants но я-тоникаких детей за собой точно не помнюесли и грешен вслепую в варшавском блокеистория прощает я возможно генийавтор да все вы помните писал о богеи что жизнь состоит из сплошных совпаденийлети alitalia из никогда в завтрааэропорт выстроен и стерильно вымытнавстречу сразу огромный негр с гребнем в афроздравствуй oh brave new world that has such people in itзабыть родину обезьянник даже тещупрочь от этих совпадений в звездном пожаресамолет не садится все трещит сквозь толщувремени на соплях на единственной жабре«сыграть в ящик и восстать из гроба ледоколом…»
сыграть в ящик и восстать из гроба ледоколомкорпоративным налогом у кого перебои с кармойа лучше всего алгебраической операциейкак правильно что добродетель достойнанет если по совести блистательно обреченаостаться правилом в прописях платонапервый эскиз космоса был сер и рыхлвсе так сбивчиво дышали в зеркаломир обретает смысл когда прибывает мертвыхкоснись ее золотого бедра и высоковольтно пронзит4x = 2 cos t – cos (2t)4y = 2 sin t – sin (2t)когда ты смерклась в окне троллейбусая понял что мне это насмерть и бесполезнос тех пор миновало все что моглоно теперь zn+1 = zn2 + скак я люблю тебя джулия«потечет чуть попятишься свойство зимы и поземки…»
потечет чуть попятишься свойство зимы и поземкивроде миру по святцам черед а не вечно войнаночью жадный шиповник гурьбой из оврага в поселкиобитать в синеве раз уж не было нас ни хренане резон просыпаться чтоб явью кошмары шныряликриво в центре управа там страха центнер на цепивот бы жили поди изловчись внутривенно с шипамии не жили так больно какие там в жопу цветыловко всех извело кроме многих мышей для проформыэто кто золотой из зенита набычило глазодобрять пустыри городов там шиповник проворныйбыть намерен и вширь распустился расти вместо насзвезды бережным брайлем но способа нет для курсиваруки к горлу плашмя чтобы гнев так не бил из глубинпоселиться где названо может быть тоже россияно другая совсем я свою никогда не любилсоберемся кричать из больших ареалов широтныхлучше прежде родиться чем в ящике марш на покойкак бы всем оказалась планета счастливых животныхлишь бы существовать если можно пожить на такойвек нам необитаемо в каждой похожей россииочутиться нигде от зловещих попыток луныно не в этой где тернии пышно а небо вполсилытам нас не было не было нас это были не мы«на стене с утра картинка криво…»
на стене с утра картинка кривов комнате от табака угарноночь в крыму или вдали от крымас надписью швейцария локарномало что подсказывает памятьстранника бывалому ботинкумне не мудрено ее поправитьно не память а саму картинкутам вода светла под зорким небомпестрый город на горе как улейно поскольку я в локарно не быля в локарно почитай что умеркто мне тело выточил токарнонаделил ногами выйти в людираз живу но нет меня в локарнокак же быть что там меня не будетмне и здесь по совести не тесноно пока умру стяжая славуоторопь берет смотреть на местогде меня не существует сразупривыкай к последнему убыткусозерцать на памятник не тратясьсмерть как набок сползшую открыткужизнь sub speciae aeternitatis«автопортрет в пейзаже роща с лугом…»
автопортрет в пейзаже роща с лугомгде даже водки славно если с другомрека весло журчанье за бортомпространство зрением но время слухомвсегда наступит музыка потомволна в орнаменте слепящих пятеннаощупь след в зеленую толпунесильный звук но и во сне понятенот длинных лет примотанных к колкупочти ожог сквозь память эти пятнапленительны улитки и ужикак жаль что ты умрешь но вероятнавесна раз мы живые ей нужнытак подлинна и любит без подлогана скате к сердцу прежнему пологав разрыв зари рубиновый атласи если времени нужна подмогапускай исходит музыка от насздесь зрению она стократ остреепокуда спишь но наяву струнаили спираль где мы круги на срезеземного позвоночного ствола«как же их столько в своих городах коротких…»
как же их столько в своих городах короткихвот и везде настигает один из днейтускло сквозь сетку набор буратин в коробкахлунные лица в тени тем глаза виднейв топку сценарий сна о крылатых предкахсолнце дерзит извне но по венам ночьсотами над мостовой нелюбимы в клеткахстыдно до стона что некому всем помочьрты нараспашку да воздух преграда вздохуискры на карте каракас и костроманоль кислорода где дверь коридора в зонуисчезновенья на райские островавстарь если в спальни смертных сходили богипуть перекрыт даже богу темно от болидень наступает со стороны лунывсех не спасти никого не спасти увылезвием вены над лункой но не рискуюпрямо в зрачки ни тебе ни тому кто вследвместе съедим песок и допьем морскуючерную эту насквозь как эребу светкто продержал живьем в терпеливой долечтобы ни звезд падучих ни вешних гроззначит не ордер в обещанном вечном домегде у хозяина горниц на каждый спросвот и которую звал с непокорной челкойкукла склонилась к лунке над этой чернойбоги неправда и смертному не друзьяхочешь люби любого спасти нельзя«когда в густом саду когда в тенистом…»
когда в густом саду когда в тенистомя вызывал тебя условным свистомсойти к реке где нам луна светлакогда к утру мы первых птиц кормилия ни на миг не сомневался в миречто он таков как есть что он всегдакак мы играли там в эдеме детинам верилось существовать на светеон состоял из лета и весныкакие липы нам цвели ночамии каждый знал что завтра нет печалинаступит день где мы опять вернытеперь река за плесом половиныуходит в рукава и горловиныслепые липы угнаны в пургумир выстоял но уцелел не оченьдороже прежнего но так непроченон весь река а мы на берегутам на холме все светит в сад верандая посвищу тебе моя мирандадо первых зорь пройдем в последний разгде тени прежних птиц над нами грустнои на глазах прокладывает руслопрекрасный новый мир уже без нас«когда пора мастерить кофе или яйца…»
когда пора мастерить кофе или яйцавсмятку а в ванной пульсирует дробь из кранав дверь вопросительно постучат сгибом пальцачуткой костью хотя звонок дециметр вправоназад в постель изловчиться что только встанешьс кем еще натощак когда во рту ни словас тыльной стороны сна день распростерт как залежьнебольшой тишины но черт стучатся сноварассчитайся попарно вот который в душетупо тычет в ухо щетку щурится слепоможет туда и спишь а просыпаться лучшестрого обратным курсом по абсциссе влевовокруг океаны сна тут только каютасуша мерещилась дань глупому поверьюс какой стати идти и открывать кому-тотам кроме страшных рыб нет никого за дверьюмешает муляж окна дырки в снежной ватечья ты кукла забытая на зимней дачедопустим и правда стучат войдут и натевсе рассядутся и что с ними делать дальшетрудно что ли склеить остовом рыбьи костивот их обтянули кожей налили кровьюа те решили что существуют и в гостине стучите вас никого нет не откроюБОРТОВОЙ ЖУРНАЛ
Iподобно пифагорову бедрув парилке где попутала харизмастальные слитки выпали в бредуиз бережно живого организматот кто летит пока пунктирно целно в паузах сквозит как древний генийлицо его луны светло как мелсталь вниз влечет но вверх вздымает гелийскрипи нейлоновое полотногроза и небо в голове громаднони взгляда вниз там на земле пятнотам кровь аэронавтаIIсегодня вахтенный инспектор звездвершитель абсолютного полетаа чуть вчера не менее чем хвостбригадой теребили из болотапусть пряжками определят ремнидыру меридианам где съезжатьсяедва верньер такому повернии горизонт шипя пошел снижатьсячу кычет в ночь снаряд из полотнагде вон какие ястребы ристаликисть из запястья брызжет холоднаиз гелия и сталиIIIвесь горний ум космический полиплюбитель тайн в слоях фольги и ватышумел как миленький когда погибно в радиусе кляксы маловатывот если мозгу голова вреднаили бокам топленая лежанкадругие не настанут временано прежние здесь уважать не жалкобрать крайнюю и в мертвую петлюкем в устье ног ей приспособлен листикздесь отвинтить gluteus на летулови античный мистикIVвесь компас вверх а в сторону нигдепусть небо врозь на четверть радианатам дева тверди в кварцевой водедвуного спит откинув одеялакраса небес всей радости женамир дар тебе в нейлоновой авоськеон выстрелен как жернов из жерлаправ хайдеггер в парилке на помостеуже дрожат форсунки на бортуони умрут но не погаснет разумгвоздями истекая в темнотуи благородным газомVраз в животе у прежних дев поетвсех поколений точная рассадавсе вспоминай пиши пока пилоткак с гравия нас вечно вверх бросаложизнь сведена к последнему звенуздесь на излете сталь а плоть прекраснаи в горле речь и эта кровь внизутвоя что человеку не напраснаон лепетал из плена до сих порвбивай урок в пустую память чью-тосвети слепому огненный приборплыви ночное чудо«когда философ кант родился резвым крошкой…»
когда философ кант родился резвым крошкойон умер в свой черед но вот светясь из тьмыстаринной поводя нейзильберовой ложкойон ест немецкий суп и снова весь как мызащитник против тех кто поступает грубокоторому подлог и кража не в честион говорит не лги не сотвори прелюбокто станет спорить с ним как нам себя вестинас плохо держит жизнь нам старость не в наукуно если честен кто сомненья проглотивтакому сквозь века протягивает рукукатегорический как рубль императиввот только скоро смерть а жизнь полна вопросовв ней вор и хулиган открыто верх беретхотя бы ты и дух ответь ему философкак надо поступить чтоб шла мораль впередслагая свой трактат ты думал о героегерои мы не все а совесть только теньон умер и молчит ему несут второевсе ложкой шевелит и светится как деньно верится что вдруг есть компас или картавзять азимут с утра и по стопам твоимпройти в хрустальный мир иммануила кантагде мы честны и зря прелюбо не творимпробраться по черте магнитного приборагде солнце совести всегда горит слепятам с подлинным верна вся правда и природаа жизнь простая вещь к себе и от себяДИАЛОГ ХРИСТА И ГРЕШНОЙ ДУШИ
mementote peccatores…
ХРИСТОС
что душа человека стоишь у врат раязнать тебя тело отправило умираясладок плод праведной жизни в канун кончинытолько злодею для восторга нет причинывек твой никак не тайна все учтено в сметерассказывай душа как ты жила на свететочно ли ты из тех кому спасенья ищемжарко ли молилась подавала ли нищимпочитала ли родных храмы и престолыдостойно ли блюла заповеди христовывижу чело твое омрачается гневомотринь хоть в судный час гордыню перед небоммилостив отец мой к падшим кто смирен духомобратись внутрь очами пронзи сердце слухомответь господу твоему зачем грешилаДУША
поступала и жила как сама решилаесли твой закон зуб за зуб око за окозначит зря старались ренессанс и бароккокак могла пересекла вброд юдоль икотыспросить напоследок господи или кто тыты ли это просил милости а не жертвытак не суди меня по скрижалям из жестиэтот рай могу принять в дар но не в наградуили кричи приказ ангельскому отрядунизвергнуть меня вместе со свиньями в безднупропиши тьму кромешную где я исчезнупоскольку не верю в реальность нашей встречивсе равно я не сущность а фигура речискулить peccavi domine и все такоепредоставь прислуге меня оставь в покоеХРИСТОС
кто ты душа чтобы роптать отца ругаяон автор всего добра а ты персть нагаясмертным за их вину отнимут глаз и рукуа отец сына послал на крестную мукуза все чужие вины что будут и былиза жизни какие вам не дороже пыливсе мирозданье с тех пор в струпьях этой кровии не бог вам а вы выбираете роликто погряз в гордыне и прощенье отринултот меня на кресте в палестине покинулправда из мира пропадает понемногутеперь здесь не зуб за зуб а за ноготь ногудостойно ли грешить и искать вины вышеоглянитесь вокруг не бог вам враг но вы жекайся душа пока тело не труп под крышкойДУША
да читала у этих со львом или книжкойчто был де распят и воскрес на третьи суткитолько зачем ты теперь из жертвы да в судьиподписывать ордер стигматными рукамибыть без греха чтобы в грешников бросать камниесли бог то мог прощать без креста задаромне под силу быть врачом будь хоть санитароми если эти книжки так необходимыты сказал там не судите да не судимынынче в конце дней на их стремительном склонея позволю себе поймать тебя на словепусть в аду на кресте с двумя другими вместеприбьют меня во искупленье божьей местинавеки с надписью чтобы буквы виднысуд отменяется ни на ком нет вины«на барабане и трубе…»
на барабане и трубеигрок в огромном матчекак сталь светла река в рукегорите горы ярчетам дым мембранами звеняоткуда жди подмогикак тверже жить и ты землявся колесом под ногидорогой рожь пусть компас вспятьслить горний гром в коробкус восьмой строки работа спатьколени к подбородкукто волк от штормовых широтраз во весь рот замазкарека ужасная в животиз жарких жерл дамаскаумри в сиреневой красепотом коты и кония тот кто человек как всено извлечен из кожирожусь наружу из метрочтоб детство не дремалодля вас еще почти никтоно для себя немалоуж если жить а вам порапрямее нерв и венав женеве спрятаны праваорла и человекапрочь из-под кожи наготумир где вещам невмоготулюдей коротких трататы зажигающий огнипока в горах гремят ониорла над временем хрании рыбака и брата«стрекозам сезон то ли ягодный сбор…»
стрекозам сезон то ли ягодный сборпространство под крыльями крепчев долины вода снаряжается с горс востока кочевьями вечерлениво петляя узорами тьмыподумать что птицы но вдруг это мывнизу невещественный шелест телегперуном точней чем вотаномтам вящий на конском кадавре олеглев лосев с большим чемоданоммы вдоволь удоды пора брат поратуда где от бронзы дубеет полапокуда в воздушном потоке вздремнуподжав неудобную ногувозьми аполлон из колчана стрелуи в глаз перелетному богумне голос восторга и очи совыгде смерклось а в сумерки все мы своивот облачный с черных обочин табунгде небо горами обутоаж кажется если в ком жизнь наобумты все же гандлевский кому-тоза временем вовремя быстрый поспелкто страсть комсомолки в парадной воспелк бессмертию каждый стремится кощейяйцо снесено на вершинено много кручин и потертых вещейа смерть подобает мужчиненадежда что просто запомнит водакто птицей над ней пролетал иногда«вся жара только жанр выбирать устала…»
вся жара только жанр выбирать усталадаже после принятых трех на грудьпотому что нет в голове суставамне ума в эту сторону не нагнутьсколько раз по затылку ни хрясь сиренойсловно ходики годики врозь глазараз откроется дверца там аз смиренныйрот навыворот разума ни азасмысл сложения слов оттого что вычетчестно пение жил обнажит пилачисто еж в ежевике жужжит и кычетвесь еловый собой по бокам пихтапетушком с обложки кукушкой в шторыоттяни отвес на шестьсот шаговвсе колесики всклень по четвертой что личтоб не выпал маятник из штанов«зима струилась вязко как сметана…»
зима струилась вязко как сметанагде кое-что на гулком этажея сторожил а ты была светланаили марина может быть ужев очакове где ты жила положимпрорабу или отчиму женойя всю судьбу приоткрывал прохожиммою с твоей наташа боже мойв ладонях небо стыло и немелобез выдоха наружу но внутривход в гастроном там слово рубль имелостаринный смысл и означало трикогда я кербер первому авернукурировал свой вверенный объектв очакове неверную царевнуласкал прораб и требовал обедповелевал а я пока разлукана улице из солнца и стеклатвой иероглиф выдыхал без звукамари тама ната но вся светлав бреду сображникам по равнодушьюгде радость без тринадцати ценаизображая как на шелке тушьюлюбви пленительные именая не солгу как в те снега когда-тосквозь всю необъяснимую странуты повела меня на цвет гранатана вкус его и с чем подать к столуно скоро старость обесточит памятьобратный мост не выстроить из строкдай разлюбить тебя так проще падатьнам с дерева когда настанет срок«шелк этих яблонь нашествие этих вишен…»
шелк этих яблонь нашествие этих вишенкак мы живем на миру как шумно дышимсеверный свет серебрист тиражами в лужедаже не мы никакие но жадно вчужедрожью наморщено сердце в молочной кожепо двое по одному но и реже тожекаждый наплачется всласть если нежно раненмежду разлукой и невозможным раемредко жалели раньше какие сталибога бы всем да нельзя остаемся самиНЕМО В МОРЕ
четвертая тьма вертикальна откуда ни плюньв том тензоре где сопрягаются имя и местоон бороду бреет и в зеркале брезжит как луньа что за животное лунь почему неизвестноон медленно шлем от скафандра со шкафа беретпоследняя поросль вся в пламени эльма на скальпеи быстро куда-нибудь вглубь и впередбочком в батискафекто твердо в борьбе искуситель безбрежных науктакому не дрогнет космический ракопаукни червь жукожабрый в неведомых сущий глубинахон мужество держит в надежде и лица любимыхуклончиво машет и мало для смерти вредачетвертая тьма постепенно как гриб из ведрамолчит из глазниц чем подругу на гребнях качаланам выбора нет что вселенная только войнавот дверь отворилась и кто же смотрите вошлаон снова за шлем и стремительно меч из колчанакак мокро в природе а впрочем вода неправаты честный родитель и вправе надеяться лучшечем дальше в колумбы тем пристальней тень от горбанад кем треугольней лицо в набегающей тучетам гроб лукоморский куда ты стояла стройнахвостатых менад в синеве исступленные танцыполсупа в тарелке и тьма пузырями со дначетвертая если не кто-то в уме обсчиталсяживей же душа подобрав жестяные штаныночной батискаф шелестит цепенея от рыбывот мелкие трелью по нашей обшивке шагитак стыдно бояться но древние двери открытыисчадие алчет все туже сжимает кругикак немо в гортани под писк комариной пургихвалы или сплетенон гибнет и вот уже съеден«вдвоем в пути по редколесью…»
вдвоем в пути по редколесьюон мне рассказывал спервачто спел вселенную как песнюно не записывал словане заменить где вышло хужено в целом стоила трудаи я подумал почему жене слышно музыки тогдапотом до горизонта лугомкогда в росе растаял лесуже не то чтобы друг с другомкоторый медленно исчезя шел один и понял скорочто лучше спеть ее с концагде слабо с музыкой а словоне выговариваетсяона уже почти молчалав чугунном черепе небеся ре попробовал сначалатри четверти и фа диезхоть с речью чудилась неравнойвойна и дикция беднаслова пропитаны неправдойвначале музыка былакак время выпрямить немоесрастив беззвучные местаздесь лучше дерево в минорев хвое звенящая звездав земле что под тобой хромалаотчизна хлеба и винаслова посланники обмананам только музыка верначей голос вечен и простуженпусть дремлют дерево и медьнам тот кто был уже не нуженего никто не должен петь«чумели яблочные полустанки…»
чумели яблочные полустанкиимперия изнемогала в грязьпод насыпями ссыльные весталкиокучивали гравий матерясьмельчали козы в паузах поездкиплатаны гневно реяли в огнетрибун спросил силен ли я по-гетскии я признался что уже вполнекогда настанет страх и время острымсозвездиям пересмотреть годамне подадут к порогу mare nostrumо θαλασσα черна твоя водаскупа на север смерть второго сортакуда белеют призраки березпусть горькое оно до горизонтано за него недорог перевозздесь смерть как жизнь и сон об этих сестрахпрочь прошлое как в обморок проемвсей памяти что юлию на рострахна все четыре ставили втроемдавайте издали прощаться летомсдавать в казну пожитки в узелкечем проще жизнь тем вся она об этомэлегия на гетском языкееще вина и выпьем за отвагуобычай учрежденный для мужчинвброд через ахеронт на стикс в атакуно есть любовь я лишь любви училдороже жреческих жезлов и грамотпора домой живым земля теснавсей мудрости здесь amo amas amatлюби легко так я любил всегда«чудо грифельная черта…»
чудо грифельная чертаполучилась ловчей чем тапроизводной по ртутным дырамгде квадригой греметь гнедымчтобы черное небо дыбомизрыгало фрактальный дымчуть предобморочней чем тына другом берегу чертыугадал за нее ступаягде увечная ночь без дняесли в оба теперь слепаято вначале кривой былагрянь рубин до крови в коронесквозь руины ноздрей и глазлучше с детства жить покорочечтоб хватило на каждый разгром по брустверам и куртинамкони по небу без уздывсе осколки на склад пунктироммуравьиный эскорт в кустыздесь отчизна и чувства прочьбесконечное небо ночьпровода где светила вислихмырь с фонариком в проходнойкак вас нет напоследок мыслия вам верил всем до однойДИАЛОГ СУДЬБЫ И ЛЮБВИ
СУДЬБА
смотри куда он след себе проелизвилистей чем древоточец древнийкак в микросхеме серебро на кремнийно электроды впаяны в пробелпока не выцвел весен быстрый ситеци осеням дыханье не свелоон слепо верил в истинность всегочему участник был и очевидецгде строил дом и дерево сажало чем загробно меж родными спорыи сына бесполезного рожалт. е. не он но мертвые бесполывсе решено и ничему не статьдругим на свете вопреки стараньюне развернуть тетраэдр пятой граньюа дважды два не разумножить вспятькак мухи набело в замерзшем воскена чипах отпечалены мирыбез выбора и червь на терменвоксеуже завел шопена в mp3ЛЮБОВЬ
взгляни сестра как незаметный клинтвою скалу раскалывает в ливеньон существует потому что былгде кровь распластана лучами линийсложив живые участи в мешоки в полночь прочь украдкой конокрадаты совершила правды на вершокно без любви нам правда не наградас той стороны откуда солнце гостьАвторизация