И псы, обычно злющие,
На спину тут же валятся,
Подставив пузо мягкое,
И даже мужики,
Кто из дому выскакивал,
Почувствовав неладное,
Или женою посланный
Добро своё спасать,
То падал как подкошенный.
Змея ногой потрогает
И переступит весело:
«Не спится? Надо спать!»
Однажды смелых семеро,
Кто с ружьями, кто с вилами,
Облаву ей устроили:
Теперь ты не уйдёшь!
Но ведь она, проклятая,
Их издали почуяла,
Вороной перекинулась.
Колдунья – что возьмёшь.
Ещё в гадюку чёрную
Преображалась запросто –
Средь бела дня удобнее
Малозаметной быть.
Подсматривать, подслушивать,
О чём судачат кумушки,
И тем, кто слал проклятия,
Больнее отомстить.
Глядишь – там мор у кроликов,
Там вишня вся осыпалась,
Там огород повытоптан,
Как будто слон прошёл,
Вода в колодце горькая,
Коровушка не доится,
В постель ребёнок писает,
И муж к другой ушёл.
Петровна, баба хитрая,
Была не лыком шитая
И вечером с молитвою
Весь обходила дом.
Свечой церковной истово
Крестила дверь и брызгала
Курятник, двор и Тузика
Святой водой притом.
Гадюка подколодная
Петровну ненавидела
И обходила женщину
Десятой стороной,
Ведь все заклятья без толку,
Сто раз у дома в бешенстве
