Право жить

Часть первая. Призвание побеждать.

Прошло гораздо больше времени, чем то, что отмерил мой друг на молчание, когда однажды доверил мне эту тёмную и достаточно остросюжетную историю. Реальные опасения за свою жизнь, а также за жизнь близких ему людей вынуждали его быть более чем осторожным и не распространяться обо всём произошедшем ближайшие годы.

Глава 1

Россия, начало девяностых. Смутное время глобальных перемен, всеобщей неразберихи, разрухи и хаоса.

Совещание в кабинете шефа одной некогда всемогущей силовой конторы, длившееся уже больше запланированного времени, похоже, входило в свою завершающую фазу.

Впервые за долгие годы службы генерал Яровой реально не знал, что сказать сегодня своим подчинённым в заключении. Может, умышленно, а может, просто по недопониманию момента, но руководимую им государственную структуру всё последнее время открыто гнобили, раз, за разом требуя от неё конкретных результатов деятельности, и в то же самое время жёстко били по рукам, мотивируя это новым мышлением, демократизацией общества и прочей-прочей подобной хренью.

Ни под каким видом не принимая этот туманящий мозги бред, Яровой как никто другой понимал, что страна, служению которой он честно отдал ровно две трети своей жизни, сейчас серьёзно больна. Как минимум десяток извечных болезней общества, попав в благоприятную среду, тут же массово пустили свои цепкие корни в самую глубь земли российской и теперь, жадно вытягивали из неё силы, упрямо таща великую державу к обнищанию, распаду и неизбежной гибели. Остановить или хоть как-то существенно повлиять на сей губительный процесс, было конечно не под силу хозяину сего кабинета, да, пожалуй, уже и поздно. Но просто так сдавать позиции генерал не собирался точно: в резерве у него хранился ряд личных наработок, которые он уже давно вынашивал. Отлично понимая, что вернуть отчизну к былому величию ему не по зубам, шеф конторы, тем не менее, был глубоко убеждён: облегчить мучительную агонию державы, было сейчас делом его чести.

В очередной раз, окинув тяжёлым взглядом серьёзные лица своих подчинённых, Яровой, словно рентгеном, прожёг каждого из присутствующих, после чего вновь, в ещё более мрачных думах, вернулся к своим плотно сжатым в кулаки рукам.

– Почему не я? – в очередной раз мысленно спрашивал он себя. – Кто-то ведь должен взять на себя некую миссию врача, а точнее хирурга военно-полевого госпиталя, твёрдая рука которого с помощью скальпеля и щипцов извлекает из раненого тела пули, осколки и всякую гнойную хрень, зачастую, в силу обстоятельств, пренебрегая общепринятыми нормами гигиены.

В то же время шеф конторы отлично понимал, что без надёжных, преданных ему людей браться за это дело, даже с его богатым опытом и связями, было не только бессмысленно, но и очень опасно. Ему нужна была команда, пусть небольшая, но достаточно сильная, состоящая из настоящих профессионалов своего дела, способная решать самые трудные и неординарные задачи, не исключая физическое устранение тех, до кого не могла дотянуться рука закона.

Одним из основных требований, продиктованных ему жизнью, была железная конспирация – а значит, как минимум весь будущий контингент не должен быть ранее засвечен в какой-либо базе силовых структур страны, что грозило всему делу скорым и сокрушительным провалом. Но где найти таких людей, да ещё в достаточно сжатые сроки? Именно этот вопрос был для него сейчас одним из самых приоритетных.

Погруженный в свои думы генерал ещё раз окинул неторопливым взглядом своих сотрудников, явно не понимающих причины столь затянувшейся паузы и неожиданно для всех объявил:

– На сегодня все свободны, за исключением Волкова.

Полковник Волков был одним из тех, кому можно было довериться на все сто процентов. За годы совместной работы Яровой не раз убеждался в его железной преданности, неординарном мышлении и умении держать удар. Месяцем раньше в неформальной беседе генерал отметил для себя неподдельный интерес своего подчинённого к его осторожному намёку на создание им, именно такого спецподразделения.

Как только закрылась дверь за последним из покидающих кабинет, шеф конторы, демонстрируя полную доверительность предстоящего разговора, медленно поднялся со своего места и сел на стул рядом с полковником.

– Хочу тебя спросить, Александр Борисович, как ты отнёсся к нашему недавнему разговору. Думаю, у тебя было достаточно времени, чтобы как-то его обмозговать.

– Я в команде, – ответил Волков ровным голосом, выдержав короткую, но весьма выразительную паузу. – Но как вы понимаете, товарищ генерал, в предложенном вами проекте есть много сырых, не совсем отшлифованных деталей, и как себя в дальнейшем поведёт запущенный нами механизм, можно пока только гадать. Хотя, если придерживаться принципа, что в драку надо сначала ввязаться, а уже там по ситуации, процесс этот можно запускать не откладывая.

– Добро, – кивнул головой хозяин кабинета, заметно сбрасывая внутреннее напряжение. – Тогда, давай, по существу. Как мне кажется, самым сложным для нас этапом будет подбор людских кадров, вот по этому, мы начнём наш разговор именно с этого.

– Полностью с вами согласен, – мгновенно отреагировал полковник. – Однако если учесть те жёсткие требования, которые вы Сергей Иванович выдвигаете к будущему подконтрольному нам контингенту, и довольно сжатые временные сроки, дело это будет очень даже непростым. Ведь как ни поверни, но подобрать нужного человека и вывести его на должный уровень, а тем более целую группу, – дело проблематичное, хотя и решаемое.

– Нам, Борисыч, по-другому просто нельзя. Слишком много поставлено на карту. Да и время дорого как никогда. Вот почему я готов рассмотреть твои даже самые неординарные предложения, чем ты меня уже не раз удивлял.

– В таком случае давайте сразу к делу, – практически без паузы начал выдвигать свои наработки Волков.

– Вы, товарищ генерал, наверно, слышали, как в старину на кораблях избавлялись от крыс. Если нет, рассказываю:

– Матросы во время плавания отлавливали примерно дюжину серых грызунов, затем кидали их в бочку и, оставив лишь небольшое отверстие для воздуха, наглухо заколачивали её крышкой. После чего команда намеренно забывала про крыс, примерно на пару недель. Этого времени вполне хватало, чтобы в бочке оставалась в живых только одна из пойманных бестий. И это была самая сильная, самая хитрая и самая беспощадная тварь. День, когда её выпускали на волю, был чёрным для всех её серых собратьев, что обитали в трюмах корабля. Именно с этого часа крысиный каннибал начинал методично отлавливать и пожирать всех себе подобных грызунов.

Полковник вдруг как-то разом осёкся, и надо отметить – было от чего. Лицо шефа, находившегося в непосредственной близости, заметно побагровело и напряглось. Казалось, ещё мгновение – и тяжеленный кулак генерала молотом обрушится на окаянную голову подчинённого.

– Да ты в своём уме, Волков? Или, может, у тебя крышу снесло, как у некоторых наших реформаторов? Так я её тебе в раз на место поставлю, – откровенно зло прорычал генерал, приподнимаясь со стула. – Я для чего к тебе обратился, чтобы ты мне чушь всякую в уши дул про мореплавателей и их крыс?

– Извините, товарищ генерал, но вы меня недопоняли, – ледяным голосом поспешил остудить шефа Волков. – Я бы очень хотел попросить вас выслушать меня до конца, а выводы делать чуть позже.

– Добро, полковник, – после выразительной паузы, уже более миролюбиво, пробасил Яровой. – Можешь продолжать, но учти: всё должно быть в пределах разумного – в каких именно пределах генерал уточнять не стал. Взяв себя в руки, он не спеша вернул своё тело в прежнее положение, всем своим видом показывая, что готов слушать подчинённого дальше.

– Ни о какой бочке, Сергей Иванович, речь естественно не идёт, а тем более о кораблях, – продолжил Волков. – Всё это нам заменит один из отдалённых и малопосещаемых островов Финского залива или Ладожского озера. Именно туда глубокой осенью я предлагаю отправить группу подобранных нами людей для естественного, так сказать, отбора. Ни продуктов, ни оружия, ни тем более тёплой одежды им предоставлено не будет. Как поведёт себя каждый из группы в экстремальной ситуации, каким образом будет отстаивать своё право на жизнь, мы узнаем от нашего внедрённого в группу осведомителя. Через месяц мы посетим тот остров и сделаем соответствующие выводы, а дальше уже по ситуации.

– Да они же с голодухи рвать друг друга станут, – взорвался было в очередной раз генерал, но, поймав холодный пронзительный взгляд своего подчинённого, разом осёкся и лишь как-то неопределённо махнул рукой.

Внимательно оценив реакцию шефа на сказанное, полковник уже более уверенным голосом продолжил свою речь.

– На следующем этапе подготовки мы выделим одного, максимум двух из всех оставшихся на плаву людей и отправим их к лучшим нашим военспецам. И как я полагаю, уже через месяц он или они вполне выйдут на должный нам уровень.

Высказав своё предложение, полковник замолчал и стал терпеливо ждать ответную реакцию шефа. Генерал, отлично понимая, что означала проскочившая в разговоре фраза «остаться на плаву», усилием воли загнав в дальний угол мысли о законе, морали, совести, ещё какое-то время что-то сосредоточенно обдумывал, одновременно меряя тяжёлой походкой пространство своего кабинета. Наконец он приблизился вплотную к Волкову, и вкрадчиво, глядя ему прямо в глаза, произнёс:

– Не знаю, как ты все это сумеешь организовать, но личные подписи каждого о своём добровольном согласии на эту командировку, чтобы у меня были. Сроку тебе месяц.

Глава 2

Ровно тридцать дней спустя, на обитый зелёным сукном стол шефа конторы мягко легли девять тощих серых папок под печатным казённым ярлыком «Дело №…».

Принёсший их человек выглядел крайне усталым. Не дожидаясь приглашения, он тяжело опустился на стул и красными от постоянного недосыпания глазами стал наблюдать за Яровым.

Тот в свойственной ему манере, с явно деланым равнодушием, положил перед собой сразу три верхние папки и стал по очереди их открывать, одновременно рассматривая фотографии крепких парней в военно-полевой форме.

– Капитан Синцов, старшина Дмитриев, старший сержант Смирнов, – растянуто прочитал он вслух, после чего вновь вернулся к изучению снимков.

Волков, стараясь ускорить время заочного знакомства, поднялся со стула и вплотную приблизился к генералу.

– Все трое десантники, прошли Афганистан, отличные рукопашники, имеют боевые награды, в настоящее время в запасе. Днём подрабатывают, где придётся, а вечером обязательно идут в спортзал. Там учат пацанов всему, что сами хорошо умеют делать. Все трое холостые, подписи о добровольной командировке имеются.

Яровой, едва дослушав подчинённого, крепко по-русски выругался:

– И ты, полковник, собрался таких орлов закатать в свою долбаную бочку?

– Товарищ генерал, у этих троих шанс остаться в нашем проекте в разы выше, чем у остальных. Как – никак за ними серьёзная боевая подготовка плюс крепкое армейское братство.

– Ладно, – нервно отмахнулся Яровой. – Давай следующих.

В трёх средних папках оказался контингент из так называемых братков, и именно по этой причине генерал предпочёл вслух озвучить только клички каждого из троицы.

– Слон, Бешеный, Лысый. Отличная компания, ничего не скажешь. Кстати, рожи у них очень даже соответствуют погонялам, ну точно как в кино.

Видя, как шеф брезгливо закрывает папки, даже не прочитав ни одной строки, полковник поспешил пояснить:

– Это не какое-то рядовое бычье. Парни за свои физические и умственные способности имеют значительный вес в крупнейших питерских группировках. У двоих есть даже дипломы о высшем образовании. Лысый и Бешеный ещё не так давно были финалистами и победителями многих боксёрских турниров, а Слон без пяти минут мастер спорта по тяжёлой атлетике.

– Ладно, хрен с ними, – отмахнулся Яровой, раскладывая перед собой последнюю партию серых картонок с личными делами оставшихся претендентов на отбор. – Без них в городе чуть спокойнее станет, а это уже дело стоящее.

Но и эти три папки настроение генералу точно не добавили, можно даже смело заметить, наоборот.

– Это как понимать, полковник? – зло пробасил Яровой, разглядывая казённые, в двух проекциях фотографии молодых людей. – Какого хрена тебя в тюрьму понесло? Тебе уже на воле людей не хватает? Зачем нам нужны эти уголовники?

– Сергей Иванович, поверьте, в тюрьмах не только конченая мразь чалится. Там можно встретить настоящий кладезь талантов и неординарных личностей. К тому же, их легче, чем других, было уговорить подписаться под нашей командировкой. Да вы же сами требуете нестандартные решения. Вот, обратите внимание: Потапов М. М. под кличкой Медведь. Человек необыкновенной физической силы и духа. Мастер спорта по греко-римской борьбе. Заслужил он это звание, между прочим, ещё в восемнадцать лет. Первый срок свой получил чисто по дурости. Можно даже сказать – пострадал за правду. У него уже повестка в кармане армейская лежала, когда на улице его намеренно зацепили четверо подвыпивших отморозков. Подбежавшие дружинники, не разобравшись в ситуации, взялись с ходу крутить Потапову руки. Тот, ясное дело, возмутился, ну и навалял всем, кто под руку ему тогда подвернулся. За три проведённые на зоне года парень по-настоящему заматерел и обзавёлся крепкими и довольно мутными связями с людьми из уголовного мира, которые в конечном итоге и вывели парня на кривую жизненную тропу. Сразу после окончания срока заключения Потапова подтянул к себе известный в определённых кругах человек по кличке Тёмный. Не без содействия последнего Потапов заработал свой второй срок. Орудуя лишь одной фомкой, он вскрыл ночью железную дверь в загородном доме одного из зажравшихся барыг и, выломал из стены почти стокилограммовый сейф. Правда, ушёл парень с ним не далеко, а именно в находившуюся по соседству лесополосу, где его удачно вскрыл. На этом деле Потапов и сгорел, по молодости недооценив способностей розыскных собак. В данный момент Медведь дожидается этапа в небезызвестных вам Крестах, за банальную драку в ресторане.

– Короче, Робин Гуд, да и только, – съязвил Яровой, заметно смягчая железные ноты голоса.

– Ладно, давай, кто там у тебя следующий.

– Жуков Виктор…дважды судим за различные махинации и аферы, до настоящего времени находился на свободе именно благодаря своему неординарному мышлению, или, проще сказать, своей змеиной изворотливости. Каждый раз он освобождался из зала суда за недоказанностью вины. Жук также отличный спортсмен, самбист и боксёр с десятилетним стажем. На нары попал по нашумевшему делу о подложных инкассаторах.

– Помню такое, по сводкам проходило, – кивнул головой Яровой. – В таком бардаке, что вокруг творится, вполне можно прокатить ещё и не такую дикую хрень. Сработали парни, конечно, складно, а вот сгорели глупо.

После очередной короткой паузы, явно теряя интерес к арестанту, шеф конторы немного нервно проворчал. – Ладно, полковник, с этим тоже всё ясно, давай сюда последнего и не забудь рассказать мне, как ты всю эту шоблу-кодлу уговорил подписаться под своей тёмной затеей.

– Извините, товарищ генерал, но хочу уточнить одну деталь, – ничуть не смущаясь сурового голоса начальства, возразил Волков. – Затея эта, есть наше общее детище, а людей я отрабатывал каждого персонально, с учётом их наиболее болевых точек. К примеру, сидельцам было обещано вольное поселение взамен режимной зоны, плюс скидка половины присуждённого им срока наказания. Военных заинтересовала интересная в перспективе, хорошо оплачиваемая работа, ведомственное жилье и продвижение по службе. С оставшимся контингентом было сложнее. С квартирами и деньгами у них был полный порядок, так что пришлось подключать братьев-ментов, с их подставами и прочими годами наработанными методами воздействия.

– А не проще тебе было только военных набрать? – не отрывая глаз от последней фотографии, поинтересовался Яровой.

– Безусловно, проще, Сергей Иванович. Но чем серьёзней и разношёрстней будет вся эта публика, тем непримиримей, динамичней и злей будет борьба за выживание – ведь только так мы сможем определиться с каждым из них.

Генерал тем временем, похоже, пропуская все последние слова подчинённого, мимо ушей, буквально вцепился взглядом в снимок, который был аккуратно вклеен в последней из девяти лежащих перед ним папок.

Мужественное лицо молодого человека с ярко славянской внешностью и холодным волевым взглядом явно чем-то его заинтересовало. Обычно именно про таких людей говорят, что их легче убить, чем сломать. Будучи хорошим физиономистом, Яровой буквально с ходу уловил большой потенциал парня, вот почему именно ему он уделил большую часть своего времени.

Полковник, быстро уловив настроение шефа, заметно воспрянул духом и решил тут же подогреть его на скупую похвалу.

– Валов Александр. В народе чаще кличут Коновалом. По моим проверенным сведениям, парень – отличный спортсмен, боксёр. Обладает просто феноменальным по силе ударом кулака. С восемнадцати лет Валов – неизменный участник подпольных боев без правил, и не было случая, чтобы он кому-нибудь проиграл. А вот всех его соперников буквально выносили с ринга. Есть у него и некоторый опыт выживания в тайге и (что немаловажно) два года армии. Судимость первая.

– За какие подвиги? – не отводя глаз от снимка, поинтересовался шеф конторы.

– Да за те же, что и у Жукова. Подельники они.

–Ты, Волков, наверно, плохо слушал меня, – взорвался вдруг генерал, одновременно отбрасывая последнюю папку в дальний угол стола. – Я ведь предупреждал: все эти люди не должны были пересекаться в жизни, по каким – либо делам.

– Сергей Иванович, – попытался выправить ситуацию полковник, – парень этот очень даже перспективный.

– Все, тема закрыта, – резко одёрнул подчинённого генерал. – Ты мне лучше скажи, полковник: у тебя есть гарантии, что те, кто пройдёт этот твой тест на выживание, станет впоследствии работать на нас.

– Всё будет как надо, – угрюмо ответил тот. – Помимо всего сказанного все выжившие, вольно или нет, окажутся повязаны кровью, что грозит им реальной вышкой.

Проводив полковника глазами до двери, Яровой небрежно сложил папки в ровную стопу и направился к сейфу. И только отброшенное им девятое дело, намеренно забытое Волковым, казалось, смиренно ожидало своей незавидной участи.

Редко менявший своё решение генерал на этот раз почему-то не спешил отправлять папку на утилизацию. Тяжело опустившись на стул, он вяло подтянул её к себе, после чего, выдержав короткую паузу, вновь раскрыл.

– Валов Александр Михайлович. Тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения. Прозвище Коновал, – вслух прочитал Яровой, после чего вновь принялся внимательно изучать фотографию молодого человека. Глубоко затягиваясь сигаретным дымком, он ещё с минуту напряжённо что-то обдумывал, после чего решительно поднялся на ноги и закрыв папку направился с ней к сейфу.

– Извини, парень, – сухо произнёс генерал. – Но ты сам сделал свой выбор, когда однажды решил, что законы пишут для того, чтобы их нарушали.

Глава 3

Июль. День только начался, а на градуснике уже тридцать. Для влажного питерского климата это много, а для меня, коренного жителя Крайнего Севера, это и вовсе верхний предел.

Несущийся по громадному городу нескончаемый поток машин с опущенными до упора стёклами, казалось, объединила только одна общая цель: поскорей убраться прочь с раскалённых каменных улиц, и лучше всего, куда-нибудь в прохладу хвойного леса, поближе к живительной влаге водоёмов.

Ну, а я, наоборот, просто с каким-то маниакальным упорством продолжаю двигаться с окраины, точно в центральную часть города.

Древний, дёргающийся как нервно больной человек, троллейбус, что должен был доставить меня к месту назначения, словно издеваясь над своими измученными духотой пассажирами, уже в который раз резко затормозил и безжизненно замер в окружении десятков машин.

Немного по-хамски протиснувшись сквозь потные людские тела к открытому окну, я с удовольствием делаю несколько глотков горячего воздуха улицы и попутно интересуюсь причиной очередной внезапной остановки. И если брать за ориентир специфическую брань, что достаточно хорошо доносилась с проезжей части улицы, причём где-то совсем рядом, можно было не сомневаться, что мы застряли здесь чисто по вине какого-то ДТП. Что вскоре и подтвердилось.

Белая красавица «Волга», вероятно, подрезав «девятку», получила не очень большую, но довольно заметную вмятину в левой задней двери и теперь под острым углом перекрыла значительную часть нашей стороны дороги.

Пытаясь понять, насколько долго мы здесь зависли, я естественно проявил повышенный интерес ко всему происходящему за окном.

Ну, а там накал страстей стремительно набирал обороты. Особенно усердствовал в этом хозяин помятой «Волги», мужчина достаточно крупный, с ярко выраженными чертами коренного южанина. Чувствуя за спиной поддержку в виде двух крепких земляков, он, с жутким акцентом матерясь и угрожая расправой, все откровеннее и злее наседал на владельца темно-изумрудной «Лады», под которую сам неаккуратно подставился.

Его оппонент, русоволосый, спортивного вида молодой человек лет двадцати пяти, одетый в слегка потёртые джинсы и чёрную майку –борцовку, наоборот, вёл себя подчёркнуто спокойно. Молча взирая на всё происходящее, он, похоже с интересом ждал дальнейшего развития событий, при этом вальяжно опираясь мускулистой рукой на крыло своей, немного пострадавшей машины.

Казалось, ещё совсем немного – и у парня реально могут нарисоваться довольно серьёзные проблемы с лицом, поскольку агрессивно настроенный южанин, будучи на голову выше его и весивший как минимум на полцентнера больше, уже находился на самом пике точки закипания.

Но как зачастую бывает, внешность человека оказалась довольно обманчива. Именно в тот самый момент, когда здоровяк вскинул для удара огромный волосатый кулак, правая рука хозяина девятки, стремительно сорвалась с крыла машины и молнией врезалась ему в объёмное, заметно выдающееся вперёд брюхо.

Как мне тогда показалось, та, почти по локоть увязла в нём, произведя поистине впечатляющий эффект для всех, кто в этот момент мог наблюдать за происходящим. Исключением стал, пожалуй, только сам парень в борцовке. Он не спеша вернул себе прежнюю вальяжную позу и стал спокойно взирать на то, как хозяин помятой «Волги», рухнув всей своей массой на горячий асфальт, тщетно пытался поймать разинутым ртом воздух, который вдруг стал каким-то трудно уловимым и вязким.

Его некогда активная группа поддержки, разом потеряв былую уверенность и явно не горя желанием проверить на себе прочность чужого кулака, отойдя от секундного шока, резво бросилась грузить объёмное тело приятеля в машину, после чего поспешно ретировалась. Вслед за ними тронулась в путь и вся скопившаяся за время конфликта разномастная машинная братия.

Примерно через десять минут езды, всё ещё находясь под впечатлением от увиденного, я с облегчением покинул этот неимоверно уставший от долгой и беспокойной жизни троллейбус и внимательно огляделся.

Специфический запах птичьего рынка, почти сразу ударивший в ноздри, довольно доходчиво подтвердил мне, что прибыл я к пункту назначения точно. А занесло сюда гостя города, в самый разгар летнего сезона, только данное детям обещание купить им собаку – и не какую-либо, а настоящего американского стаффордширского терьера. Собаку по тем временам редкую, дорогую и по-настоящему бойцовскую.

В начале девяностых найти хорошего, чистокровного щенка в нашем провинциальном городе, было практически невозможно. Вот почему я был срочно откомандирован семьёй в Питер, в нашу красавицу северную столицу.

Покупать собаку на базаре я естественно не собирался, просто здесь была реальная возможность выйти на нужных заводчиков, а там, как говорится, были бы деньги.

Потолкавшись с полчаса по рынку, весьма удачно завожу знакомства с довольно тёмной молодой парой, активно торговавшей разномастной щенячьей братией. Разговорить их было делом несложным, да и стоило мне это пустяк: всего лишь две сигареты да твёрдое заверения купить у них, не далее как завтра одного или даже двух милых пёсиков, что отчаянно скреблись и поскуливали в большой картонной коробке.

После того, как я выяснил место проведения собачьих поединков, что беспроигрышно гарантировало знакомство с настоящими заводчиками бойцовских пород, мне оставалось лишь поймать такси и постараться не опоздать к месту сборища любителей специфических развлечений. Но сегодня, как назло, бомбилы, словно не замечали моих нервных телодвижений и размахивания денежной купюрой. А времени между тем было в обрез, потому как бои проводились только по воскресеньям и только в первой половине дня.