Потом мы говорили. О чем, не знаю, но минуты пролетели быстро. Час. Другой. Болтали о всякой ерунде, не сбавляя оборотов. «Погоди, забыл тебе сказать о…», – перебивал я Настю. Затем она что-то твердила о важных вещах. Да, да, это необходимые слова, которые должны были мы произнести еще много лет назад.
Но Настя ушла. Не вечно же ее держать.
Я вернулся в палату. Решил продолжить историю о Володьке. Взял записи. Шариковая ручка выскользнула из раскрытой тетради и укатилась под тумбочку. Я заглянул под нее. Ножки короткие – ладонь не просунуть. Линейку бы сейчас, но под рукой ничего подходящего не оказалось. Я сдвинул с большим усилием тумбочку, достал ручку, и в этот момент словно молотом ударили в висок. Резкая боль пронзила голову. Разошлись перед глазами красные круги. Грудь обожгло. Я сел на койку и закрыл глаза. Затем лег, погрузившись в странный сон. Боли не было. Только непонятное видение: чьи-то размытые лица, возникнув из черноты, исчезали и появлялись. Голоса – нестройный хор. До моего сознания донеслись обрывки фраз: «Что произошло?», «Положите сюда», «Проверьте», «Ну как?», «Жив?» Грудь опять обожгло. Захотелось сделать глубокий вдох, но раскаленный воздух ворвался в ноздри, обжег и я открыл глаза.
Я стоял на улице. Пустой город. Гудение электрического освещения и никого вокруг. Ни единого человека. Расслышав приближающиеся шаги, я обернулся на звук. Из-за угла здания вышел чернокожий мужчина в белом костюме, ведущий на поводке далматинца. Человек остановился. Пес послушно сел рядом.
– Привет, Володька. Ну, ты разрешил дилемму?
– Я Кучнев Иван Дмитриевич, – удивившись, сказал я. – А в чем дилемма?
– Какая разница: Володька, Кучнев… Дилемма в даре, в твоей истории. Она должна быть завершена.
– Аид, ты же знаешь, что он выбрал. Жизнь друга в обмен на дар.
– Все верно. А теперь иди прямо и никуда не сворачивай.
И я зашагал вперед, обогнув, экстравагантную парочку.
– Кучнев! – услышал я голос за спиной, остановился и обернулся.
– Что?
Чернокожий мужчина указал свободной рукой на здание, находящее по другую сторону улицы. Удивительно, как я сразу не заприметил. Это была больница. Знакомый фасад, окна, горящие холодным светом.
– Знаю, Аид. Я умер. – И вновь двинулся своей дорогой.
Меня ждали поля асфоделей и тени умерших.
Ласточкин хвост
1
Просто захотелось до боли в сердце подышать любимыми запахами, ощутить отстраненность от мира, который примелькался. Запах страниц, недавно вышедших из типографий произведений – вот то, что приносит успокоение. Скользя взглядом вдоль полок книжного отдела, забываешь обо всем и не веришь тому, что живешь в этом городе, а не витаешь в зыбкой дымке вымысла.
Через пару минут я покинул торговый центр. Ровно в два часа пересек проспект. Ясно помню, что радиоточка на остановке объявила бесстрастным голосом: «Четырнадцать ноль-ноль в Москве».
Вскоре я стоял перед дверью. Копошась в сумке в поисках ключей, с любопытством осмотрел почтовый ящик. Он же пристально поглядел на меня белыми глазками. Письмо? Недолго думая, извлек на свет загадочный прямоугольник. Это был конверт без обратного адреса.
Зайдя в квартиру, я бросил его на тумбу в прихожей. Отправился на кухню, размышляя над тем, кто мог бы прислать конверт. Погруженный в мысли, я не ощутил вкуса пищи.
Время пульсировало. Оно то замирало, то вновь брало разбег. Я помнил лишь момент, когда почтовый ящик таинственно посмотрел на меня. Далее шел провал. И вот, сидя за письменным столом, уже держал конверт в левой руке, а ножницы – в правой. Разрезал бумагу. Внутри оказалась фотография. Старая. Черно-белая. Изображение нечеткое. Углы снимка погнуты. Видны легкие морщинки на бумаге. Людей на фото я не узнал. Их было двое. Молодые мужчина и женщина смотрят в камеру. Он – худощавый, темноволосый, с усами. Она – ниже его ростом, что-то южное и терпкое во внешности. Я еще раз всмотрелся. Нет, никогда не видел их раньше, но что-то знакомое почудилось.
Молодая пара снялась, похоже, в саду. Может, все-таки я знаю этот сад? Нет. И букет на руках у девушки лежал ласковым ребенком. Жаль, нельзя рассмотреть цветы. Они не совсем в фокусе. Но почему стало не по себе? Словно коснулся чужого воспоминания, но отклик родного отпечатался в сознании. Пугающая какофония ощущений нахлынула, и ничего нельзя разобрать. Чужая фотография. Чужой мир, но он взбаламутил чувства.
На обратной стороне снимка была надпись: «Нина и Сергей».
Я решил, что снимок пришел не по адресу. Хотя, стоп. Почему не по адресу? Перечитал надписи на конверте. Нет, все верно. Мой адрес. Я задумался. Возможно, тем, кто жили до нас здесь, и предназначался конверт? Могла возникнуть неразбериха, письмо задержалось – и снимок оказался в моих руках. Так? Нет, не клеилось. «Ладно, – успокоил я себя, – поделюсь с Ниной».
2
Мы сидели за кухонным столом. Я рассказал жене о странном конверте. Нина вначале не проявила интереса, но затем попросила показать его. Я принес конверт и снимок.
– Два совпадения, – произнесла она, рассмотрев их.
– Какие два? – удивился я.
– Ну, вот. Город, район, улица, дом и квартира – все сходится. А еще зовут их Нина и Сергей. Или ты не смотрел на обратной стороне?
Иногда со мной такое бывает. Переклинивает, и не вижу очевидного. Молодую пару на фотографии звали так же, как и нас.
– Это же не мы, но… – Тут я увидел все в другом свете. – Но они очень похожи на нас.
– Плохой снимок, поэтому трудно судить. Но уверена, это не я, – без колебаний ответила Нина.
– Откуда такая уверенность?
– А ты подумай. – Она вернула фотографию.
Я впился глазами в молодую девушку. Она похожа на Нину, но… И тут меня осенило. Да, время идет, а мы забываем самые простые вещи. Девушка на снимке держит большой букет тюльпанов. Наконец-то я рассмотрел эти злополучные цветы. Конечно, тюльпаны. Это ж очевидно. А Нина не любит их. Я улыбнулся, догадавшись, что стал жертвой невероятных совпадений.
Отнеся фото и конверт на место, я еще раз бросил взгляд на изображение и удивился тому, что чужие люди вызвали, нет, не симпатию, а чувство близости. Словно когда-то эта молодая пара была в моей жизни.
На периферии воспоминаний лежал кусок целлулоидной пленки с запечатленным кадром. Сначала это негатив. Но я бережно взял пленку, вставил в фотоувеличитель, отпечатал момент жизни на бумаге, и, спустя минуты, передо мной лежит снимок. Удивительные чувства. Невероятно, но показалось на мгновение, будто сам напечатал его.
Я положил фотографию в конверт и убрал в стол.
3
Так получилось, что на следующий день мне пришлось раньше уйти с предприятия. Домой не хотелось. Нина еще работала. Я, никуда не спеша, шел, ловя себя на мысли, что в моей комнате есть письменный стол, в котором лежит конверт и фотография, а меня так и тянет открыть правый ящик, вынуть снимок и глядеть на него до бесконечности. И в тоже время я боялся всматриваться в слегка размытые фигуры молодого человека и девушки, будто еще секунда пристального вглядывания и ты навсегда растворишься там.
По пути был кинотеатр. Я решил отвлечься – сходить на фильм. Сегодня крутили веселую фантастическую комедию о подростках, которые, получив сигнал из прошлого, пытались предотвратить страшное ДТП в новогоднюю ночь. Наблюдая за сюжетом, я поймал себя на странном ощущении. Откуда взялось оно, не знаю, но ощущение точно весенняя вода вскрыла лед, затопив сознание. Нет, не мысли о фотографии завладели мной, а клубок невероятных эмоций. Пугающих и настораживающих. Будто ты проснулся и видишь сквозь сон. Ты осознаешь реальность объективного мира, но не воспринимаешь его полностью, будто скользишь по поверхности. И я понял, это случалось не раз. Когда ехал в автобусе, смотря в окно, как убегают улицы, когда шел пешком на работу, даже когда выходил из квартиры и оглядывался на только что закрытую дверь, попадал в паутину туманных ощущений. Как будто существовал еще один слой реальности. Невидимый. Он застыл между мной и миром. Есть мир-зазор, который порой тревожит.
Фильм кончился. Выйдя из кинотеатра, я направился домой. Достал сотовый и набрал знакомый номер.
– Алло, – бесцветно ответили на том конце.
– Привет, Антох.
– А, Серый? Ты ли это?
– Вернее некуда.
– Слушай, хорошо, что ты позвонил. Не поверишь, приятно слышать твой голос. Хоть мы и недавно виделись, но…
– Не подмазывайся.
– А что? Я ничего.
