Он принялся тискать Кристофа, как маленького, осмотрел его с ног до головы, вытащил без спросу из его кармана планшет и, повертев в руках, положил обратно. Когда Гарри сообразил, что племянник принес ему торт, то мгновенно отобрал коробку и понес ее на кухню.
– Не разувайся, идем, чаем напою.
Вообще-то, на полу было так грязно, что Кристофу и в голову не пришло бы снять ботинки. Когда они прошли на кухню, молодой человек и вовсе замер, не решаясь сделать и пары шагов. Горы посуды, торчащие из раковины, одноразовые стаканы, остатки от еды быстрого приготовления, которую в приличном магазине и не встретишь.
Кухонный гарнитур выцвел от времени, какие-то из ручек успели отвалиться, дверца шкафчика вообще стояла у стены. Мойка, плита, микроволновка, стол – буквально все нуждалось в генеральной уборке, а то и замене.
Небольшой обеденный стол был заставлен пакетиками, салфетками, пачками крупы. В итоге свободны были только самые края стола, заботливо расчищенные дядей. Гарри покромсал торт ножом и поставил коробку на стол, прямо на упаковку с чаем.
– Угощайся.
Дядя принялся проверять одноразовые стаканчики на предмет их чистоты. Более или менее чистые он откладывал в сторону, грязные аккуратно вдевал один в другой. Наверняка Гарри считал, что занимается уборкой. Кристоф вздохнул и заставил себя не думать о чистоте дома, о том, где побывал нож, что за липкое пятно на столе.
Гарри выглядел таким радостным и беззаботным, не зная какая катастрофа произошла в семье. Понимая, что нечестно скрывать что-то от человека, приютившего тебя, Кристоф собрал волю в кулак и выпалил:
– Меня уволили, дядя…
– Ага, знаю… – Гарри уже разлил кипяток по двум стаканчикам и теперь аккуратно нес их к столу. Когда он закончил свой путь и поставил их, Кристоф был снова награжден крепкими объятиями. – Прости, что сразу не поздравил… Сегодня голова не на месте… Ты что будешь, чаек или кофе сыпануть?
– Что значит поздравляешь? Меня уволили! Выбросили меня на улицу, выплатив отступные в три оклада! Даже без бонуса… – Кристоф был так возмущен, что вскочил со стула.
– Хм… – Гарри задумался на секунду. – А три оклада – это сколько вышло?
– Двести пятьдесят тысяч.
– Ого! – присвистнул дядя. – Слушай, я тебя дважды поздравляю. К черту чай, я сейчас достану водки, и мы отметим…
Гарри пошел к холодильнику и загремел там бутылками, бурча про себя что-то.
Кристоф опустился обратно на табурет и прикрыл глаза, потирая виски. Голова снова начинала болеть. Тем временем дядя уже разлил водку по стаканчикам, поставив один перед племянником.
– Ну что ж, за тебя! За то, что ты сбежал из своей клетки, да еще и с деньгами. Настоящий Левандовски!
Кристоф собирался было возразить, но почему-то так захотелось просто взять и выпить водки, что он махом осушил стаканчик и без слов поставил его, ожидая следующей порции.
Сначала они пили в полном молчании, но к середине бутылки Кристоф нашел в себе силы заговорить.
– Я не знаю, что мне делать. Я чувствую себя ужасно, будто внутри все оборвалось.
Гарри разлил еще порцию, откусил кусок торта и задумчиво пробубнил с набитым ртом:
– Я просто не понимаю, чего ты от жизни хочешь, мальчик? Чтобы тебя в жопу целовали? Ты спасся, избавился от поводка. Теперь ты можешь делать то, что действительно хочешь, не боясь, что твой босс что-то там не одобрит. Ты слишком засиделся под сапогом богатого начальника.
– А я хочу обратно под сапог, понимаешь? Я лишился работы, должности, квартиры, зарплаты, страховки, наконец! Если сейчас я отравлюсь твоей водкой… или твоим стаканчиком, что со мной будет? Или умру нищим, или умру… мертвым? Я вообще не понимаю, как так можно жить?
– Жили же как-то без этих корпораций, – пожал плечами Гарри и посмотрел куда-то в сторону. – Знаешь, зажрались тут все, Кристоф, особенно ты. Столько в твоей жизни лишнего, а ты все жрешь в себя и жрешь, все мало тебе. Ты когда-нибудь голодал? – Гарри взглянул на племянника с самым серьезным видом.
– Нет, конечно…
Крис посмотрел на дядю, пытаясь понять, насколько тот пьян. Гарри поймал его взгляд и усмехнулся:
– Я не фигурально выражаюсь, мальчик, а буквально. Пробовал ты просто не жрать? Было дело? Ну вот не жрал и все?
– Совсем?
– Совсем. Ни завтрака, ни обеда, ни ужина.
– А если только перерыв на чай?
– Нет, не считается. Никакой еды. Только вода.
Кристоф задумался, пытаясь вспомнить случай, чтобы он хотя бы сутки ничего не ел. Припомнить не мог. Даже в самые напряженные рабочие дни на столе стояла ваза с крекерами или орехами. Всегда были чай и кофе с сахаром. Без глюкозы никак в критические моменты.
– Во-о-от… Вижу уже, не голодал! – Гарри чуть отстранился, сложив руки на груди. – А я каждый год голодаю. По десять дней, по четырнадцать. Уже сорок лет каждый год летом голодаю.
– Прям голодаешь? – Кристоф скептически посмотрел на дядю, который за время их разлуки прибавил не меньше пятнадцати килограммов. – И что, десять дней ни крошки еды, только вода? Люди от голода и за четыре дня умирают!
– Это не от голода, а от страха. Страх – это тоже лишнее, мой друг. Знаешь, когда начинаешь голодать, сил у тебя становится меньше. Ты уже не готов тратить их на сплетни или злость, остается только, чтобы мыслить и общаться с теми, кого действительно любишь. Без критики, без агрессии. День, два, три тяжело… Мутит, голова кружится, а потом пик проходит, и ты легкий, как перышко. Летаешь над миром в порыве ветра и понимаешь, что, в сущности, человеку в жизни нужно не так уж много. Мы все гонимся, – Гарри разлил еще водки, – за соусами поострее, девками погрудастее, тачками покруче… А чтобы блаженство настоящее испытать, достаточно небольшого кусочка хлеба после голодовки. Знаешь, какой лист салата восхитительный на самом деле? Без соли, специй. Без всего. Ты себе не только вкусовые рецепторы забил, Кристоф Левандовски, ты себе мозг так забил, что уже не понимаешь, как ценна твоя свобода выбора. Вся суть человека и человечества именно в свободе выбора…
Спустя два часа Кристоф лежал на диване и смотрел в потолок. Гарри уже спал. За тонкой стенкой был слышен телевизор соседей. На кухне противно капало из крана. Из головы никак не выходил разговор о свободе.
И правда, двести пятьдесят тысяч позволяли заняться практически чем угодно. Можно было открыть пиццерию, написать книгу, отправиться путешествовать. Проблема была в том, что Кристоф хотел заниматься ровно тем, чем занимался в DAindustries. В его животе предательски заурчало, и он с улыбкой отметил, что сегодня у него был первый день голодовки, только вместо воды в его диете была водка.
09:20 19.10.2046
КВАРТИРА ГАРРИ ЛЕВАНДОВСКИ, ДАЛАС, США
Утром Арчибальд и Гарри Левандовски уже сидели за круглым кухонным столом, который пришлось расчистить и протереть. В принципе, присутствие дяди Гарри при разговоре было необязательным, если не сказать лишним, но, так как все происходило у него дома, выставить его вон отец и сын не решились.
– Тебе срочно нужно искать работу, – Арчибальд строго, даже сурово смотрел на сына, сидящего напротив.
Кристоф молча пил теплую воду из кружки, заботливо привезенной отцом из дома. Кофе и чай были утеряны при уборке стола.
– Я знаю…
– Что ты знаешь? Двухсот пятидесяти тысяч едва хватит, чтобы купить тебе страховку, арендовать апартаменты на пару месяцев и привести тебя в божеский вид. Если ты не начнешь искать работу сейчас, через четыре месяца будешь бомжом.
– Двухсот пятидесяти тысяч хватит на два года аренды квартиры, – возразил Кристоф.
– Два года аренды квартиры в дрянном пригороде. Ты хочешь, чтобы работодатель взял на хорошую работу инженера из пригорода? По три часа на работу добираться? – Арчибальд сложил руки на груди: сейчас они с дядей сидели в одинаковых позах, отчего их сходство проявлялось сильнее. Оба были крепкими мужчинами с проседью в черных волосах, выцветшими голубыми глазами. Оба были исключительно уверены в собственной правоте. Оба одинаково хмурились и поджимали губы. Оба считали себя успешными и счастливыми людьми, только счастье у них было настолько разное, что они едва ли могли порадоваться друг за друга. Больше всего досаду вызывал тот факт, что отец опять оказывался прав. Сколько раз он советовал не увлекаться корпоративной социальной сетью. Сколько раз убеждал сына не выпендриваться, не выделяться, не лезть на рожон. Неудивительно, что сейчас он сидел напротив с видом благородного победителя, который считает ниже своего достоинства произносить вслух фразу «Я же говорил». Только эта фраза передавалась через его голос, движения, позу, взгляды. Кристоф даже поежился от ощущения своей неправоты.
– Я смотрел, вакансии есть, пусть и немного. Мне достаточно будет трех месяцев.
– Тебе нужны страховка, приличный костюм. У тебя даже нет своего собственного средства связи, нет абонемента в фитнес-клуб. Помни, что ты еще на что-то должен есть.
– Ну… На этом можно сэкономить. Дядя говорит, что недели две без еды я протяну, – усмехнулся Кристоф.
Арчибальд метнул гневный взгляд на брата, а потом вернулся к разговору с сыном:
