Вскоре дверь приоткрылась, в щелочку брызнул теплый свет лампы. Выглянул Мэт, на лице его было написано сомнение. Потом он распахнул дверь, тяжело привалившись к косяку, словно пробежал десяток миль с мешком камней на спине. Он был обнажен, на шее у него висел серебряный медальон – лисья голова. Глаз лиса был выполнен и наполовину зачернен в виде древнего символа Айз Седай. Зная отношение Мэта к Айз Седай, Ранд все удивлялся, почему тот давным-давно не продал эту вещицу. В глубине комнаты с невозмутимым видом заворачивалась в одеяло высокая золотоволосая женщина. Судя по лежащим у ее ног копьям и щиту, это была Дева.
Ранд поспешно отвел взор в сторону и громко прочистил горло.
– Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке.
– С нами все хорошо. – Мэт окинул переднюю тревожным взглядом. – Теперь хорошо. Ты убил их? Что там было? Впрочем, раз этого больше нет, я и знать не хочу, что это было. Вот ведь проклятье, человеку иногда трудно быть тебе другом!
Не только другом. Еще одним та’вереном и, вероятно, ключом к победе в Тармон Гай’дон. Кто бы ни замышлял нападение на Ранда, он имел причину нанести удар и по Мэту. Но Мэт всегда старался откреститься и от того, что он та’верен, и от своей роли в Последней битве.
– Их больше нет, Мэт. Это гончие Тьмы. Три их было.
– Я же сказал тебе: не хочу знать! – простонал Мэт. – Только гончих Тьмы мне еще не хватало! Можно сказать, около тебя все время что-то новенькое появляется. Да-а, с тобой не соскучишься, разве что вдруг помрешь. Если б я не встал вина хлебнуть, когда дверь открываться начала… – Передернувшись, он умолк и, почесывая алое пятно на правой руке, стал рассматривать разодранную металлическую обшивку. – Знаешь, какие забавные штуки с памятью творятся! Готов поклясться: когда я изо всех сил держал дверь, чтоб не открылась, одна из них прогрызла дыру! Я ее проклятущую башку видел! И зубы! Ее даже копье Мелиндры не обескуражило, все лезла и лезла.
Появление Морейн на сей раз было более впечатляющим: она вбежала, высоко подхватив юбку, тяжело дыша и кипя от гнева. Следом за ней влетел Лан – в руке меч, на каменном лице гроза. А позади них улицу затопила толпа Фар Дарайз Май. Кое на ком из Дев из одежды были лишь короткие штаны, но у всех – копья наготове, шуфа обмотана вокруг головы, черная вуаль скрывает лицо, глаза сверкают готовностью убивать. У Морейн с Ланом, по крайней мере с виду, будто гора с плеч свалилась, когда они увидели Ранда, спокойно беседующего с Мэтом, хотя Айз Седай, похоже, не прочь была высказать Ранду пару добрых слов. А что думают айилки, мешали определить эти их вуали.
В голос заверещав, Мэт кинулся в комнату и принялся торопливо натягивать штаны. Но как он ни суетился, ни прыгал, вышла заминка: надевая штаны, он еще и руку не переставая чесал. Золотоволосая Мелиндра наблюдала за ним с широкой ухмылкой, которая очень скоро грозила перейти в хохот.
– Что у тебя с рукой? – спросил Ранд.
– Говорю ж тебе, шуточки какие-то память выкидывает, – сказал Мэт, продолжая чесаться и одеваться. – Когда мне померещилось, что та тварюга дверь проела, она вроде как и руку мне обслюнявила, а теперь там так чешется, точно огнем горит! Да и с виду на ожог похоже.
Ранд открыл было рот, но Морейн, отстранив его, решительно вошла в комнату. При виде нее Мэт повалился навзничь, лихорадочно натягивая штаны, но она, не обращая внимания на его протесты, опустилась на колени и сжала голову юноши ладонями. Ранд уже проходил через процедуру Исцеления, да и со стороны видел, как это делается, но, против всех его ожиданий, Мэт лишь вздрогнул, а потом за кожаный ремешок приподнял свой медальон. Тот, покачиваясь, свисал с ладони.
– С чего вдруг треклятая штуковина стала холоднее льда? – пробормотал он. – Что это ты сделала, Морейн? Если хочешь что-то сделать, так Исцели от этой чесотки, а то у меня уже вся рука чешется. – Правая рука Мэта покраснела от плеча до запястья и, похоже, начала отекать.
Морейн не сводила глаз с Мэта – такого крайнего изумления на ее лице Ранд никогда не видел.
– Да, я тебя Исцелю, – медленно произнесла она. – А если медальон холодный, сними его.
Мэт хмуро воззрился на Морейн, потом стащил через голову медальон и положил его рядом с собой. Морейн вновь обхватила его голову ладонями, Мэт завопил, будто его головой в сугроб окунули. Ноги у него одеревенели, спина выгнулась дугой; широко, до предела раскрытые глаза невидяще уставились в никуда. Наконец Морейн отняла руки, и Мэт тяжело обмяк, хватая ртом воздух. Краснота и отек исчезли. Заговорить Мэт сумел лишь с третьей попытки:
– Кровь и пепел! Что за гадство! Что, так каждый растреклятый раз должно быть? Проклятье, было-то всего ничего! Лишь чесалось!
– Не мели языком и думай, что при мне говоришь, – остерегла Мэта Морейн, поднимаясь. – Не то я отыщу Найнив и отдам тебя ей, пусть разбирается. – Но говорила она без всякого выражения. Можно было подумать, что она произносила эти слова во сне. Айз Седай старалась не смотреть на заинтриговавший ее медальон, который Мэт повесил обратно на шею. – Тебе нужно отдохнуть, – с отсутствующим видом сказала она. – Если захочешь, оставайся завтра в постели.
Дева в одеяле – Мелиндра? – опустилась на колени возле Мэта и положила руки ему на плечи, глядя на Морейн поверх его головы.
– Я прослежу, чтобы он сделал так, как вы сказали, Айз Седай. – Внезапно ухмыльнувшись, она взъерошила Мэту волосы. – Теперь этот маленький проказник – мой.
Судя по испуганному лицу Мэта, он собирался с силами, явно решив немедля задать стрекача.
Ранд расслышал у себя за спиной приглушенные веселые смешки. У двери, заглядывая в комнату, столпились Девы, шуфы и вуали были опущены на плечи.
– Поучи его петь, сестра по копью, – сказала Аделин, и остальные Девы покатились со смеху.
Ранд с холодным лицом повернулся к ним:
– Дайте человеку отдохнуть. Кстати, одеться никому из вас не надо?
Они неохотно отступили, по-прежнему заглядывая в комнату. Потом оттуда вышла Морейн, и искромсанная дверь захлопнулась за ней.
– Оставьте нас, пожалуйста, – сказала Девам Айз Седай. Она покосилась на них, чуть раздраженно поджав губы. – Мне нужно поговорить с Рандом ал’Тором наедине.
Кивая, айилки направились к выходу, кое-кто подшучивал, станет ли Мелиндра учить Мэта петь. Хотелось бы знать, что они имеют в виду. И кстати, интересно, известно ли Мэту, что Мелиндра, по всей видимости, из Шайдо?
Ранд остановил Аделин, положив ладонь на ее обнаженную руку; заметившие его жест Девы тоже остановились, поэтому юноша обратился ко всем сразу:
– Если вы не идете, когда я вам говорю, что будет, если мне потребуется использовать вас в бою? – Такого намерения у него не было; если удастся, он постарается избежать этого. Ранд знал: они яростные и беспощадные бойцы, но его с детства учили – мужчина должен сделать все, даже умереть, но не допустить, чтобы погибла женщина. Пусть холодная логика подсказывает, что это глупое убеждение, особенно в отношении таких женщин, но против себя не попрешь. Однако он благоразумно не стал объяснять свои сомнения Девам. – Вы сочтете это шуткой или решите, что пойдете, когда вам захочется?
Они смотрели на него с неверием и ужасом – так внимают тому, кто обнаружил перед всеми глубочайшее невежество, незнание простейших фактов.
– В танце копий, – обращаясь к Ранду, произнесла Аделин, – мы пойдем туда, куда ты укажешь, но сейчас не время танца. Кроме того, ты не велел нам уходить.
– Даже Кар’а’карн – не король, как в мокрых землях, – прибавила седоволосая Дева.
Мускулистая и крепкая, несмотря на свои немалые годы, она щеголяла лишь в короткой сорочке и шуфе. Эта многократно слышанная фраза начала уже надоедать Ранду.
Уходя, Девы продолжали перебрасываться шутками. Наконец Ранд остался наедине с Морейн и Ланом. Страж только сейчас вложил меч в ножны и выглядел, как и всегда, расслабленным. Иными словами, лицо его, в лунном свете казавшееся вырубленным из цельного камня, опять стало неподвижным и спокойным, а в позе сквозила готовность взорваться в неожиданном движении, отчего все айильцы рядом с Ланом казались мирными котятами. Плетеная кожаная лента не давала упасть на лицо его длинным волосам, тронутым на висках сединой. Взор у Стража был точно у голубоглазого ястреба.
– Мне нужно поговорить с тобой о… – начала Морейн.
– Лучше поговорим завтра, – перебил ее Ранд. Лицо Лана посуровело, если такое вообще возможно. В первую очередь Стражи оберегали своих Айз Седай как от посягательств на них самих, так и от нападок на их авторитет, о себе же Страж думал потом. Ранд не обратил внимания на напрягшегося Лана. Боль в боку рвала тело, но он ухитрялся держаться прямо: нельзя показать Морейн свою слабость. – Если ты думаешь, что я помогу отобрать у Мэта ту лисью голову, то ошибаешься. – Каким-то образом медальон воспрепятствовал ей направить Силу. Или же не позволил Исцелению воздействовать на Мэта, пока тот касался серебряной вещицы. – Он дорого за нее заплатил, Морейн, и она принадлежит ему. – Вспомнив, как Айз Седай огрела его по спине Силой, Ранд сухо добавил: – Может, я одолжу у него медальон.
Ранд отвернулся от Айз Седай. Оставался еще один человек, которого нужно проведать, хотя, так или иначе, особой спешки уже нет – к этому моменту гончие Тьмы успели бы закончить то, что им приказано.
– Пожалуйста, Ранд! – сказала Морейн, и Ранд замер на месте – в голосе Морейн прозвучала откровенная мольба, раньше ничего похожего он от нее не слышал.
Подобный тон, похоже, оскорбил Лана.
– Мне казалось, ты стал мужчиной, – хрипло произнес Страж. – Разве так себя ведет мужчина? Ты поступаешь как высокомерный мальчишка.
Лан учил его владеть мечом, и Ранд был уверен, что симпатичен Стражу, но отдай Морейн прямой приказ – и Страж сделает все от него зависящее, чтобы убить Ранда.
– Я не буду с тобой вечно, – не отступалась Морейн. Пальцы, стиснувшие юбку, дрожали от нетерпения. – Я могу погибнуть при следующем нападении. Могу свалиться с лошади и сломать себе шею, могу получить стрелу в сердце от какого-нибудь приспешника Темного – а смерть нельзя Исцелить. Я всю свою жизнь посвятила тому, чтобы отыскать тебя – найти и помочь тебе. Тебе до сих пор неведома собственная сила; ты не понимаешь и половины того, что делаешь. Я… покорно… прошу простить… все обиды, которые тебе нанесла. – Эти слова, которых Ранд никогда не предполагал от нее услышать, из Морейн будто клещами вытягивали, но они были сказаны. А лгать Айз Седай не могут. – Разреши мне помогать тебе в меру моих сил, пока я еще могу помочь. Пожалуйста.
– Трудно поверить тебе, Морейн. – Ранд не смотрел на Лана, шевельнувшегося в лунном сиянии. Все его внимание было приковано к Морейн. – Ты обращалась со мной как с куклой, заставляя плясать под свою дудку, с того самого дня, как мы встретились. Освободиться от твоего влияния удавалось в тех редких случаях, когда ты была далеко или когда я не слушал тебя. И даже тогда это оказывалось непросто.
Ее смех прозвенел серебристым колокольчиком, но его мелодичное звучание окрасила горечь.
– Это больше походило на борьбу с медведем, чем на дерганье веревочек у марионетки. Хочешь, я пообещаю не пытаться тобой манипулировать? Я даю такую клятву. – Голос ее стал алмазно тверд. – Я даже клянусь подчиняться тебе, как одна из Дев; если потребуешь, повиноваться, как гай’шайн, но ты должен… – Глубоко вздохнув, Морейн повторила намного тише: – Я смиренно прошу тебя позволить мне помогать тебе.
Лан не сводил с Морейн внимательного взора; Ранд подумал, что и у него самого глаза вот-вот на лоб полезут.
– Я принимаю твою помощь, – медленно произнес он. – И тоже прошу меня извинить. За всю мою грубость. – Порой для грубости у него были основания, но сейчас Ранда не покидало чувство, что она по-прежнему им манипулирует; но ведь лгать Морейн не могла.
Напряжение явно отпустило ее. Она шагнула ближе, всмотрелась в юношу:
– Чтобы убить гончих Тьмы, ты воспользовался погибельным огнем. Так это называется. Я по-прежнему ощущаю здесь его действие. – (Ранд тоже чувствовал эти следы – так в комнате остается слабеющий запах пирога после того, как его унесли, а еще это чувство походило на воспоминание о чем-то исчезнувшем из поля зрения.) – Применение погибельного огня было запрещено задолго до Разлома Мира. Белая Башня строго запрещает даже обучаться владению им. В Войну Силы сами Отрекшиеся и отродья Тени прибегали к нему лишь в крайних случаях.
