Фотография из прошлого. Хроника семейных отношений
Галина Одинцова
Роман создан на основе реальных событий. Главная героиня даже не могла себе представить, что скрывали от неё всю жизнь близкие люди. Какая страшная правда начнёт открываться, стоит только случайно обнаружить старое фото у чужих людей. И поездка из Москвы в Благовещенск, откуда она уехала почти полвека назад, станет началом расследования преступления, совершённого близкими людьми. Роман "Фотография из прошлого. Хроника семейных отношений" построен на реальных событиях, происходивших во времена Советского Союза. Они тесно связаны с событиями в наши дни. Предательство близких, гибель друзей, отчаяние, потеря веры в людей и нежелание жить. Всё это придётся вынести героине романа Полине, сильной женщине, пронёсшей свою любовь через все невзгоды и потери. Фотография из прошлого, случайно найденная у чужих людей, заставила круто изменить и переоценить всю жизнь. Остросюжетная, семейная история о любви.
Галина Одинцова
Фотография из прошлого. Хроника семейных отношений
Приходит время, когда, вольно или невольно, мы оглядываемся назад. Туда, где прошли наше детство, юность, где расцветала первая любовь. И происходит переоценка ценностей. То, что казалось непоколебимо святым и настоящим, вдруг начинает поворачиваться совсем другой стороной. Из ниоткуда проявляются детали, которые внезапно заставляют нас задуматься: а всё ли было так непорочно гладко и безмятежно? Потянешь за ниточку – и клубок, туго смотанный из, казалось бы, не связанных друг с другом фактов, начинает разматываться с такой скоростью, что не успеваешь удивляться – и задаёшь один вопрос: за что же были посланы судьбой все эти наказания?
Глава 1
Сентябрь 2019 года, Москва
Рано утром позвонили в дверь. Полина Егоровна не удивилась: часто кто-то забегал то за солью, то ещё о чём-то попросить, поэтому поспешила открыть незваным гостям. На пороге стояла соседка с третьего этажа. Она была взволнована, глаза, полные слёз, смотрели с мольбой.
– Что случилось, Настенька?
– Папа заболел. Позвонил, попросил приехать. А мне сына не с кем оставить. Посидите с Димкой? Вы же знаете, он мальчик спокойный, покладистый. Пока ещё спит…
– Конечно, конечно! Сейчас поднимусь, девонька. Иди, собирайся.
Через несколько минут Полина Егоровна тихо вошла в квартиру. Настя уже была готова уйти. Она наспех показала соседке, чем кормить малыша, где лежат игрушки, книги. Та кивала, убеждая Настю, что всё будет хорошо.
– Настенька, я педагог! Я больше тридцати лет работала с детьми! Не волнуйся, спокойно поезжай к отцу, помоги ему. А мы уж тут сделаем всё как надо. И покушаем, и погуляем!
Настя вернулась после обеда. Она была обеспокоена здоровьем отца – ему требовалась ежедневная помощь, пока не поправится, – и уговорила Полину Егоровну присмотреть эти дни за мальчиком. Ребёнок был долгожданным и поздним, часто болел, поэтому в садик его не водили, оберегали, лелеяли. Полина Егоровна понимала, что это значит – поздний ребёнок. У неё дочь тоже родилась поздно, когда ей самой уже было за тридцать.
Пенсионерка даже обрадовалась, что у неё появилась приятная работа. Она с удовольствием нянчилась с Димкой, гуляла с ним, читала книги, укладывала спать. Димка был замечательным парнем! Быстро привык к Полине Егоровне, с удовольствием оставался с ней, любил слушать сказки, заниматься математикой.
Незаметной чередой летели дни. Полина Егоровна так привязалась к малышу, что уже с грустью думала о том дне, когда не нужно будет сюда приходить.
Однажды Димка открыл шкаф и достал зелёный бархатный альбом с серебристой металлической вставкой на обложке. Бархат в некоторых местах залоснился, потёрся от времени. Когда-то такие альбомы с фотографиями были почти в каждом доме. Полина Егоровна помнит свой красный альбом, где хранились её школьные фотографии, но они исчезли вместе с альбомом ещё в прошлом веке.
Альбом был тяжёлый, и Полина Егоровна поспешила на помощь малышу. Димка уселся на диван и начал перебирать фотографии, показывая их по одной своей няне.
– Тётя… дядя…– комментировал он. Полина Егоровна цокала языком, поддакивая малышу: какие все красивые, хорошие! – и кивала, не особенно вглядываясь в лица на фотографиях.
Наступало время обеда, и Полина Егоровна пошла в кухню, чтобы разогреть для ребёнка еду.
– Димка, ты пока смотри фотокарточки, а я супчик разогрею. Будем кушать?
– Да-а-а! Хочу кушать! Хочу кушать…
Полина Егоровна обняла мальчика, крепко прижала к себе, поцеловала в обе щёчки и понеслась на кухню. Вернувшись, забрала у Димки тяжёлый альбом, подняла с пола упавшие фотографии. И вдруг, бросив взгляд на одну из них, застыла на месте, не веря своим глазам.
«Не может быть!.. Откуда здесь этот снимок?..»
Глава 2
Сентябрь 2019 года, Москва
Сентябрь заканчивался, а осень всё не наступала. Как будто загуляла где-то и забыла о своих обязанностях: поливать мир дождями, подгонять дерзкими ветрами, срывающими листья с деревьев, пугать спешащих по делам людей утренними заморозками. Осенние дни шли размеренно, спокойно. Солнечные лучи пронизывали ещё густые кроны деревьев, радуя своим теплом и лаской город. Радуя и старушек на скамейке у подъезда. Этих болтушек и старушками-то разве назовёшь? Легки на подъём, остры на язык, знают все новости и бурно дискутируют на злободневные темы. А что им ещё делать? Дамочки они одинокие, безмужние, свободные. Их дети давно живут отдельно, родителей своих посещают кого чаще, кого реже, а кого и никогда…
Полина Егоровна всего год, как переехала в этот дом, но уже успела стать полноправным членом «приподъездной» компании.
Дочь с зятем, как только мама вышла на пенсию, разменяли её трёхкомнатную квартиру. Матери выделили однокомнатную в Подмосковье – и себе нашли неплохую «двушку». Удачно всё получилось. Квартирка Полине Егоровне понравилась – окна во двор, всё на виду, этаж самый подходящий – второй. Ремонт сделали замечательный. Вот так и стала Полина Егоровна жить сама по себе, без детей. И без работы, которую она, учитель математики с тридцатилетним стажем, очень любила. Но проблемы с сердцем не давали работать полноценно – так, как она привыкла, отдавая всю себя своему делу. Учительский труд не из лёгких, общение с детьми требует постоянного напряжения, а современные дети такие, что не всегда хватает терпения и нервов. Вот и решили на семейном совете дочь с зятем и внук дать маме отдых. Не только от школы, но и от неугомонной семьи.
– Мамочка, хватит, хватит уже работать, тебе пятьдесят пять, пора отдохнуть! Папа был бы рад, что мы думаем не о себе, а о тебе. Соглашайся, мама!
– Бабуля, соглашайся! – вторил родителям пятилетний внук. – Отдохнёшь без шума и нашего гвалта! А мы будем в гости к тебе ездить!
– Гвалта!.. Ах, ты мой умничек! Как же я без вас буду? Я ж с ума сойду без этой суеты!
В общем, поддалась Полина Егоровна уговорам. Действительно, сколько можно жить для других? Пора подумать и о себе!
Первое время она скучала. Ездила в школу, помогала молодым коллегам, ученикам, которым требовалась помощь. Но после очередного приступа гипертонии стала более бережно относиться к себе. Со временем, оценив прелесть одиночества и покоя, успокоилась. Да и соседки-активистки не дали скучать, тут же приобщили к своей деятельности. Соседки недалеко ушли по возрасту от Полины Егоровны, были полны сил, но по разным причинам всем им пришлось оставить основную работу и засесть дома. Однако от безделья никто из них не страдал. Они строго следили за порядком в подъезде и во дворе и присматривали за ребятишками, пока молодые мамы хлопотали по хозяйству.
Полина Егоровна была всегда – если не считать общения на работе – довольно замкнутой, никогда не водила дружбы с соседями, хотя и не обостряла ни с кем отношений, была со всеми сдержанно приветливой. Подруг не имела. Их надо заводить в детстве, в студенчестве. А у Полины Егоровны такого не было, чтобы с кем-то крепко дружить всю жизнь. Не судьба, видно. Члены её семьи также старались не приглашать никого в гости: «здрасьте— до свидания» —и весь разговор.
А тут, по новому месту жительства, дело пошло иначе. Через полгода Полина Егоровна знала всё и обо всех. С ней произошла неожиданная метаморфоза: из малообщительной, избегавшей соседских контактов женщины она превратилась в настоящую дворовую активистку!
Дети, узнав, что мама «под присмотром и не скучает», порадовались за неё и зажили своей самостоятельной жизнью. А у Полины Егоровны жизнь потекла спокойно и размеренно: походы в кино, в бассейн, на танцы для пожилых людей, сидение по вечерам с соседками на лавочке у подъезда. Они не были теми старухами, которые пронзительным взглядом провожают жителей своего дома к подъезду или из него. К ним охотно присаживалась молодёжь, чтобы отдохнуть после работы. Часто соседки вели долгие беседы на самые разные темы, неизменно впадая в ностальгию по юным своим годам. Вот только Полина Егоровна никогда никому не рассказывала о своей юности – да и вообще о своей жизни. Цепь несчастливых событий и горьких утрат, протянувшаяся через все годы, опутала её с ног до головы, не давая дышать полной грудью. И она так и жила с болью в своей душе.
Глава 3
1970-е годы, Благовещенск
А юность Полины прошла в дальневосточном Благовещенске, в небольшом областном городе, который раскинулся у слияния двух рек – Зеи и Амура. А там, на другом берегу Амура – уже Китай.
Благовещенск – единственный областной центр России, находящийся на государственной границе. Он был в семидесятые годы закрытым: сюда был запрещён въезд иностранцам, людям с судимостью, а жители других населённых пунктов могли приехать в гости только по приглашению. И по набережной Амура тоже ходили патрули – пограничники с автоматами и собакой. После восьми часов вечера к реке уже нельзя было спускаться. Был запрет на фотографирование противоположного берега. Жители делали, конечно, фотографии китайского берега, но так, чтобы это было незаметно! Иначе пограничники забирали плёнку и засвечивали её.
Как-то Полина с родителями возвращалась на поезде из Белогорска, небольшого городка, где жила сестра мамы, и была свидетелем того, как пограничники выводили компанию мужчин, не имеющих прописки в областном центре. На станции те пытались разбежаться в разные стороны. Но пассажиры тут же включились в погоню за нарушителями. И отец Поли тоже участвовал в задержании мужчин. Поля гордилась отцом: он в её глазах был смелым защитником Родины. Настоящим офицером Советской Армии!
Город со всех, даже с воздуха, сторон был под охраной пограничников. Купить билет на самолёт в Благовещенск из другого города было невозможно, если нет вызова или телеграммы.
Полин отец, когда решено было вызвать его мать в Благовещенск, обращался в горисполком за разрешением. В нём указывалась цель приезда гостя, а у приглашающего обязательно должна быть прописка в Благовещенске. Не требовалось пропуска лишь местным жителям.
Полина Егоровна помнит, как молилась, ночами не спала, чтобы разрешение на приезд бабушки не дали. Но, увы… Всё вышло против воли девочки. Именно этот факт сыграл большую роль в её судьбе! Именно с этого момента начались все проблемы и несчастья школьницы. Но это всё ещё впереди! Когда именно, в связи с чем закрыли город – официальных документов в открытом доступе нет. Говорят, что город приобрёл особый статус в конце пятидесятых годов прошлого века.
Хотя, если честно, ничего интересного на китайском берегу не просматривалось. Захудалый Хэйхэ только назывался городом, а на деле был жалкой деревушкой. Там среди деревянных лачуг и нескольких двухэтажных домишек торчали кое-где высокие кирпичные трубы каких-то котельных. При взгляде на нищету соседей невольно ощущалась гордость за свою страну.
В стране была, как тогда говорилось с высоких трибун, эпоха развитого социализма. Потом это время назовут эпохой застоя. И нынешняя ностальгия по Советскому Союзу имеет в виду именно тот образ жизни, который вели практически все граждане страны в те годы. Считается, что в Советском Союзе не было бедных и богатых. Так это или нет, но нынешней бьющей в глаза пропасти между богатыми и бедными не было. Главное же – то чувство защищённости и справедливости, которое витало в обществе, состоявшем в основном из людей со скромным достатком, с примерно одинаковой зарплатой, с общими для всех праздниками. Можно было, обратившись в райком или обком партии, найти управу на зарвавшегося начальника. Можно было пожаловаться в милицию на соседа за дебош, за поздний шум – и милиция придёт, угомонит скандалиста, отвезёт в милицию или в вытрезвитель.
Люди ходили на демонстрации, на партсобрания, студенты и школьники посещали комсомольские собрания, пионерские сборы. И всё было под строгим контролем, всё на виду. Никаких сбоев, никакого нарушения общественного порядка и морального отклонения от норм поведения. Нарушителей клеймили, разбирали на собраниях в рабочих коллективах. Трудовые коллективы принимали социалистические обязательства и стремились их выполнить. Не выполнивших наказывали не только выговорами, но и рублём: лишали прогрессивок и премий. Вот так-то!
В целом – народ не роптал, жили себе – поживали, добра наживали. По знакомству достать можно было всё: от колбасы копчёной до «Жигулей» последней марки. И доставали. Ты мне – я тебе. Записывались в очередь на ковры, мебельные стенки, на холодильники и телевизоры, на мотоциклы и машины. И терпеливо ждали своей очереди годами! Каждая покупка приносила в дом радость! Выстаивали длинные очереди за хрустальными рюмками и вазами. Прятали эту красоту в мебельные стенки, любовались этой красотой, изредка протирая с неё пыль. Не дай Бог разбить такую ценность!
На выборы ходили все. Голосовали одинаково. Полина, получив паспорт в 16 лет, на свои первые выборы побежала в шесть часов утра! Хотелось быть первой. Всю ночь не спала, переживала: такая ответственность – участвовать в выборах! Так и получилось: прибежав раньше всех, она стояла под дверью избирательного участка минут пятнадцать, но зашла первой, подала свой паспорт и гордо опустила бюллетень в ящик.
