– Потрясающе, Джефф. Кто же сорвал покров тайны с этого поразительного факта? Я вас умоляю. Якова должным образом воспитали кальвинисты. В детстве никто не считал его католиком.
Беллок ответил теми же словами, которые он и джентльмены, пославшие его сегодня, использовали много раз:
– Папа отлучает Елизавету от церкви и велит ее подданным восстать и убить ее, но он не делает этого с Яковом, который схожим образом утверждает, что он протестант.
Сесил пожал плечами и вернулся к чтению.
1579 – ОН начинает приглашать в СВОЮ постель двоюродную сестру, француженку и католичку Эсме д’Обиньи. По заявлению шпиона Придо, наедине они вместе перебирают четки.
– Да-да, но женился он на протестантской принцессе.
Беллок не остался в долгу:
– Которая в 93-м…
1593 – Королева Анна становится католичкой, и ей разрешается держать римских священников во дворце ради собственных интересов.
– И, милорд, некоторые считают, что брак с протестанткой мог быть заключен с благословения папы, чтобы заставить нас поверить, будто он не идолопоклонник.
– Ах. Значит, если вести себя как протестант – это доказывает, что ты католик?
– В некоторых случаях, как вы прекрасно знаете, милорд,– да.
1587 – Год, когда голова ЕГО матери покатилась с плахи из-за ее вероломства по отношению к Елизавете. В Глазго к НЕМУ…
– А где в то время были вы? – прервал чтение Сесил.– Когда Марию держали в Чартли?
?
– Я был там,– сказал Джефф.
– Что-то припоминаю,– Сесил внимательно посмотрел на него.
– Она мне про него рассказывала. Про Якова.
– Вы были так близки с Марией?
– Был. Она говорила о своем сыне как о католике.
– Она говорила с вами? О нем? А-а, так вы были рядом с нею до конца?
– Да.
– Наверное, это… Хм, Джефф. Мне кажется, вы просто испугались. Вы ненавидите всю семью. Неудивительно, что вы так хотите разобраться с этим вопросом. Вы же его ненавидите? Сейчас не зазорно в этом признаться,– задумчиво проговорил Сесил.– Впрочем, мне кажется, вы никогда не сможете поверить в его честность, поскольку склонны считать его лжецом.
1587 – Год, когда голова ЕГО матери покатилась с плахи из-за ее вероломства по отношению к Елизавете. В Глазго к НЕМУ обращается отшельник. ОН дает человеку монету и говорит следующее: «Пусть это будет нашим спасительным благодеянием». Благодеяние ради спасения, как того требует Рим. Поступок засвидетельствован Споттисвудом?
и записан в его дневнике с пометкой «ТРЕВОЖНО». Это тайно прочитал слуга Споттисвуда, состоящий у нас на жалованье, и описал в письме, отправленном Уолсингему через группу из Глазго.
Сесил позавидовал тому, как была организована секретная работа – кто-то сумел заглянуть в личный дневник королевского священника-протестанта,– но скрыл свои чувства и не сделал Беллоку комплимента.
1588 – Дворец Эскориал, Мадрид. Чародеи, работающие на герцога Пармского, получают от него указания подготовить погоду и штормы, включая ураганы, чтобы уничтожить наш флот в гавани до вторжения испанцев. Чародеи трудятся в темное время суток в двух высоких алых башнях в садах Эскориала, чтобы наложить заклятия на небо Англии. Они способны определять сам источник ветров и управлять им и направлением воздушных потоков, они получили от воинственных испанских герцогов даты, в которые ветер должен по необходимости неизменно дуть в сторону берегов Англии. Тем не менее герцог приказывает чародеям оставить Шотландию нетронутой штормом, укрыть туманом границы, «как если бы между Англией и Шотландией воздвигли мощную стену». Донесение от нашего человека Урсиния из окружения герцога.
– Они не слишком уж хорошо справились, эти чародеи,– сказал Сесил.
– По-моему, сэр, дело не в этом.
1580-е годы – Многочисленные случаи обнаружения испанских агентов на территории Шотландии.
1594 – Рим. Кардинал Мастриччи обедает с английским священником из католической английской семинарии в Дуэ, Франция. Кардинал открывает священнику, что на собраниях важнейших людей Рима сам папа заявил, что ЕГО не следует лишать жизни, отлучать от церкви или каким-либо образом беспокоить, а скорее надо лелеять как «нашего своенравного, но горячо любимого сына». Входят в обыкновение попытки ЕГО защитить и воспрепятствовать любому, кто захочет остановить ЕГО продвижение в Англию. Более поздние разговоры английских католиков в Дуэ касались надежд, возлагаемых на НЕГО: ОН должен стать католическим спасителем королевства, заняв место своей матери. Сообщил пекарь Зефир в письме.
1590 – Епископ Дарема заявил, что, по его мнению, ОН считает себя католиком, тайным и осторожным, но совершенно точно «римским зверем». Эти слова сообщил член семьи, переданы через торговца рыбой.
1588 – ЕМУ доносят об уничтожении испанской Армады и о том, что Елизавета в безопасности. ОН открыто осеняет СЕБЯ крестным знамением – об этом заявил человек, работающий на Бердена. Берден лично подтвердил.
Сесил тяжело вздохнул, устало кивнул: совокупное бремя доказательств окончательно лишило его возможности подыскать какое-нибудь невинное объяснение.
– Это раздражает,– признался он.– По крайней мере, он точно не прилагает никаких усилий, чтобы прояснить ситуацию.– Государственный секретарь дважды начинал говорить снова и останавливал себя, пока не изрек: – Очевидно, этого недостаточно. Я знаю… – пробормотал он после короткой паузы.– Но подумайте сами.– Сесил в последний раз попытался выступить адвокатом дьявола: – Если Яков благоволит католикам, разве наш друг мистер Николсон не стал бы свидетелем этого на месте? Он должным образом рассказывает нам о еженедельном богослужении и не упоминает никакой тайной папистской чепухи.
– Сэр, Джордж Николсон одиннадцать лет был представителем ее величества при дворе Якова. Если, как мы опасаемся, ритуалы и вера Якова предназначены только для того, чтобы продемонстрировать их миру, то мир в данный момент сжат до размеров Джорджа Николсона, которому доверили наблюдать за этой комедией и сообщать о ней в Лондон. Мистер Сесил, позвольте мне объяснить, каково это, когда ты в самом пекле и далеко от дома. Мистер Николсон каждый день проводит время рядом с человеком, которого все считают… следующим. Он знает, что некоторые люди в Уайтхолле смирились или больше не задают вопросов, подобных нашим. Если ничего не изменится, нужда в английском посольстве при дворе в Эдинбурге отпадет сама собой. Когда все закончится, Николсон вернется в Лондон вместе с новым монархом. Может быть, любой посол в конце концов начинает служить только самому себе. Мистер Николсон думает: «Я здесь со следующим, а не там с… предыдущей». И тот шотландец думает: «Вот мистер Николсон, мой первый и самый верный английский подданный, который сделает так, как я скажу, который доложит своим временным хозяевам в Лондоне то, что я велю. Он скажет им, что я протестант, и когда настанет день…»
Беллок наблюдал, как истина неотвратимо пробирается в разум Сесила, а затем воспользовался своим преимуществом:
– Несомненно, человек может устраивать спектакль каждое воскресенье, если зрители выигрывают от того, что верят в правдивость его выступления. Как мало усилий требуется, чтобы сыграть воскресного протестанта: все, что ему нужно – это пойти на проклятую римскую исповедь, когда пьеса закончится. И весь Лондон только и ждет возможности оказать ему услугу, которой он желает больше всего на свете.
У Сесила сделался такой вид, словно он вдруг занемог желудком.
– Господин секретарь, мы опаздываем. Это опоздание чревато серьезными последствиями. Мы считаем, что Англии необходим окончательный ответ.
– Скажите мне хотя бы… поскольку я все понял и согласен, Джефф, да, я согласен… кто такие эти «мы»?
Сесил был откровенно раздражен и пытался сорвать злость на посыльном.
– Советники ее величества, члены парламента, лорды, военачальники.
– Так ли это? Возможно, вы всего лишь один человек, по понятным причинам боящийся семьи Стюартов – вы же практически собственноручно проводили леди на казнь. Откуда мне знать, что через вас со мной действительно разговаривают важные люди?
– Я знаю, что вы и сами обеспокоены тем же вопросом.
Роберт Сесил за время этой беседы ни разу не встал, не желая демонстрировать на фоне Джеффа Беллока свой малый рост и телесную немощь.
– Я в курсе, что вы были креатурой мистера Била, поэтому буду считать, что он один из отважных безымянных. У него имеется целый круг единомышленников? Больше, чем я в состоянии отследить?
Но Джефф придержал язык и дождался от Сесила кивка. Испытывая боль от попыток выглядеть массивным и сохранить тело в вертикальном положении, государственный секретарь немного соскользнул с кресла.
Джефф изложил вывод:
– Если Яков – сын своей матери и Рима, если у него душа и намерения католика, страна не выживет, вобрав его в себя. Его остановят прежде, чем он пересечет Твид. Прольется кровь. Граждане будут убивать граждан. Как в Париже. А если он лжет нам и будет нас дурачить всю дорогу, пока не окажется здесь? Все обернется еще хуже. Для всех. По улицам потекут кровавые реки. Что касается тех из нас, кто помог расправиться с его матерью… Да, я склонен думать, что нам – я же не одинок – лучше бы оказаться в Амстердаме.
