«Авоськи с дынями, твою мать».
Собственно, так было и наяву.
– Давай… – услышал он ее голос.
Павел пытался «давать», пытался изо всех сил, но эрекции не было. Казалось, его маленький приятель впал в глубокую спячку, и все усилия Весты его расшевелить были бесплодны.
Провозившись еще минут пять, она села. Глубоко вздохнула, вытерла рот, после чего подползла к мужу.
– Это все вино, – оправдываясь, произнес Павел. – Завтра все будет иначе…
– Не знаю, – задумчиво откликнулась Веста. – Раньше ты выпивал намного больше, и у нас получалось даже два или три раза подряд.
– Извини.
Она молча рисовала пальцем невидимые узоры на впалой груди супруга.
– Мой цыпленок… Я люблю тебя, – наконец промолвила женщина. – И я хочу, чтобы между нами не было никаких недомолвок. Если между любимыми возникают какие-то вопросы, их нужно обсуждать. Нельзя загонять проблемы внутрь, правильно?
«Правильно, – угрюмо подумал Павел. – А ты, оказывается, еще и психолог».
– Весточка, я просто устал, – попробовал улыбнуться он.
– Я ни в чем тебя не виню, – примирительно сказала Веста. – Просто… понимаешь, для женщины очень важно понимание того, что она желанна. Желанна и любима.
Наружу рвался смех, рваный и истеричный, но Павлу усилием воли удалось сдержать его, затолкнуть обратно внутрь, как край рубашки, выбившийся на ходу из-за брюк.
– Ты меня любишь, Пася? – вдруг спросила Веста.
– Конечно, солнышко. Я люблю тебя, – тихо произнес он. – Люблю больше всего на свете, родная лапуля. Поверь.
Веста внимательно смотрела на него.
– Если бы я тебе не поверила, мы не поженились бы, – вполголоса ответила она. Наклонившись, она поцеловала его в лоб. Потом в нос, и в каждую щеку.
«Если она снова начнет лизать меня, я блевану», – в смятении подумал Павел.
– Ты умеешь хранить тайны, малыш? – внезапно спросила Веста, подняв голову. Он замер, наткнувшись на пронзительный взгляд ее громадных телячьих глаз.
– Я хочу кое-что рассказать тебе, – добавила она.
– О чем речь, дорогая, – напряженно засмеялся Павел. – Разве я давал тебе повод сомневаться во мне? Что это за секрет такой? Что-то вроде восьмой ноты, о которой мечтал твой брат?
Веста молчала, продолжая изучающе разглядывать мужа, и это ему не понравилось. Что она задумала?
– Что-то случилось? – посерьезнел он.
– Нет, ничего не случилось. Просто ты единственный, кто у меня есть. И кому я могу доверять свои проблемы.
– Проблемы? – удивленно переспросил Павел. – Что у тебя случилось?
Теперь рассмеялась Веста.
– Ты так отреагировал, как будто я тебя заставила голышом драить палубу, – усмехнулась она. Похлопав по тощему плечу Павла своей массивной рукой, она поднялась с кровати. Диван облегченно скрипнул, освободившись от стодесятикилограммового тела хозяйки яхты.
– Все в порядке, цыпленок. Всему свое время. А сейчас я в душ, – объявила она.
Павел кивнул со смиренным видом, но как только Веста вышла из каюты, лицо его приняло озлобленное выражение.
«Угу. Семь пятниц на неделе. Тайна, душ… Кстати, о душе. Тебе не мешало бы сполоснуться еще сегодня утром, грязная корова».
* * *
Войдя в душевую кабинку, Веста повернула кран. Кожу обожгла колкая ледяная струя, но женщина сознательно не стала включать подачу теплой воды. Стиснув зубы, она в неподвижности стояла под холодным душем, понуро опустив голову вниз. Наконец, когда ее кожа задубела и, покрывшись крупными пупырышками, начала отливать синевой, она выключила кран. Затем уставилась в небольшой квадратик зеркала, внимательно рассматривая собственное отражение.
– Пася, – шепнула Веста, пятерней взрыхляя мокрые волосы. – Мальчик мой… Неужели ты не знал, на ком женился?
Оставив в покое жидкую шевелюру, она скрестила руки, нерешительно потрогав мясистые, покрытые родинками плечи. Затем, словно стесняясь, осторожно пощупала отвисшие груди, коснулась пальцами коричневых сосков, которые напоминали два влажных чернослива. Заледеневшие от холодной воды, они онемели, потеряв всякую чувствительность. Потом ее ладони опустились на разбухший живот, испещренный растяжками и рыхлыми складками.
«Как у беременной», – неожиданно подумала Веста, и на ее пухлых губах появилась грустная улыбка.
Но она не была беременной. Хотя так мечтала о ребенке…
– Нет, – качнула головой Веста. – Пожалуй, даже у беременных животы в сто раз красивее, чем у меня…
Ее толстые пальцы заскользили дальше.
«Инвентаризация тела, ха-ха…»
Обросшие целлюлитом бедра, ножищи-колонны, на которых уже проклюнулись щетинистые волоски (а она только позавчера брила ноги), широкие, грубые ступни сорок четвертого размера с уродливо выпирающими шишками на больших пальцах… Как она ни терла пятки пемзой, через неделю они вновь покрывались заскорузлой коркой… может, дело в избыточном весе. А может, в неправильном питании, она читала где-то об этом.
Взгляд женщины вновь вернулся к зеркалу.
– Что здесь можно любить, Пася? – всхлипнула Веста. Она задрала голову наверх, словно выискивая ответ на потолке. – Что?! Ты извращенец?! Или слепой?! Хотя даже слепой может протянуть руку и пощупать!!
Она вытерла уголки глаз. Не хватало еще тут разреветься, прямо в душе.
– Или ты восхищаешься моим духовным миром? – едва слышно спросила Веста. – А, Пася? Моим образованием и интеллектом?!
Даже не вытершись полотенцем, она вышла из кабинки и, тяжело шлепая босыми ногами, направилась в каюту.
Увидев ее, Павел заискивающе улыбнулся.
– Милая, может, еще вина? – спросил он.
– Конечно, – через силу улыбнулась Веста. – Весь бар в твоем распоряжении, малыш. Я сейчас вернусь, нужно кое-что проверить в рубке.
– Я буду тебя ждать.
