– А здесь такие есть?
– В Лондоне всё есть. Индийские Локапалы, китайские маги Гу, японские Оммьо – каждой твари по паре.
Кабинет был не то, чтобы большой, но какой-то уж очень плотно набитый. И перетряхивать все эти книги, пресс-папье, коллекции курительных трубок, официальных бумаг и неофициальных писем было очень муторно и пыльно.
В бумаги я даже не вдавался – сразу передавал Лумумбе. Он теперь посол, пусть сам и разбирается.
Попутно я продолжал думать. Перебирая трубки, нюхая остывшие угли в камине, ползая по ковру с лупой, я пытался сопоставить некоторые уже известные факты, но это никак не получалось.
– Что-то не сходится, – наконец сказал я, весь красный и потный вылезая из-под стола. Бвана даже не пошевелился. На коленях его лежала стопка разных писем, взгляд без остановки бегал по строчкам.
– Что не сходится? – спросил он отстранённо.
– Обряд Аш'к – Энте не из вуду. Это древняя магия коптов.
– В Ум'балеле есть аналогичный обряд. Сарабанда.
– Это вроде как танец?
– И это тоже, – кивнул учитель. – Но в первую очередь Сарабанда – это восставший мертвец. Причём, восставший не самовольно, а путём очень сложного колдовства.
– Но зачем оставлять улики? – удивился я. – Пепел, рука…
– Послание, – коротко ответил наставник.
– Кому?
– Нам.
Я помолчал, переваривая. Затем осторожно спросил:
– Именно нам, или нам – вообще. Как наследникам Барсукова?
– А ты как думаешь? – хитро прищурился наставник.
– Ну… Это может быть предостережение – мол, не суйтесь в наши дела… Попытка запугать – с той же целью.
– Или открытое письмо, которое может прочесть далеко не каждый, – подытожил бвана. – Да ты ищи, ищи…
– Что искать-то?
Ковёр на полу манил своей мягкостью. Так и хотелось завалиться на него, закрыть глаза…
– Что угодно. Какую-нибудь необычную вещь.
– А разве не лучше поискать самого посланника? – я душераздирающе зевнул. – Помните, как в Мангазее? След зомби…
– Посланник, скорее всего, пребывает на дне Темзы – откуда его и выловит в положенное время полиция, – пробормотал Лумумба, бегло просматривая какое-то письмо. – Его и подняли-то только для того, чтобы затруднить расследование.
– Значит, нужно искать мага. Как в деле Бабы Яги… Привязать магическую ниточку, да и пойти себе по следу.
– Ты забыл, что за пределами посольства пользоваться магией мы не имеем права.
Я загрустил.
– Значит, по старинке? Опрос свидетелей и скрупулёзное выяснение того, что делал покойный перед смертью?
В этот момент раздалось пение ангельско-адских труб – звонили в дверь.
– А вот и первый свидетель, – довольным тоном заявил бвана, вскакивая со стула и сбрасывая на пол кипу бумаг. – Идём, засвидетельствуем.
– Отчего вы решили, что это непременно свидетель?
– От того, что я заставил их нервничать.
– Через Страйка?
– В том числе. Заявив, что собираюсь не просто занять должность, но и принять горячее участие в расследовании смерти предшественника, я взбаламутил здешний тихий пруд.
Распахнув двери в очередную гостиную – на этот раз с розовой лепниной на потолке – бвана крикнул:
– Ваше превосходительство! Впускайте гостя!
– А может, вы хотя бы переоде… – я хотел попенять Лумумбе, что негоже принимать незнакомых людей в домашнем халате, но осёкся. Бвана был при полном параде: во фраке, белоснежной сорочке и с уложенными волосок к волоску бакенбардами. – Научите меня, как это делается, – с завистью просипел я, оглядывая свою затрапезную джинсовую курточку.
– Хорошо выглядеть целый день – искусство не для всех, – фыркнул Лумумба. – Ты еще не дорос. Так что… – он помахал руками, будто развеивал дым, и я стал невидим. – Не шевелись, – приказал наставник. – А так же не чешись, не чихай и не сопи… Сделай хоть раз в жизни вид, что тебя нет.
Я на эти инсинуации отвечать не стал.
– Леди Чейз! – раздался громоподобный голос орла. Он разнёсся по всем комнатам, перекатываясь гулким эхом в зеркалах и каминных трубах, отражаясь от гладкого натёртого пола и сопровождаясь гулким буханьем литавров.
Пару минут ничего не происходило: бвана замер в авантажной позе, опираясь на каминную полку. Я в уголочке прикидывался веником.
Честно старался не сопеть. Но то ли пепла от ямайканского обряда налетело больше, чем следует, то ли трудолюбие английских горничных было сильно преувеличено, но мне захотелось чихнуть. И так захотелось – просто не утерпеть.
Бвана, чуя неладное, страшно зыркнул – он меня прекрасно видел – белыми очами. Я зажал нос. Затем, испугавшись, что этого будет недостаточно, скорчил страшную гримасу. От избытка распиравших меня изнутри чувств присел на корточки. Открыл рот и часто-часто задышал… И тут я увидел свою лапу.
Здоровенную, покрытую короткой тёмно-рыжей шерстью, с крепкими чёрными когтями. Чуть не завизжал от неожиданности, честное слово.
А затем вошла Она…
Нет, это вовсе не было бесплотное видение, эфемерный образ, или элегантный призрак. Вот уж призраком я назвал бы её в последнюю очередь.
Она летела над полом стремительной и энергичной походкой. Глаза её сияли жаждой деятельности и любопытством. Фигура была напоена светом, окутанная ярким, канареечно-желтым платьем, а в тон ему – непокорными, торчащими во все стороны кудряшками цвета соломенного мёда.
– Так вы новый посланник? Очень рада. Ну, не то, чтобы рада смерти Барсукова – он был душкой и хорошим собутыльником, но рада тому, что это – вы.
С места в карьер. Ни здрасьте, ни как дела… Дамочка умела взять быка за рога.
