Тайны стихий. Часть первая

Стекло.

Город Георг, названный в честь его первого правителя и основателя, находился на севере. Еще севернее были горы, населенные жуткими варварами, поедающими, по слухам, сырое мясо и до сих пор верящие в духов. А за горами еще более холодные и пустынные земли, где все меньше лесов и всякой иной жизни. Среди покоренных человеком земель Георг был настоящей жемчужиной, островком цивилизации в море дикости, окружающем его с трех сторон. Георг, называемый многими великим, не одно столетие выстоял под натиском сил, пытающихся его разрушить. Несколько стран мечтали сокрушить одинокий город-государство, захватить его земли и забрать достижения. По сей день город воплощал стремление к прогрессу: именно здесь впервые появилась железная дорога и паровые машины, возящие вагоны, современные отопление и водопровод, печать плакатов и публичные новости, популяризация наук и многое другое.

Со становлением Георга появилась и его церковь, не получившая какого-то специального названия, ее так и звали – «церковь Георга». Она восхваляла силы самого человека: разум и пытливость, противопоставляя это древним заблуждениям, наподобие веры в богов, проклятья и судьбу. Городские власти не запрещали веровать во что угодно, но ограничили возможность зарабатывать на религиозных предметах и символах, а также запретили создавать публичные общества, конфликтующие с официальной позицией церкви Георга. Кроме того, горожане в большинстве своем осуждали любые проявления религиозности. Многие считали, что Георг – исток, ведущий к освобождению от дурных, замшелых традиций, поднимающий планку морали и ценностей, высвобождающий истинные возможности человечества. Другие твердили, что город пожрет сам себя, отрекаясь от старого и священного, в угоду баловству и самомнению.

Под натиском суровых соседей Город выстоял, оставаясь передовым, но нынче начинал уступать. Цивилизация пришла и в более крупные страны, такие как Цинское царство, Де Пинцелья и Басма. Небольшой, в сравнении с другими государствами, Георг едва ли мог конкурировать, но пока еще держал марку. Несколько войн с Цинским царством, называемым горожанами просто западом, закончились ничем. Периодически запад пытался победить Георг не силой, но экономически или политически. Когда такое случалось, говорили о «периодах сотрудничества». В эти периоды город наполняли западные деятели науки и искусства, на каждом шагу рассказывая, что запад не злой, а просто пытается присоединить Георг к своей дружной семье, сделать его частью более впечатляющего будущего.

На юге к Георгу примыкали земли, называемые «югом севера», часть из которых принадлежали самому городу – так называемые, предместья. Они поставляли в город пищу и материалы, производя их во многих более мелких поселениях. Это были и скот, и различные культуры, продукты охоты и рыболовства, и многое другое. Предместья ограничивали территорию города-государства на юге, а сразу за границей начинались дикие земли – последнее пятно на карте, не занятое пока ни одной страной. Хотя там не было никаких ценных ресурсов, – по крайней мере, о них ничего неизвестно – но свободные земли, примыкающие к южной границе Георга, интересовали многих. Однако что-то непременно мешало простому захвату территорий: то армия начинала болеть, то в стране, начавшей завоевание, закипал мятеж, то происходило еще нечто более странное. Говорили, некоторые войска просто исчезли здесь без следа, затерявшись в огромном лесу. Люди юга верят, что эти земли прокляты, ровно как и старый лес, бывший когда-то домом великого дерева, достающего ветвями до самого небосвода.

Почти на самой южной границе Георга, лишь в часе пути от нее, стояло поселение Бриц. Возглавляла его семья Аян, а точнее, глава семейства – Теллек Аян. Он с женой и дочерью жил в своем фамильном доме, доставшемся ему по наследству. Дом находился возле лесного массива и был построен еще до самого Брица. Здание возвели как маленькую церковь какого-то местного божества, планируя сзади кладбище и склеп, но первый владелец переделал его в жилое помещение, создав дивный яблоневый сад, а склеп превратился в склад садовой утвари. Не предать тела людей земле в Георге считалось страшным кощунством и поклонением трупам, потому от любых открытых проявлений подобного мракобесия старались избавляться как можно быстрее.

Предки Аяна считались великими: его дед был полководцем, отбившим натиск Цинской армии, имея втрое меньше людей, а отец заседал в малом совете Георга. Теперь же Аянов не знал практически никто, хотя совет иногда поминал эту фамилию в суете, обсуждая достижения прошлого. Когда-то дед Аяна получил все предместья в свое управление, в качестве награды за спасение города, а теперь, поселение за поселением, их раздавали сыновьям новых генералов, политиков и церковных деятелей. У Георга слишком мало земель, чтобы хватило на всех.

Наступил новый век. Его назвали в честь высшего сана церкви, ибо служители верили: это будет век настоящего перерождения. Старые враги внезапно примирились, но появлялись новые. Крестьяне предместий и жители диких земель говорили о наступлении новой эпохи. Приходили пугающие известия: многие слышали о возражении культов, появлении новых источников угрозы. Повсюду повторяли одни и те же слова, верить в которые не было желания, – конец света. Возможно ли такое? Или это просто какое-то очередное преувеличение необразованных селян?

Городок Садор, называемый свободным, находился на берегу знаменитой Деззы – крупной южной реки. Это единственный город к югу от Георга, находящийся на диких землях. От него ближе всего было до Брица. Власти Георга заключили мир с Садором, пытаясь плавно, без лишней агрессии переманить местных жителей на свою сторону. В городке уже появилась школа и в ходу были деньги Георга. Местные продавали свои товары в обмен на продукцию городских фабрик. Садор окружили постами с солдатами, чтобы бороться с разбойниками и препятствовать перемещению торговцев амулетами и проповедников местной языческой веры. Жители Садора чувствовали себя уже частью Георга и многие были уверены, что граница предместий сдвинется в скором времени, включив в себя Садор. Но в один день посты Георга загорелись, солдаты погибли, а шепотки рассказывали только о пироманах – чудовищных лесных одержимых, уничтожающих все и вся по сговору с демонами.

Одним майским днем Аян стоял в своем кабинете, в доме, и смотрел в окно. В саду была его дочь Анна – прекрасная девушка, единственная наследница Аянов. Она следила за веселым щенком, подаренным ей недавно, на ее день рождения, взамен старой собаки, умершей в прошлом году. Анна была очень чувствительна и крайне тяжело переживала утрату дряхлой псины, особенно потому, что собака долго мучилась. Теперь же девушка беззаботно играла со щенком, и Аян не мог насмотреться на ее счастливое, улыбающиеся лицо.

– Господин… – нерешительно позвал кто-то сзади.

Аян знал, что с Анной скоро придется расстаться. Это могло случиться еще два года назад, но новый патриарх церкви запретил ранние браки. Южане традиционно женили дочерей начиная с четырнадцати лет, это число представлялось им священным, но Георг со становлением церкви поставил планку на шестнадцать. Однако новый патриарх был еще более суров и поднял возраст дополнительно на два года. Данное решение сломало планы многих семей, сильно сдвинув даты свадеб, а то и заставив сменить выбор жениха или невесты. Патриарха осуждали, но после заключения торжественного соглашения с Цинским царством осуждение сменилось восторгом. Мир был и так, уже много лет, но теперь он укреплялся взаимными гарантиями по борьбе с мракобесием, торговым договором и рядом других соглашений, став крупнейшей политической победой, – ведь раньше соперники были непримиримы – он гарантировал, по общему мнению, светлое будущее Георга на долгие зимы вперед. Церковь была так рада, даже новый век назвали в честь сана патриарха, указывая этим, что все дальнейшие блага исходят от церкви, принесшей этот священный мир, хотелось бы, на целый век вперед.

– Господин! – более настойчиво позвали сзади.

Это был помощник Аяна по имени Петр. Паренек был неуверенным, немного рассеянным, излишне эмоциональным. Он не умел хорошо говорить и бубнил бессвязно, зачастую едва передовая смысл среди ненужных слов. Его зрачки всегда бегали из стороны в сторону, будто тик какой-то. Поговаривали, что это у него с рождения. Несмотря на все недостатки парня, включая его нездоровую нервозность при упоминании Анны, Аян не гнал его. Другие помощники, как правило, еще хуже.

– Ты уже вернулся, Петр? – спросил Аян.

– Только что, господин. И встретил посыльного, когда подходил. Сказал передать вам письмо и еще передать, когда вы его прочтете, что шествие все же состоится, только они забыли написать это в самом письме.

Аян повернулся и, отметив про себя тупость помощника, взял конверт. Письмо было от совета Георга. Что же, эти несчастные еще не забыли его! До сих пор его держали в курсе событий и новых законов, принятых в городских стенах, хотя Аян уже давно не обладал ощутимой властью, как его предки. Ему слали письма из канцелярии самого совета, даже если события не касались Брица напрямую. От отца Аян унаследовал лишь дом и кучу знакомых повсюду; можно еще поспорить, что из этого ценнее.

– Немыслимо! – воскликнул Аян, читая письмо. – Они поймали нескольких магов, прямо в городе!

– Правда?.. – неуверенно спросил помощник.

– На центральной площади во время весеннего перезвона! – Аян повторно перечитал письмо. – Сказано, что они читали неведомые заклинания, стоя прямо в толпе зрителей.

– И что теперь будет, господин? – как-то сжался помощник.

– Не знаю. Я-то думал, что в городе безопасно! Я хотел увезти Анну и Иссу в городской дом! Что же теперь делать?

– Вы хотели увезти их? – переспросил помощник дрогнувшим голосом.

Аян каждый раз повторял себе, что при помощнике нельзя упоминать Анну. Его зрачки начинали бегать еще быстрее, хотя бегали у него и так, и казалось, что в его голове копошатся пошлые мыслишки. Аян подозревал, что помощник втайне восхищается его дочерью. Но другие помощники были еще хуже, так что нечего жаловаться.

– На юге теперь небезопасно, – проговорил Аян. – Как сожгли посты, я каждый раз боюсь, что колдуны заявятся сюда. Что мы можем противопоставить им?

Посты, растравленные вокруг Садора, были недавно варварски сожжены, а солдаты убиты. Выжили и добрались до Брица лишь двое, они рассказывали о красноглазых людях, прорвавшихся через заграждения поздней ночью. Нападавшие якобы кидались огнем, хохотали и жгли все подряд. Ранее они сожгли деревню, которую посты были обязаны защищать. Таинственных нападавших прозвали пироманами за их страсть жечь все подряд ради удовольствия, они сеяли ужас и смерть безо всякой видимой причины. В Брице поговаривали, что появление красноглазых – символ больших перемен и страшных испытаний; древние силы пробудились и вскоре мертвые встанут из могил. Аян осуждал эти слухи, запрещал распространять суеверия и древние легенды на вверенной ему земле, сколь бы крошечной она ни была. Но людей невозможно остановить, им подавай древние проклятья да великие перемены, и ни капли здравого смысла!

– Как твое путешествие в Садор? – спросил Аян у помощника.

– Все нормально, господин, – кивнут тот.

– Рассказывай, что узнал, – потребовал Аян. Помощник медленно собирался с мыслями.

Аян переживал за Садор, пусть тот еще не часть предместий, но городок находится в опасности: посты сожжены, защиты больше нет и следующим жуткие пироманы могли взяться за него. У городка была стена, но вряд ли она способна защитить его от беды.

– Говорят, что красноглазые пироманы побывали в Садоре, господин, – пробормотал помощник. – Потребовали еды. Они взяли, сколько смоли унести. С ними была пленная девочка, ее вроде как забрали из сожженной деревни.

– Они еще и детей похищают… – ужаснулся Аян. – А что город? Им грозит голод? Я так понимаю, забрали в основном еще зимние запасы.

– Нет, господин! Их было всего шестеро, они много не могли взять.

– Всего шесть человек?! Но на обоих постах было не менее полутора сотен солдат! Скольких же пироманы потеряли в схватке?! Или…

– Никого, – мрачно кивнул помощник. – В городе говорили, господин, что южнее их зовут людьми огня, что они повелевают адским пламенем и сжигают всех, кто им перечит. Они от крови великанов, и их всего не более десяти человек, если посчитать всех, кого видели в разных местах.

– Быть не может, – машинально сказал Аян. Он не был полностью уверен, что магов не бывает, так как даже церковь не бралась это отрицать. Хотелось думать, что это просто фокус, какой-то трюк, обман. Вероятно, где-то в лесу притаились другие пироманы, а в Садор послали лишь некоторых.

– Еще старик, продающую копченую рыбу, сказал мне, что они не взяли еду в лавке, мол, не донесут – она испортится. Они либо ели сразу, либо брали то, что можно хранить.

– Стало быть, эти пироманы живут еще южнее, – сделал вывод Аян. – А в какую сторону они ушли из Садора?

– Прямо в старый лес, – вытаращил глазищи помощник. – Некоторые еще зовут его проклятым лесом, а старик сказал, что это дом старого дерева.

– Очередные суеверия, – покачал головой Аян. – Знать бы, действительно ли это демонические силы или кто-то пытается пустить пыль в глаза…

– Местные говорили, что монахи с восточного возвышения пытались остановить красноглазых. Многие верят, будто монахи наделены даром успокаивать злых духов, но тот бой они проиграли, хотя вынудили пироманов отступить.

– Что еще за монахи?

– Шу.

– Что? – Аян решил сперва, что помощник просто чихнул.

– Так их называют – Шу.

– Что за дурацкое название?! Сколько же там всякого мракобесия накопилось, и не вытравишь! То монахи, то пироманы, всякие древние деревья!.. И ни капли смысла! – возмущался Аян. Становилось ясно, что жену и дочь нужно срочно увозить отсюда, пока беды еще не пришли в Бриц. Страшные наступают времена, может, селяне и правы, хотя бы отчасти, – что-то пробудилось, нечто неведомое.

– Так это что же получается, – рассуждал Аян, – наши солдаты, вооруженные лучшим оружием и, некоторые из них, даже новыми огнестрельными ружьями, не справились, а монахи с голыми пятками отбились от пироманов?

– Получается, что так, – пожал плечами помощник.

– Они вынудили пироманов бежать, хотя те спокойно разгромили все войска Георга в регионе, не потеряв ни одного из своих?

– Староста сказал, что монахи потеряли кого-то из своих, – вставил помощник.

– Немыслимо!

Возможно ли, что монахи со странным восточным названием знают нечто, чего не знают остальные? Или есть иное объяснение? Аян думал, как поступить. Он собирался отправить семью в город, хотя там, если судить по письму, тоже твориться что-то странное. Означает ли это, что впереди борьба человеческого разума против нелюдей, избравших путь магии и колдовства?

«Стоит организовать еще одну пожарную команду», – подумал Аян.

В Брице был пожарный ход, но если пироманы действительно способны высекать огонь из воздуха, то одного им может не хватить. Бросить поселение и дом Аян не мог, это было его дело, пусть маленькое, но привычное и доставшееся ему от предков. Так что он отвезет семью в безопасное место, узнает новости, а затем вернется сюда, чтобы готовиться к худшему. Однако если город не выделит им защиту, то граница вскоре падет. Здесь были пограничные посты, но они, судя по всему, не способны дать отпор такое злой силе.

– Собирайся, Петр, завтра мы уезжаем в город, – скомандовал Аян.

Помощник встрепенулся и поспешил прочь, а Аян снова повернулся к окну. Успеть бы насмотреться на дочь, хотя он знал, что это невозможно. Им вскоре придется расстаться, и надолго. Аян не верил в богов, жители Георга считают это глупым, но в глубине души он молился, чтобы с Анной ничего не случилось.

Спустившись на первый этаж спустя полчаса, Аян вышел в сад. Здесь цвели яблони, одевшиеся в белоснежные цветы. Все дорожки были усыпаны лепестками, в воздухе ощущался нежный аромат, и среди всего этого кружилась счастливая и безмятежная Анна, одетая в белое платье. Серый щенок гонял листья и лепестки, поднимаемые ветром с земли.

Анна была прекрасна, на зависть всем его дочь славилась красотой, не будучи при этом неженкой. Каштановые волосы доставали ей до плеч, маленький, изящный носик она унаследовала от матери, а светло-голубые глаза от отца. Анна, увы, не отличалась идеальным послушанием, любила гулять по городу, когда они жили там, уходила без спросу, жила у подруг и даже – к шоку ее матери – у малознакомых людей. Словом, девушка была слишком смелой и подвергала себя ненужной опасности. Она могла легко уйти гулять по лесу, никому не сказав ни слова, или доехать до другого поселения с попутным торговцем. Только чудом красавица Анна не наткнулась до сих пор на какого-нибудь маньяка, не сумевшего устоять перед юной девушкой.

– Здравствуй, папа, – приветствовала его Анна.

Когда она была в Брице, то всегда находилась в саду. Она практически выросла в этом саду: читала, играла, даже спала здесь, если было достаточно тепло. Став взрослой, Анна не оставила привязанности к саду. Не введи патриарх свое ограничение, Анна уже два года была бы замужем, но из-за этого все сорвалось. Теперь Аян планировал найти дочери защитника, способного оградить ее от разных бед, только где же такого взять? Вокруг одни детишки членов совета, у которых фамилия Аян вызывала только оскомину, всех достойных мужчин успели разобрать.

– Пойдем, родная, поговорим, – позвал он ее вглубь сада.

На другом конце сада стоял старый склеп, в котором уже давно хранили ведра, грабли, метла и другие полезные вещи. Гробов там, разумеется, не было.

– О чем речь? – спросила Анна, когда они подошли к склепу и остановились.

– Мы отправляемся в город, – сообщил ей Аян, – потому я хочу взять с тебя слово, что ты не будешь покидать городской дом.

– Мне сидеть там все время? – удивилась Анна. – Даже на шествие пойти нельзя?

– Что же… на шествие можно, но только в моем сопровождении. А затем я уеду обратно, а вы с матерью останетесь там, – ответил Аян.

– Почему? Что вдруг такое? – поразилась Анна. – Внезапно решил пожить дома один?

– Происходит разное! В городе схватили шестерых колдунов, пишут, что они пытались проклясть толпу во время весеннего перезвона!

– Колдунов?! Чушь!

– Анна!

– Все эти разговоры про магию… неужели ты веришь в это? Ты читал Айзенка?

– Анна! – строго повторил Аян.

Исса, конечно же, давала ей эти церковные книжки. При всем уважении к церкви, Аян считал, что молодым следует внушать мысль о сложности и непостижимости мира, а не баловать разговорами о силе человека, ведь им начинало казаться, будто они способны на все. Вот откуда взялось, если подумать, безрассудство Анны.

– Если бы магия была, то была всегда, – явно цитировала Анна. – Ее можно было бы объяснить научно. Но тогда это и не магия вовсе!

– Порох тоже был возможен всегда, но изобрели его сравнительно недавно, – парировал Аян. – Расскажи ты нашим предкам о взрывающимся порошке, они бы тоже решили, что это магия. Не спеши судить. Магия может быть каким-то трюком, может, это неизвестный закон природы, а может, что-то еще. Но нужно опасаться!

– Стало быть, ты веришь в сделки с демонами и людей, мечущих огонь? – с явным скепсисом спросила Анна. – В красноглазых великанов и магию духов?

– Я… сомневаюсь, но не спешу делать выводы.

– Из-за сомнений я должна сидеть дома?

– Для твоего же блага! Неужели обязательно спорить? – возмутился Аян. – Ты, порой, как будто просто хочешь поспорить со мной! Это не шутки, Анна!

– Хорошо, папа, – смирилась дочь.

– Обещай, что не уйдешь без спросу! Ни к каким твоим подругам по переписке, ни просто бродить по городу!

– Обещаю, – закатила глаза Анна. – Это на все лето?

– Пока все не уляжется. Затем я постараюсь найти тебе достойную партию…

– Ой, папа, может, не надо об этом, – настроение Анны сразу же испортилось, лицо буквально скисло. – Почему я не могу просто общаться с людьми и выбрать кого-то? Эти статусные браки – жуткий пережиток прошлого.

– Обсудим это в другой раз, – твердо заявил Аян.

Разговор пошел не в то русло и грозил опять перейти в скандал. Анна сопротивлялась некоторым традициям, что было ожидаемо. Вовремя не отдав ее замуж, Аян теперь постоянно жалел об этом, теперь приходилось ждать из-за дурацких решений старика патриарха. Он и был-то едва жив, вот с чего ему приспичило менять брачный возраст?! Если бы не он, Анна уже давно привыкла к мужу и, вероятно, родила ему сына. Со временем характер Анны лишь обрастал своеволием, столь свойственным современной молодежи. Это не слишком хорошо для носительницы фамилии Аян.

– Будь осторожна, родная, – Аян поцеловал дочку в лоб и пошел обратно в дом.

Едва он отошел на несколько шагов, как услышал вопль. Обернувшись, Аян увидел нечто странное: прямо из садовой дорожки вылезли полупрозрачные щупальца, будто сделанные из стекла, и схватили Анну. Девушка сопротивлялась, но странные щупальца все равно опутали ее. Аян кинулся к дочери и тут же получил удар, его отбросило в сторону на несколько шагов.

– Демон!.. – выдохнул Аян. – Что ты хочешь?! Отпусти ее!

Щупальца не прислушались и продолжили свое дело, они подняли Анну на полметра над землей и стали тянуть ее руки к небу, а девушка всеми силами пыталась прижать их к себе. С воплем, Аян кинулся еще раз, и нечто вновь оттолкнуло его, на этот раз куда сильнее. Аян ударился спиной о ствол яблони и упал. Сильная боль сковала движения Аяна, он не мог подняться и принялся ползти в сторону сражающейся с щупальцами дочери.

– Отпусти ее! Мы восстановим склеп, сделаем что хочешь! – кричал Аян, больше в землю, чем в сторону щупалец.

Анна перестала бороться, и щупальца подняли ее руки вверх, раскрыли силой ладони и направили взгляд на небеса. Теперь она парила над землей в такой позе, словно молилась облакам. Таинственный женский голос стал нашептывать ей на незнакомом языке.

Аян не понимал слов, он даже не мог понять, где какое слово заканчивается. Язык был совершенно чужеродным и немелодичным. Голос закончил свою тираду торжественным возгласом:

– Оракуль!

В воздухе перед Анной появился квадрат белого цвета, он тут же разделился на несколько частей, и эти части поровну влетели в каждый глаз Анны. Щупальца исчезли, Анна упала на землю, обессиленная и напуганная.

Лёд.

Традиционное шествие Георга в честь первого летнего дня было, как всегда, пышным и торжественным. На площадях и рядом с храмами ставили лотки, продающие разные вкусности, сладости и выпечку. Но чтобы попасть в самый центр торжества, нужно было заплатить небольшую сумму в фонд церкви. Проходы на главную площадь, как и сами ящики для взносов, сторожили по два человека на каждый проход. Они были в касках и форме, как охрана порядка, только сегодня их одежда была пышной, чистой и нарядной, со всякими ленточками, вдетыми в петельки. Люди на площади гуляли и смеялись, где-то танцевали, играла музыка, на ветру развевались флаги. Желтые, красные, зеленые. Лето – это всегда праздник, все радуются теплу и солнцу, но Лемов как-то больше любил зиму. Холод, необходимость делать запасы, укутываться и топить жилье, – все это были плохие стороны зимы. Но ведь было в ней и некое очарование.

Лемов еще раз бросил взгляд на праздник и продолжил идти по улице. Большая улица, примыкающая к главной площади, была выложена брусчаткой. Здесь тоже было много народу: впереди шла процессия, размахивающая флажками и яркими плакатами. Они сообщали о скором завершении очередной ветки железной дороги и появившейся возможности ездить в Цинское царство, на запад, дешевле и быстрее. Поезда стучали колесами только за пределами города, а внутри его все шли пешком, на равных, в основном потому, что сегодня лошадей в центр не пускали. Будь это не так, кто-то приехал бы на экипаже, а кто-то на конке, и лишь остальные пришли пешком. В чем была причина запрета Лемов не знал.

Самые высокие дома были здесь, в центре, во всех были квартиры, с трубами для питья, мытья и отопления. Дома в пять этажей и множество окон, из некоторых выглядывали люди. А на редких балкончиках порой сидели разодетые женщины, важно взирающие на проходящих по улице. При появлении шествия даже их, таких важных и размеренных, охватили возбуждение и восторг. Но Лемов остался безразличен как к хмурым взглядам на его обычную одежку, так и к процессии, медленно продвигающейся по улице, к гулу, толпе и цветастым украшениям. Только очень уж здесь было шумно. Еще темно-серый цвет домов угнетал Лемова, он не любил этот цвет, но тот был здесь повсюду.